Дрянная девчонка, или Расплата за подарок

Любовь ТОРШИНА.

Пришли в редакцию пожилые люди и рассказали совершенно невероятную историю. Они решили сделать подарок приютской девочке, собрали деньги, наняли машину, чтобы поехать с нею в магазин, позвали с собой воспитательницу, попросив помочь подобрать нужные вещи. И вдруг им дали команду: отставить! А потом события развернулись еще удивительнее...
Как назвать это учреждение, имена, если девочка только-только начинает жить и можно ненароком сделать ей еще больнее? К тому же большинство воспитателей, как о них мне рассказали, себя не щадят и за гроши почти что живут "на службе". А "овцы", которые стадо портят, есть везде. Но не они ведь - соль земли.

И еще мне кажется, что в каждой среде с годами у работников наступает привыкание, и они все менее ставят под сомнение свои поступки. В нашем случае воспитатели забыли, что в их полную власть переданы обделенные судьбой дети, представления не имеющие о разных там декларациях, защищающих их права.

ДИНА

Мне очень хотелось хоть издали взглянуть на эту девочку - почти девушку: ей скоро шестнадцать. Но духу не хватило попросить о том директора, хотя он, как позже сказал, мог бы меня с нею познакомить. Не могу. Все равно ведь узнает, что ею интересуется корреспондент - боль-то какая! Подумает, что опять надо писать объяснения, рассказывать, убеждать, что ничего предосудительного она не совершила. Вообще, не могу представить, как Дина не сбежала после всех этих унижений. Хотя куда бежать, если живет здесь с семи лет?

Началась история совершенно неожиданно. Два года назад в приют (буду называть это учреждение так, чтоб никто не догадался, о ком эта песня) пришел работать дежурным пенсионер Арвед. В свое время известный в республике человек, уважаемый за эрудицию, принципиальность, доброе отношение к людям. Я видела его лишь однажды, в начале новой эры. Познакомил нас мой коллега, ныне покойный, замредактора журнала "Пиккер" Эдгар Сприйт.

- Ну, - сказал он мне, - настали новые времена, вместо одной партии, видишь, растут разные, как грибы. Давай и мы создадим свою - партию справедливых: я, ты и вот он, мой верный друг.

Вскоре я надолго уехала, Эдгар умер, так мы с третьим членом "партии справедливых" больше ни разу не встретились. И вот надо же, как мир тесен! Он - один из шести собиравших деньги.

Арвед, к счастью, обеспечен, пенсия больше зарплаты многих, но он, как говаривали в старину, человек общественный и решил устроиться на работу поближе к детям. Сидел, дежурил, знакомился, присматривался, наблюдал.

- Почему вы обратили внимание именно на Дину, - спросила я его, хотя на этот вопрос ответить весьма сложно. Скажем, в новом коллективе вам один понравился, другого - в упор не видите с первого взгляда. Почему? И тем не менее Арвед ответил:

- Для меня в людях главное - скромность. Она очень умная девочка, скромная. Это русское учреждение, преподавателям лень учить эстонский, а она проявила к языку интерес. И в свободное время прибегала ко мне, и мы разговаривали по-эстонски. Как-то я обратил внимание, что она все время ходит в одних и тех же очень потертых красных тренировочных брюках. И тогда уже появилось желание хоть чем-то ее порадовать.

Много чего случилось за два последних года. Дина, видно, была очень одинока, учитывая еще и то, что большинство девочек в ее группе гораздо ниже по уровню. Однажды рассказала "дяде Арведу" о том, что болело неутихающей болью. Ей было интересно с одним мальчиком из их дома, она задержалась у него, о чем утром сама рассказала воспитательнице. Поднялся шум. Ее увезли на медосвидетельствование. И выяснилось, что ... ничего не произошло. Но после этого Дина уже не поверяла воспитательницам своих тайн. А "дяде Арведу" рассказывала обо всем. Иногда просила у него денег на марки для писем.

ПРАЗДНИЧНАЯ БЛУЗКА

И вот однажды Арведу, у которого своих четверо детей и шестеро внуков, захотелось чем-то особенным порадовать обездоленную девочку. А если удастся собрать денег побольше, то и других ребят. Он отправился к своим бывшим сослуживцам и даже к тем, с кем сблизился за долгое время нахождения в больнице. Общими стараниями шестеро пенсионеров собрали 2500 крон. И стали думать, как распорядиться этой суммой.

Если разделить на всех 170 воспитанников, то на каждого придется по 14 крон - что на них купишь? И решили сообща одеть-обуть Дину с ног до головы. Сделать ей первый в ее жизни и, кто знает, может, и последний истинно царский подарок. Они заказали машину, попросили воспитательницу поехать в магазин вместе с ними и помочь выбрать нужные вещи. И вот в последний момент директор запретил это делать.

А дальше началось то, к чему я, например, до последней минуты не знала, как и отнестись. С одной стороны, в учреждении есть строгое правило за номером 42, в котором четко сказано, что запрещается без ведома администрации оказывать воспитанникам гуманитарную помощь. С другой - если уж совершен такой "грех", и девочка с трепетом ждет обновы, так дай ей это чудо! И дарители предложили Дине самой пойти в магазин, выбрать что понравится и оставить пакет на ее имя, а они придут и оплатят.

