Мы не настроены на скандал или провокацию

Николай ХРУСТАЛЕВ.

- Думаю, это - как глоток шампанского, что не может быть обыденным, связывает нас с какой-то иной, игровой, наверное, реальностью, и обязательно должно немного приподнимать над житейскими буднями. Тогда и получается театральный разговор.

- Немало лет, приезжая в Москву, я всегда знал, что в любом киоске "Союзпечати" найду "Театральную жизнь". Теперь и "Союзпечати" нет, и в газетных киосках вашего журнала тоже нет. Для этого надо теперь отправляться в СТД или еще в какое-то театральное место. Получается, что ваше издание теперь только для профессионалов?

- Это не вопрос, это буквально вы диагноз поставили, причем достаточно точный. Дело ведь в том, что еще недавно тираж нашего журнала превосходил в России тиражи популярных газет, но сейчас ситуация изменилась, и наш тираж приведен к тому количеству людей, которые или реально занимаются театром, или интересуются им. Процесс это естественный, но есть и еще одно обстоятельство: представьте себе наш журнал в киоске с изданиями, как бы это помягче сказать, разного рода, предположим. Так вот, помещать наш журнал рядом с таким, который надо бы продавать в отдельных местах и только взрослым, на самом деле бессмысленно. Так что теперь мы распространяемся точечно, адресно, стараясь найти того, кого он интересует профессионально или того, у кого к театру душа лежит. К счастью, еще существует обратная связь между журналом и читателями, существует почта, и порой приходят такие трогательные письма от тех, кто всерьез любит театр или хотел бы связать свою жизнь с ним. Как хорошо, что такие люди еще остались. Они, в общем, никогда не переводились.

- Уже само название, декларирует стремление редакции рассказывать о жизни театра во всем ее разнообразии. А жизнь эта многолика, и спектакли не бывают под одну гребенку: один - фестивальный, другой - лабораторный, третий - для кассы. Наконец, есть спектакли, на которые всем хотелось бы пригласить зрителя, но есть, наверное, и такие, которые, по вашему мнению, зрителю бы лучше и не видеть. Вы на страницах журнала и про такие рассказываете?

- Замечательный вопрос... Смысл искусства заключается в том, что оно объемно и не может быть одномерным. Поэтому и журнал не может строиться на том, чтобы говорить о спектаклях феноменальных или спектаклях-провалах. Театр в полном объеме, во всей красе, если хотите, - вот задача журнала, и если это так, то в поле нашего зрения попадают любой спектакль, и тот, что называется эталоном, и тот, что составляет будни театра или даже представляется неудачей. Но театральным журналистом, если он таковым является, никогда не может двигать желание отпугнуть от театра, сказать зрителю: не ходите в театр. Да, мы должны предупредить своего читателя, коли он нам верит, о том, с нашей точки зрения, не получилось в каком-то конкретном спектакле, или где его могут подстерегать какие-то антиэстетические эмоции. Но это вовсе не значит, что мы должны одергивать театр или диктовать зрителю, куда ему ходить, а на какой ни в коем случае. Другое дело, что есть спектакли, да не только спектакли, и фильмы есть такие, и музыка, и живопись, к которым неискушенному зрителю или слушателю пробиться непросто. Называйте это элитным искусством или искусством не для всех, как хотите. И знаете, я не очень уверен, что не слишком подготовленному человеку это надо смотреть или слушать. И дело не в том, что он такой вот неискушенный. Будет обидно, если подобный поход в театр навсегда отлучит от искусства, отобьет охоту с ним встречаться. Вот готовить себя к таким встречам, не торопясь, не форсируя ничего, постепенно - мне это кажется важным. Ведь и в театре есть спектакли, рассчитанные на профессионалов, на зрительский опыт, спектакль-лаборатория, спектакль-эксперимент. Но тут уже работа нашему журналу, он должен анализировать, как меняется язык театра, не пропускать того, что обещает новое, авангардное.

- Так ведь информацию он может и от соседа получить.

- Конечно, оно существует - сарафанное радио. Но, узнав мнение соседа и придя все же в театр, ему потом захочется посмотреть и то, чего сосед не видел. А в театре он может при желании купить наш журнал, это о том, к слову, где "Театральную жизнь" теперь все-таки можно найти, купить, глядишь, что-то там прочли - и уже сами рассказали соседу о театре что-то занятное.

- Театр театром, но ведь и современная драматургия должна как-то программировать интерес зрителя к сценическому действу. Насколько она этим сейчас занята?

