Это сладкое слово

Необходимость интеграции сегодня никто в Эстонии серьезно не оспаривает. Вопрос в том, как идет процесс и каковы его перспективы. Об этом в газете Sonumileht высказывает свое мнение Лойт Рыук, гражданин. Автор пишет, что эстонская сторона ожидает от неэстонцев большего интеграционного энтузиазма, а неэстонцы осторожничают - как бы ни оказаться ассимилированными. Конкретно же речь идет о 2007 годе, когда вступит в силу закон о государственном гимназическом образовании (только) на эстонском языке и "которым время от времени мы пугаем наших иноязычных соотечественников". Стоит ли абсолютизировать дату и сам принцип государственного среднего образования только на государственном языке? По мнению Рыука, возможна и такая постановка вопроса: о каком образованном человеке может идти речь, если он свой родной язык будет знать лишь в объеме программы основной школы? Не целесообразнее ли будет сохранить жизнь государственной средней школы на языке самого многочисленного национального меньшинства? Именно государственной, поскольку вряд ли русская община Эстонии в состоянии будет сама содержать ее. Законодательно дата смерти русской средней школы предустановлена, но сколько поправок и изменений в законы уже сделано за период независимости.

Вторая сторона интеграции - государственный язык. От принципа приоритетности эстонского языка, ясно, никто не отступит. А все ссылки на пример Финляндии с тамошним двуязычием, по мнению автора, несостоятельны. У соседей государственное двуязычие сложилось исторически, и подразумевается, что каждый тамошний чиновник владеет как финским, так и шведским языками. Наши же ходатаи за двуязычие считают, что подходят на любую должность, владея лишь одним языком. Безусловно, каждый молодой человек должен выучивать эстонский язык в школе, независимо от того, на каком языке в ней преподают все остальные предметы. Если не выучил, значит, ошибка заложена в школе, системе образования, программах.

Способам интеграции учит жизнь. Автор ссылается на факт из собственной биографии, когда в Лас-Пальмасе был обслужен в маленьком магазинчике двумя продавцами-индийцами на эстонском языке. Объяснение простое - некогда в Лас-Пальмасе существовала ремонтная база рыбопромышленного объединения "Океан", куда с судами заходили и эстонские рыбаки. Говорить с покупателем на его языке - прибыльная бизнес-идея продавцов. Покупать товар всегда приятно там, где с вами говорят на вашем родном языке. Аналогичные примеры можно обнаружить совсем рядом. На рынке Кадака треть продавцов, не владея эстонским, в деловые отношения с покупателем вступают на финском с явным русским акцентом.

Автор размышлений заметил, что русские участники телепрограмм часто задают вопрос: почему эстонцы в интеграции не видят двустороннего процесса? Может, стоит стать для наших иноязычных соотечественников более понятными? Не пугать их вот-вот близящимся переносом бронзового солдата с Тынисмяги, которому два раза в год они возлагают цветы.

Не слышно, чтобы бронзовый Александр II посреди Хельсинки как-то плохо влиял на миропонимание финнов. Мы могли бы называть бронзового солдата Воином и принимать весеннее приношение ему цветов как знамение даты окончания самой разрушительной для человечества войны. Что оно есть благодарение, в котором мы сами не участники, но в котором не стоит искать ничего дурного.

"А у тех, кто считает бронзового солдата символом всего худшего советских времен, - пишет Рыук, - можно было бы спросить: почему в войне с символами до сих пор не снесен на Тарту маантеэ дом с башней, прозванный в народе рыночной церковью? Он - более яркий символ по сравнению с печальным воином, давным-давно отвоевавшим свою войну. И эта тема тоже интеграционная. Она обеим сторонам напоминает о том, что нам жить вместе еще долго".