Тушить пожар — дорого, гораздо легче его предотвратить

Было очень странно видеть школьные коридоры, школьные классы пустыми, странно не слышать ребячьего шума и гомона. Но школа вовсе не была пустынной, хотя за окном стояла сухая августовская жара. На третьем этаже шла напряженная работа. И масштабы этой работы изумляли. По существу, полностью перестраивался весь этаж, создавался совершенно новый, необычный для школы блок. И хотя здесь еще не все закончено, уже видны будущие уютные спальни для двух, в крайнем случае трех ребят, удобные душевые, облицованные красивым кафелем, «как в лучших домах», рабочие комнаты, отнюдь не похожие на классы. «Да, — покачал головой Энн Кирсман, директор Таллиннского департамента образования, который вместе со своими работниками тоже ходил в этот день по школе, — нам в таких условиях пожить и поучиться не пришлось...»

Так что же это задумали учителя Юмераской основной школы и ее неугомонный, энергичный и, кажется, вездесущий директор Марина Андреевна БАРАНЮК? Мы попросили ее рассказать о том новом, что рождается в этой школе.

— Это новое, — сказала Марина Андреевна, — называется «Ученический дом» (Opilaskodu). Мы хотим торжественно открыть его к началу учебного года. И для этого, в самом деле, перестраиваем весь школьный этаж. Дети из первых, вторых и третьих классов, те дети, в семьях которых достаточно сложные условия, смогут проводить в нашем «Ученическом доме» фактически всю рабочую неделю, с 8 часов утра понедельника до 19 часов вечера пятницы. Для них и приготовлены эти уютные спальни на двоих, эти душевые, эти рабочие комнаты, в которых они смогут заниматься, делать уроки, читать книги. Мы потому и назвали этот наш новый школьный блок «Ученическим домом», потому что хотим, чтобы ребятам там было хорошо и удобно, чтобы они чувствовали себя как дома. Конечно, в первую очередь речь идет о детях из многодетных или неполных семей, где есть только отец или мать. Наверное, нашим «Ученическим домом» заинтересуются и те родители, которым часто приходится бывать в командировках, а также те, которые работают в разные, в том числе и в ночные, смены.

У нас уже привыкли ругать отцов и матерей за то, что они мало занимаются детьми, мало уделяют им внимания. Легче ведь все ребячьи беды, все их недостатки, промахи, их плохую учебу, их малую подчас заинтересованность в школе сваливать в первую очередь именно на них. Но я вижу, как бьются зачастую отец и мать, стараясь заработать хотя бы на то, чтобы дети не оставались голодными. Наша школа находится на краю Ласнамяэ, и мы видим, мы ощущаем все беды, все заботы этого русскоязычного, в основном, района. Очевидно, я не открою секрета, если скажу, что русскоговорящее население живет в целом гораздо хуже, чем эстонское. Социологи говорят об этом открыто и с большой тревогой. Особенно трудно, конечно, приходится многодетным семьям. Но ведь государство заинтересовано в том, чтобы такие многодетные семьи были. Значит, надо им помогать. Надо помогать этим детям, их зачастую замордованным заботами, трудным бытом, безработицей, измученным отцам и матерям. Вот мы и задумали для этого наш «Ученический дом».

Не буду скрывать, меня не раз уже спрашивали, зачем-де это нам нужно? Для чего взваливать на себя эту дополнительную тяжесть, эти лишние хлопоты? И уж совсем не понимают, когда я говорю, что мы готовы принимать в наш «Ученический дом» и детей из других школ. Но такая уж она, наша учительская доля, такова она, наша педагогическая, учительская миссия, что мы не можем, не должны спокойно смотреть, как затягивает улица, подворотни, дурные компании ребят, лишенных родительского глаза, лишенных влияния взрослых. И я объясняю непонятливым: пожар гасить трудно и очень дорого, а порой и просто невозможно, гораздо легче его предотвратить. Мы уже потеряли ребят, оказавшихся в так называемых «группах риска» и пошедших дальше по этой дорожке. Но мы можем, должны отвести беду от других.

Года два назад мы создали в своей школе дневной центр. Ребята там занимаются в кружках, работают на компьютерах, играют в пинг-понг, смотрят телевизор, читают книги и журналы. С ними занимаются опытные учителя, помогают с уроками, особенно если речь идет о таких предметах, как русский и эстонский языки, математика. За ребят, которые ходят в этот центр, прикипели к нему сердцем, чувствуют себя там уютно и свободно, я спокойна. Шататься по подворотням они уже не будут. А теперь к этой системе присоединяется и «Ученический дом».