- В принципе театр должен слышать жизнь, это его прямое дело, если он токует только для себя, то проку от него публике немного, начинается кастовость и вырождение. То же самое и драматургия, у драматурга должна быть особая ушная раковина. Когда-то мне было интересно с молодыми драматургами, а сейчас ощущение не только от драматургов, но и прозаиков, что у них не прошло еще какое-то ошеломление от той пьесы, которую писала сама жизнь, пьесы, где мы все настолько оказались действующими лицами, что, наверно, и не стоит смотреть на это со стороны. Не знаю, как в Эстонии, возможно, у вас жизнь более стабильная и уверенная, но мы у себя оказались сейчас втянуты в нечто неспокойное и нестабильное. а драматургии требуется определенная дистанция, это совсем не то, что находится внутри котла, в котором все вокруг варятся. Так что сегодня драматургия не то чтобы отстает, ее как бы сегодня и нет.

Но тут присутствует другая интересная вещь: мне думается, что театр, как ни странно, несмотря на годы лишений и трудностей, от них только выиграл, не растерял свое достоинство, но даже что-то приобрел, в том числе и публику даже. Даже после 17 августа печального премьер в Москве не убавилось, а наоборот, прибавилось, как ни удивительно.

- И тут, верно, не грех вспомнить добрым словом об артистах, хотя по роду профессии вам, вероятно, и следует относиться к ним критически.

- Ничего не поделать, у меня в дипломе обозначено, что я - театральный критик. Но критичность вовсе не означает не-любви, не-восхищения. А нашими артистами нельзя не восхищаться. Только наш артист за вознаграждение, о котором на Западе и говорить неприлично, готов так преданно служить делу, только он сохраняет способность оставаться подвижником, подчас не имея для этого никаких условий. А он все-таки кладет свою жизнь на алтарь искусства. Добавьте еще сюда и высокое качество обучения в наших театральных школах. Если артист сам по себе даровит, да еще плюс нормальная школа, то речь уже о высоком профессионализме, об актере, который может дать фору любому своему коллеге в Европе. Если бы в наших театральных школах еще и языки хорошо преподавали, не только французский, но и английский, немецкий, то европейским артистам, глубоко в этом убежден, пришлось бы туго.

- Там, где есть артисты, всегда и критик неподалеку, опять же вы не только главный редактор, но и критик, так что для вас не новость, что сегодня в критике пришло время лихих наскоков, ангажированности.

- Не знаю, как дело обстоит с этим в Эстонии, могу говорить о Москве. Это настоящая беда, потому что некоторые газеты в своих материалах на темы театра ориентируются только на то, чтобы создать где-то конфликтную ситуацию, и на этой волне привлечь к себе интерес. Дело ведь не в неточностях, что доля профессионала тоже непозволительно, беда в самом тоне - развязном, неуважительном. И причина тут не в плохом характере критика, а в общей установке издания. А оно может либо стремиться делать из своего читателя грамотного театрального зрителя, либо любой ценой спровоцировать некий скандал. Это, как кажется некоторым издателям и критикам, повышает число подписчиков.

Исходя из этой логики, читатель может и не интересоваться театром, но на скандальный характер публикации клюнет. Однако такой расчет не кажется мне верным. Имидж любого издания создается в первую очередь уважением к своему читателю, а когда читателю намеренно вешают лапшу на уши, то и результат получается противоположный.

- На "Театральную жизнь" когда-нибудь в суд подавали?

- Еще бы, достаточно вспомнить, что в перестроечные годы одну из рубрик у нас вел скандально известный Андрей Караулов. Однажды мы поместили его интервью с тогдашним заместителем председателя КГБ Филиппом Тимофеевичем Бобковым, и в материале прошла неточность в отношении одного из лидеров украинской оппозиции. Началась судебная тяжба, завершившаяся, впрочем, благополучно. При том, что пострадавший на нас обиделся, но человеком был все же нормальным, и когда перед ним извинились с объяснением причины, когда дали ему возможность выступить с опровержением, то дело кончилось миром. А так ведь мы не настроены на скандал или провокацию, на то, чтобы обидеть, оскорбить, унизить. У нас другие задачи.

- Вслед за Белинским хочу спросить напоследок: "Любите ли вы театр?"

- Сомневаюсь, что в противном случае наш разговор имел бы смысл.

На снимке: Олег Пивоваров (справа) и главный редактор журнала "Театр" Валерий Семеновский.