Есть замечательный, незаметно промелькнувший фильм о том, как пожилая горничная, увидев у своей хозяйки роскошное платье, перестроила весь уклад своей жизни, только чтобы собрать деньги на такое же платье. Стала жить в проголодь, ходить пешком, каждый день считать сэкономленные франки и, наконец, скопив нужную сумму, поехала в самый модный дом Парижа. Женщина с рождения и до последнего вздоха остается женщиной.

Дина пришла в магазин, как в сказку. Долго ни на чем не могла остановиться: ей все казалось прекрасным. Наконец, выбрала костюм и розовую блузку, от которой захватывало дух. Эту покупку, сколько красивых вещей ни будет в ее жизни, она уже никогда не забудет. Девочка оставила пакет на свое имя. Дарители, как и обещали, пришли, выкупили вещи и передали Дине.

На следующее утро она с замиранием сердца открыла шкаф, но ... подарка на месте не оказалось.

С той поры началось невообразимое. Одна воспитательница бросила ей в лицо - "шлюха!" А другая в лоб спросила: "Ты с ним спала?" Дина превратилась в изгоя. Других пускали в город, а ее - нет, хотя сейчас директор категорически это отрицает. Но не может же он уследить за всеми и каждым.

ПИСЬМО

Дарители обратились в отдел образования части города. Оттуда пришел ответ: дескать порядок есть порядок, и нарушать его не положено. Дарить надо с разрешения и по согласованию.

Директор понравился мне с первого слова: молодой, интеллигентный, психолог по образованию. "Это мои дети", - сказал без рисовки, и я ему поверила. Но борьбу с ним дарители, оказывается, вели долго. За что? Только за то, чтобы вернули девочке подарок.

А потом мне передали письмо Дины. Четкий, красивый почерк (и директор сказал мне, что девочка умная, хорошо учится).

"Уважаемый Андрей Ефимыч!

Спасибо за помощь, но подарок от вас пока принимать боюсь, так как мой костюм и блузка, общей стоимостью 950 крон, мне еще не возвращены. С курткой, шапкой и шарфом может случиться то же самое.

Моя жизнь еще впереди, но уже теперь убедилась в нечестности некоторых учителей нашей школы. Я не понимаю, где их совесть и как они могут учить других?

Помогите!

С уважением....

Вообще, я не понимаю, почему они изъяли у меня костюм и блузку?"

КРАСНЫЙ БАНТ

Закон и порядок. Я уже сказала, что законница, и каждый раз мучаюсь между инструкцией и здравым смыслом, которые, как известно, редко когда совпадают. Обратилась за консультацией к удивительной женщине - умнице, художнице, недавно самоотверженно спасшей своего внука, поселившись с ним на несколько месяцев в больнице. Она жила в детском доме, а потом сама многие годы работала воспитателем в спецшколе.

- Может, - спросила я у нее, - надо было действительно разделить эти деньги и купить подарки всем понемножку? А то появилась зависть. Некоторые воспитательницы (а там работают почти одни женщины) получают по 2000 крон и не могут позволить себе колготки за 100 крон, а Дина такие себе купила и еще "белье по немыслимой цене". И тут раздался шепоток, что она "нашла подход и умеет добывать таким образом деньги". Директор рассказал мне, что когда пришел работать в 1995 году, то у входа по вечерам стояли машины, и некоторые девочки за несколько долларов спускались из окон на простынях. Он с трудом навел порядок.

- Понятно, - выслушала меня А.М., -. но обязанность воспитателей - все объяснить детям. Сказать примерно так: "Дина заслужила подарок, давайте вместе за нее порадуемся! Будет возможность, и другим что-то подарят". Я никогда не забуду, как малюткой в детдоме каждый день страдала, когда мимо проходили мама с папой, ведя за руки девочку с огромный красным бантом. Это было невыносимо. Я хотеле себе точно такой же. И однажды перелезла через забор, подбежала к девочке и сорвала с ее волос красный бант. Никто меня не отругал. Потому что в том детдоме были понимающие воспитатели.

В обращении дарителей в редакцию меня поразил один момент. Обычно, когда разгорается конфликт, люди, не отдавая себе отчета, желают обидчиков "пригвоздить", наказать, чтоб другим было неповадно. Но люди, собравшие деньги на подарок, лишь попросили:

- Помогите вернуть девочке вещи, а со своими педагогическими выкрутасами пусть тамошнее начальство разбирается как хочет.

Я позвонила директору в последний раз:

- Правильно или не правильно изначально получилось, только не обижайте Дину. Отдайте ей подарок!

- А вещи никто у нее не отбирал. Они лежат на складе.

После этого мне нечего было ему сказать. Я просто страдала от разочарования. Ну чем объяснить, что такой умный человек, психолог, так поступает? Знающие люди рассказали, что две-три воспитательницы его подзуживают, настраивают, искажают детали. А он верит.

Ну что же, и такое бывает. Только все это рикошетом попало в Дину.