БОГАТАЯ НИЩЕНКА

Любовь ТОРШИНА.

Она бродит по Таллинну. Подходит к прохожим, просит деньги. А сама богачка. На более чем 100 000 крон поставила двери в чужом доме. Правда, не сама пожертвовала. Ее деньгами без ведома хозяйки распорядился кооператив. Лихо? Еще как! "А у нас сейчас капитализм!" - несколько раз повторил умный парень, защищая жену - председателя жилищного кооператива. Хорошо сидим?

БЕГСТВО

Стройная, с голубыми глазами, высокой прической. Одета не модно, но опрятно. Брови чуть подведены дугой. Видно, в зеркало смотрится часто. В руках две сумочки. Прохожие в центре города видят ее часто - возле главпочтамта, на вокзале, в больших магазинах. Подходит и просит: "Помогите, пожалуйста, дайте хоть одну крону!"

...А всего десять лет назад Лиза была благополучным человеком. Единственная дочь, росла в любви и ласке. Хорошо училась, неплохо рисовала, занималась музыкой. Закончила архитектурный факультет сельхозинститута. Потом работала в проектной организации во Львове, коллеги ее уважали.

Трудно сказать, когда и как начинается (или обостряется) болезнь. У Лизы она стала проявляться после неудачного замужества. Потом был развод, и муж-полковник отобрал у нее дочь, запретив встречаться с внучкой даже бабушке с дедушкой. Лиза пришла в отчаяние. Металась туда-сюда. Бесполезно. И родителям пришлось поместить ее в больницу. Теперь убеждены, что совершили ошибку: там, по их мнению, довели ее до безумия. Забрали дочь домой. Но, сокрушаются, сделали это поздно.

Теперь Лиза страшно боится врачей. В мае 1990-го она решила сбежать от них подальше, чтобы не нашли. Родители, хотя и не желали расставаться с дочерью, согласились, чтобы она поменяла свою кооперативную квартиру на такую же в Таллинне. Тогда это было не только можно, но и просто: многие русские, предвидя, то ли еще будет, уезжали из Эстонии, не особенно размышляя - куда.

После отъезда в Таллинн дочь - как в воду канула. Куда только отец с матерью не обращались! Ниоткуда никакого ответа.

ТАК РОЖДАЮТСЯ БОМЖИ

Случай всегда случай. Однажды Лиза на площади Свободы подошла к незнакомой женщине :

- У меня нет денег. Дайте хоть сколько-нибудь!

- Сама 2 года без работы, - ответила та с болью.

И, надо же случиться, через какое-то время уже на другом месте снова увидела ту же женщину, сидящую на скамеечке. Подсела, стала расспрашивать. И как врач буквально через десять минут поняла, что "нищенка" находится в состоянии психоза. Живет в страхе. Перед всем - жизнью, ее сложностями, проблемами. Но особый страх - перед психиатрами, хотя как раз их помощь ей нужна.

Людмила Алексеевна предложила помочь оформить документы на инвалидность. Собеседница к этому отнеслась агрессивно. .

- Как вы, доктор, смогли отсеять бред от действительности? - спросила я.

- Для специалиста это нетрудно. Женщина нарисовала на бумажке, где жила, как потеряла квартиру. Хотя она очень скрытная и осторожная, по деталям я все синтезировала. Нашла адрес родителей Лизы, написала им письмо.

Поехала к председательнице кооператива, которая сообщила, что у Лизы был долг в 26 000 крон, квартира продана, долг вычли, остальные деньги у них. Назвала сумму: где-то сто с лишним тысяч крон. Мол, деньги не могут передать владелице, потому что не знают, где ее найти.

ПИСЬМО С УКРАИНЫ

Уважаемая, дорогая Людмила Алексеевна!
Спасибо вам! До вашего письма мы вообще имели смутное представление о жизни Лизы в Таллинне. Не знали мы и того, что случилось, почему она стала бомжем. В письмах ее сплошной бред о смерти дочери, которая жива, о какой-то другой дочери, которой у нее никогда не было.
Скажите нам, Людмила Алексеевна, какое имели право там у вас выселить Лизу и продать законно принадлежащую ей квартиру? Вместо того, чтобы помочь ей получить посильную работу?
Нам кажется, что сейчас Лизе нужно лечение, но по собственному желанию она на это не пойдет. Она считает себя здоровой и хочет работать. Даже здесь в течение двух лет нам только всякими хитростями удалось оформить ей инвалидность второй группы. Но жила она в своей собственной кооперативной квартире. Эту квартиру поменяла на таллиннскую, тоже на кооперативную.
Людмила Алексеевна, помогите нам, пожалуйста. Мы уже дышим на ладан и не знаем, как быть с дочкой. Самое лучшее - это, по справедливости, узаконить пребывание ее в Таллинне. Ведь это же немыслимо представить, что человека выселили из собственной квартиры, которую она купила во Львове и обменяла, повторяем, на такую же в Таллинне!
Мы просто в отчаянии от своей беспомощности и совершенно не представляем, как помочь дочери.
С уважением к вам

Иван и Людмила.

ЖЕСТОКОСТЬ

Как же мы привыкли к обстановке, в которой живем! Там, в России, на Украине, не говоря уже о Белоруссии, пусть и нищенствуют, но представить не могут, чтобы вот так за здорово живешь вышвырнуть на улицу больного человека. Да еще из кооперативной квартиры, на которую когда-то семья, отказывая себе во всем, собирала деньги. И все это на уровне государства. У них там остался здравый смысл, человечность. У нас появилась жестокость, выдаваемая за правовой статус.