Мы планируем, что будет так: утром в понедельник ребята завтракают в школе, потом идут на уроки, после этого многие остаются в группе продленного дня, потом — в дневном центре, а вечером их ждет «Ученический дом». Мы не хотим стеснять ребят, слишком строго и безапелляционно регламентировать их время. Они смогут сами выбирать, когда им заниматься в кружках, а когда, скажем, делать уроки. Но все это время рядом с ними будут опытные учителя, наставники. Ребята не будут брошены на произвол судьбы, не будут предоставлены самим себе.

И, по-моему, это очень важно. Ведь результаты исследований, о которых мы узнаем, просто устрашающи. Количество наркоманов, малолетних преступников, нарушителей общественного порядка среди русскоговорящих детей и подростков очень велико. А за всем этим — сломанные судьбы, загубленные таланты... Страшно об этом думать и страшно говорить... Но думать приходится. Иначе нельзя.

«Ученический дом», который мы создаем и который, мы надеемся, примет ребят 1 сентября, — это итог наших двухлетних размышлений, расчетов, усилий. Все ведь, очевидно, понимают, что выдвинуть идею — мало. Надо добыть деньги, чтобы ее, идею, можно было осуществить. А для этого надо доказать, что идея плодотворна, что она реальна, что мы способны ее реализовать. Вы думаете, это легко? И мы рады, мы благодарны руководству таллиннского Департамента образования, которое все-таки сумело нас понять и поддержать.

Я бесконечно благодарна и своим учителям. Они понимают необходимость такой работы, какой бы сложной, трудной она им ни казалась, они понимают необходимость перемен. Может быть, кто-нибудь из учителей и вздыхает порой досадливо про себя: опять эта дополнительная ноша. Но ведь все равно мы работаем вместе. И я никогда не слышала отказов. Помнится, академик Амонашвили, не раз бывавший в нашей школе, говорил: школа — это ансамбль, здесь никто фальшивить не имеет права. И я рада, что всегда чувствую эту поддержку учителей.

Понимаете, у нас в целом не так уж много сирот. Но у нас много социального сиротства. И тут школа просто обязана прийти на помощь. Ее функции, смысл ее работы заключаются, на мой взгляд, не в том, чтобы просто передавать знания тем, кто хочет их получить. Нет, наши задачи, наши функции гораздо шире.

Когда-то Герман Гвайнер, известный австрийский педагог, «человек столетия», создатель SOS-Киндердорф, детских деревень, поразительного по значимости эксперимента, говорил, что «еще не вставший на ноги человек должен иметь родную душу. Он должен иметь кого-то, кто сможет его любить таким, каков он есть. И прощать. И тогда, только тогда он станет лучше». Эта гвайнеровская мысль мне близка. И я часто думаю, что нет в мире ничего особенно трудного, если то, что делаешь, замешано на любви. И когда я вижу, что ребята тянутся к школе, не хотят отрываться от нее даже тогда, когда закончен последний класс, что они приходят и приходят к нам, я думаю, что мы работаем не напрасно, что кое-что у нас все-таки получается. А ведь у нас очень разные дети. У одного родители спиваются, у другой мать с отцом не ладят, и девочка мучается, разрываясь надвое, у третьего проблема «отцов и детей» приобретает угрожающие формы. Подставить плечо, взять и понести чужую боль — этому мы учимся сообща. Да и сами дети помогают нам в этом...

Нет, я не пытаюсь что-либо приукрашивать, не хочу ничего идеализировать. Конечно, разное бывало, но в любых ситуациях мы все-таки старались и стараемся находить тропинку друг к другу, к нашим ученикам, ведомые именно любовью и уважением.

Мы и с родителями стараемся работать не так, как прежде. В самом деле, что дают эти общие собрания, где сидят родители очень разных детей, и учитель говорит им общие слова, общие истины, одинаковые для всех? А у этих отцов и матерей разные отношения с детьми. И говорить с ними надо по-разному, отдельно и прежде всего по проблемам, волнующим именно их. Планируем проводить такие встречи с родителями в присутствии директора школы, психолога, может быть, врача. Кто-то из наших преподавателей назвал это «педагогическим бистро». Смешно, не так ли? Но какая-то изюминка в этом есть. Задушевные разговоры за столом в тесной компании работников школы и родителей. Я думаю, они будут полезнее общих собраний, проводимых иной раз для галочки и уж вовсе не приносящих пользу.

Один из наших учеников, Саша Жемчугов, как-то написал, что наша школа имеет особое лицо, что она отличается гостеприимством. Мальчик сказал просто, но как дороги эти слова, не правда ли?