Стоит ли умирать за Эстонию?

Интервью взял
Ильмар ПАЛЛИ.
("Luup").

Юло МАТТЕУС:- В таком случае, у сказавшего эти слова очень узко ограниченный мир. Три четверти мира живет сегодня согласно совершенно другой культуре и философии. Конечно, деньги являются эквивалентом многих вещей, и если оставить в стороне этику, то деньгами можно измерить очень многое. Но, конечно же, деньги не являются единственным мерилом благосостояния. Меня не тревожат высказывания одного человека - хорошо, когда в обществе находятся люди, которые, подобно детям, не думают, что говорят, и чьи высказывания вызывают споры. Разумеется, в этом случае нужно спорить и установить истину.

Но ведь споры-то не возникают. Интеллигенция молчит...

Ю.М.: - А слышен ли вообще голос интеллигенции? У них мало возможностей быть услышанными. В основном интеллигенция копошится в своем узком кругу.

- Рот закрыт?

Ю.М.:- У нас изобилие информации. В нем нужно найти свою нишу и через нее и действовать соответствующим образом. В очень широкой области можно вообще потерять точки опоры. Каждый нашел в этом океане свои планки и не может понять, что происходит вокруг. Бурный период, который охватил всех, уже проходит. Нишу политики заняли только политики и журналисты. Человек культуры вмешивается лишь тогда, когда положение очень критическое.

- Многие придерживаются мнения, что рыночная экономика - это самое совершенное общество, которое может создать человечество...

Ю.М.:- Черчилль сказал, что демократия - очень плохой инструмент, но ничего лучше пока не придумали. Возможно, это высказывание применимо и к рыночной экономике.

Анти Лийв:- Мне кажется, одной из стадий общественного развития является фаза, когда необходимо атаковать крепость. Генерал на белом коне кричит ура, и масса идет за ним. Интеллигенция готова умереть за идеалы. После того, как идеалисты возьмут крепость, все только начинается. Генералу приходится снабжать народ хлебом, водой и топливом. Обычно он с этим не справляется. С этого и начинаются все беды. Потом выясняется, что если ты свободен, ты не можешь быть равным. Если при свободе бежать стометровку, не все придут к финишу одновременно. Равенство же требует, чтобы более резвым бегунам спутывали ноги веревкой. Подучается, что идея Французской революции на деле оказалась чушью. Поэтому вся история полна проблем. В "Трех мушкетерах" Дюма есть дворянин д'Артаньян и его оруженосец. Д'Артаньяну понадобились деньги. У оруженосца идей не было, но у него были деньги. Через несколько лет оруженосец разбогател. И вот, когда д'Артаньяну понадобились деньги, оруженосец их ему почему-то дал. В Эстонии такого оруженосца напоминает Юри Мыйз. У него есть деньги, но он чувствует, что чего-то не хватает, и он тоже хотел бы быть д'Артаньяном. То он был в Рийгикогу, то министром, то мэром. Но ничего у него толком не получается, и он остается оруженосцем. Но с деньгами. Если к власти придут оруженосцы, у всех что-то будет. В материальном смысле. Но элегии, страсти не будет. Если у власти окажутся д'артаньяны, то мы будем произносить речи и читать стихи, но есть нам будет нечего. В жизни необходимо равновесие.

- Можно ли сказать, что эстонское общество беднеет духовно?

А.Л.:- В советское время жизнь напоминала жизнь в средневековом монастыре, где существовали свои нормы - никто сам не думал, всем скармливали святое писание: ангелы кто - мужчины или женщины?, может ли Бог создать такой большой камень, что сам не в силах поднять?, и т.д. Теперь мы из монастыря вышли, но многие не знают, что им делать. Сегодняшнее общество еще больше исходит из дарвинизма, чем предыдущее. Предыдущее общество было лесником, который следил, чтобы деревья были одной высоты, сегодняшнее удобряет навозом лишь того, кто сам не справляется. Особенно трудно приходится тем, кто привык тихо размышлять. Бедный интеллигент проигрывает трюкачу. У эстонской интеллигенции есть три рупора: "Сирп", "Лооминг" и "Акадеэмия". В другие издания им не попасть, потому что их текст понять трудно - иностранные слова, сложные предложения. Теперь требуют 150 строк, 3000 печатных знаков. Мысль должна быть разжевана до примитивной. Тем, кто гонится за золотым тельцом, не нужны книги, им нужны обложки книг. Которые и предлагаются в магазине в большом количестве.

Ю.М.:- В советское время мы достигли средневекового уровня: важнее всего было печатное слово - все читали книги. Другой информации не было. Теперь же мы попали в лоно информационного общества. Культура, которая выражалась в написании книг, высоком искусстве, музыке, отошла на задний план, исчезла. Для человека культуры это был настоящий шок. У него больше не стало своего места, на него больше не обращали так много внимания.