С мая прошлого года скитается Лиза, и никто ни разу не встревожился - куда девался выселенный человек?

Может, эта история так и не всплыла бы - мало ли психически больных бродит по городу? - если бы не встретился нищенке врач и душевный человек. Конечно, не так-то просто повернуть колесо вспять, но хотя бы появилась надежда.

Перво-наперво Людмила Алексеевна обратилась к главврачу Таллиннской психиатрической больницы Тийту Кадастику с просьбой помочь женщине восстановить инвалидность (у нее на руках полученная из Львовской психиатрической больницы справка, что Лиза имеет инвалидность второй группы). И что же? Ответ №1 от 30 июля 1999 года: "В соответствии с законом об оказании психиатрической помощи (ст. 5. 2), информация о психиатрическом лечении и диагнозе является тайной частной жизни, и передача этой информации за пределы больницы возможна только с согласия самого человека или его представителя. Просим принести нотариально заверенное согласие. Исходя из вышеизложенного, мы не можем вам сообщить - имеется ли карточка на Елизавету П. или нет". Подпись и.о. зам. старшего врача Эллен Грюнталь.

Второй ответ от 3 февраля 2000 года. "Елизавета П., родившаяся в 1949 году, не обращалась на прием к психиатру, и поэтому невозможно оценить ее психическое состояние. Надеемся на вашу помощь при направлении ее на прием к психиатру. Старший врач Юло Калласалу".

23 февраля Людмила Алексеевна обратилась к председателю экспертной комиссии по качеству врачебной помощи Пеэтеру Маардна. Указала, что по городу ходит женщина, находящаяся в психопатическом состоянии, опасном для ее жизни. Престарелые родители не имеют возможности приехать и позаботиться о дочери. Приложила справки из психиатрической больницы и копии писем Ивана и Людмилы.

"ОТДАЙТЕ МОИ ДЕНЬГИ!"

Правление кооператива по Таммсааре теэ, 63, будто бы не может найти выселенную, а доктору Людмиле Алексеевне она встречается почти на каждом шагу. Несколько раз просилась переночевать. А однажды кинулась с просьбой сходить к нотариусу, чтобы оформить доверенность и передать ей деньги.

- Я хорошо знаю такую категорию больных. Деньги передавать - опасно для нее самой. Сейчас убивают и не за сто тысяч, - говорит мне доктор. - Как-то Лариса подошла ко мне на почте близко-близко и потрясла перед моим лицом бумагой:

- Где мои деньги?

Прохожие на меня обернулись. А она кричит: отдайте мне мои деньги! И что делать? Меня не поддержали психиатры, они заняли активно-оборонительную позицию. Даже не хотят запросить львовскую больницу. Когда человек находится в состоянии психоза, он не может решать - что ему лучше. А сейчас в психбольницу принудительно можно положить в двух случаях: когда человек опасен для общества (она не опасна) и когда он опасен для себя - для себя она опасна.

Ну, а как же кооператив, вышвырнувший своего жильца на улицу?

Председатель Кайри Вихерпуу и ее интеллигентный муж в моем представлении олицетворяют семью будущего. Оба молодые, красивые - хоть на рекламу: она маленькая, изящная, он - крупный, сильный. Кайри работает в туристической фирме, муж - предприниматель. Квартира современно реконструирована - просто, удобно, без излишеств.

Создалось впечатление, что прежнее правление кооператива попросту скинуло на новую председательницу последствия выселения. Оно давно все решило. Кайри не показала нам ни одного документа, и опять-таки создавалось впечатление, что их у нее и нет. "Все знает наш бухгалтер".

Подтвердила, что сама в суде не была, и Лиза - тоже. Суд вынес решение о выселении, по всей видимости, даже не подозревая, что выселяет инвалида без его законного представителя.

- Но вы-то знали, что Лиза психически больна?

- Она гордая, ни с кем не общалась, за квартиру не платила несколько лет.

Никто из правления, старого и нового, ни разу не обратился в психиатрическую больницу, никто, как говаривали в старину, не забил тревоги. Супруги только упирали на букву закона: выселена по суду, вещи в присутствии "свидетелей" свалены в подвал. Эти вещи, и только они, беспокоят председательницу: вот бы от них избавиться, но даже пианино никто не хочет купить.

- А сколько осталось денег?

Вдруг наступило молчание.

- Нисколько, - ответил муж. - Мы поставили на них двери во всем доме. И все жильцы довольны.

Наверное, увидев мое оцепенение, добавил: "Что же вы хотите? Сейчас у нас капитализм".

С этой фразой в ушах мы и покинули жилище удивительно симпатичных людей. А я до ночи обзванивала всех знакомых юристов, вопрошая - как такое возможно?

- Правление должно было оценить пай по рыночной стоимости, иначе говоря, по нынешней цене двухкомнатной квартиры. И остаток за вычетом долга обязаны были вернуть владелице.

Услышала и подтверждение своей убежденности: суд не имел права рассматривать дело о выселении психически больного человека без его законного представителя. Мне напомнили Конституцию, защищающую права человека; назвали социальных работников, стоящих на страже интересов больных людей.

Оказалось, что в Мустамяэ, где проживала Лиза, в социальном доме даже есть места для душевнобольных, что планируется открыть для таких отдельный дом. Но в большущем кооперативе не нашлось ни одного человека, которого обеспокоила бы судьба одинокой больной женщины.

А мне все видится в свежеотреставрированной квартире председателя кооператива изящное отверстие внизу кухонной двери. Это для удобства пушистого черного кота Kurri, которого, как рассказала мне Кайри, она принесла с улицы.