Сейчас в Эстонии бразды правления берут в свои руки люди из поколения, выросшего под руководством советизированных людей в огромных детсадах, в спальных районах...

А.Л.:- Детство сегодняшних "деятелей" прошло в едкой, вонючей атмосфере застоя. Это был самый ужасный отрезок советской эпохи.

Ю.М.:- К счастью, в Эстонии homo soveticus не успел сформироваться окончательно. Память предыдущих поколений, которая хранила и другие времена, не успела исчезнуть.

А.Л.:- Есть еще один момент. В советское время у нас не было возможности вводить животным стероиды - на Западе их начали добавлять в корм скотине уже после войны, а также антибиотики. Это существенно изменило гормоны и биологию. Мужчины на Западе становятся все женственнее, носят серьги и жабо, а мужеподобные женщины дерутся, служат в армии, участвуют в террористических группировках...

Я связываю разрушительное влияние упомянутого поколения на демографию также с разговорами об исчезновении национального государства...

Ю.М.: Нельзя исключать, что мы не будем существовать вечно.

А.Л.:- Сейчас происходит разрушение государства как нецелесообразного образования через, так сказать, заднюю дверь. В этом духе можно рассуждать так: в Америке президент на 300 миллионов людей, у нас на полтора миллиона. То есть мы перестарались в 200 раз. Давайте уберем должность президента! Или: депутатов у нас в Рийгикогу 100 человек, а по сравнению с какой-нибудь другой страной их должно бы быть 2-3. Рассуждая таким образом, оруженосцы д'Артаньяна доходят до логического вывода, что государство - это совершенная чушь! В экономическом смысле было бы выгодно объединиться с каким-то большим государством.

- 80 лет назад эстонец был готов отдать жизнь за национальное государство. А сейчас тоже?

А.Л.:- А эстонский хуторянин готов сейчас умереть за три гектара земли? Вряд ли. А и правда, во имя чего мы были бы готовы умереть или позволить себя избить? Во время Освободительной войны островитяне даже не слышали, что было объявлено о создании Эстонской Республики. Сейчас они увидели бы это по телевизору в прямом эфире. 80 лет назад тот, кто увидел бы такую картинку, оказался бы в сумасшедшем доме. Такие вещи в значительной мере оказывали влияние на оценку человеческих ценностей.

Ю.М.:- Мне кажется, человек готов бороться, если очень длительное время ему было плохо. Насладившись некоторое время благосостоянием, он больше не хочет так просто расставаться со своей жизнью. Чтобы он начал бороться, нужно заново оккупировать Эстонию и сделать так, чтобы эстонец некоторое время опять пожил под игом.

А.Л.:- Борются за что-то. Поэтому и не хотят, чтобы в Эстонии была рабоче-крестьянская армия. Им терять нечего. Зачем им нужно проливать кровь за чужое добро? На передовой должны быть дети банкиров из Хансабанка и других банков.

- Но если у молодежи нет патриотизма, нам не поможет никакая армия.

А.Л.:- Сейчас обучают двум вещам: больше денег и как можно больше наслаждений. Соответственно этому уже детей делят на классы. В прессе постоянно пишут о наслаждениях и об их эквиваленте - о деньгах. Поколение тех, кто делает деньги, или оруженосцев д'Артаньяна, представляет сейчас из себя тихо угасающее поколение, основной ценностью которого является наслаждение. Недавно я увидел в одной газете заголовок, очень характерный для нашего времени: "Feeling важнее прироста населения".

- Если земля для эстонцев ничего больше не значит, что же будет с их корнями?

А.Л.:- В Америке люди страдают от одиночества и в отчаянии пытаются его преодолеть. В патриархальном же обществе очень сильно чувство общности, и оно создается под социальным контролем и с помощью традиций. Почитали родителей. На праздник нельзя было пойти в короткой юбке - сразу же село кричало: ну и шлюха! Сейчас в газетах пишут: Виктор К. ударил ножом Виктора Хави. Преступник анонимный. Потому что обнародование его имени нарушает права человека. В старом обществе нужно было знать, что за мать вырастила такого мерзавца, кто был его отец, кто сестры-братья. Это и есть чувство корней. Во-вторых, были традиции и обряды, которые укрепляли общество. Нынешнее общество отчаянно пытается разрушить социальный контроль и традиции патриархального общества. Новое поколение, привыкшее к анонимности, уже почти подросло. Деяния человека, убившего четырех человек, становятся его интимным делом! В патриархальном обществе последнего батрака на хуторе уважали больше, чем вора. Теперь же мы разговариваем о выдающихся деятелях преступного мира. Естественно, что это оскорбляет чувство справедливости крестьянина. На смену традиционной крестьянской, хуторской культуре стремительно приходит культ делания денег.