"МЭ Среда" | 28.08.02 | Обратно

Кто контролирует решения Рийгикогу?

- В Конституции Эстонской Республики отдельными главами прописаны права и обязанности только двух высших государственных чиновников — президента (девять статей) и канцлера юстиции (семь статей). Но если наш сегодняшний президент чаще всего и больше всего говорит об уравновешенности и спокойствии, то вы,
г-н канцлер, нынче весной и летом стали своего рода «возмутителем спокойствия». Опираясь на Конституцию, защищая Конституцию, вы оспорили принятый Рийгикогу и провозглашенный президентом Закон об отмене избирательных союзов и выиграли этот спор в Госсуде. Избирательные союзы до 2005 года сохранены. Прекрасно, что парламент решение Госсуда выполнил. Значит, демократические нормы в нашей стране существуют, принцип разделения властей налицо. Но... осталось немало вопросов. И начнем, пожалуй, с самого общего: Конституция — документ политический или юридический?

— Конституция — это общественный договор, заключенный и одобренный эстонским народом в 1992 году в качестве Основного закона. С этой точки зрения Конституция — документ политический. С другой стороны, это и юридический документ, ибо Конституция лежит в основе всего нашего законодательства.

— Вполне понятно, что многие положения Конституции сформулированы в самом общем виде. Вот почему букву Основного закона политики и юристы толкуют одинаково, а дух — по-разному, ибо демократия подразумевает плюрализм мнений, идеологическое многообразие и т.д. И как тут быть?

— Разумеется, у разных юристов, как и у разных людей, бывают не совпадающие мнения и суждения по поводу того или иного вопроса, ведь демократия многогранна, неоднозначна. Это естественно.

— У нас нередко рассуждают по принципу: то, что в мою пользу, то и демократия...

— Весенне-летняя полемика вокруг закона об избирательных союзах показала, как в Эстонии работают механизмы защиты демократии, Конституции. «Государственный суд признает недействительным любой закон или иной правовой акт, если он противоречит положениям и смыслу Конституции», — сказано в статье 152-й Основного закона. Так что мы с вами можем сколько угодно полемизировать по поводу той или иной проблемы, канцлер юстиции может сколько угодно полемизировать с парламентом или правительством, но именно Государственный суд, и только он, решает, что находится в согласии с буквой и духом Конституции, а что нет.

— При обсуждении закона об отмене избирательных союзов юристы конституционной комиссии Рийгикогу и юристы канцелярии президента не нашли в нем противоречий с Конституцией, а ваши юристы — нашли. Как это понять? Одни юристы менее квалифицированны, чем другие?

— Дело тут не в квалификации юристов. Члены парламента — юристы, входящие в правящую коалицию, при обсуждении проблемы учитывали такой важный для них документ, как коалиционный договор. У юристов канцелярии президента для изучения и анализа закона, для его провозглашения или непровозглашения есть всего-навсего 14 дней. А некоторые законы, в том числе и тот, о котором мы говорим, достаточно сложны. Несколько наших юристов занимались им не менее месяца. Поэтому в том, что президент провозгласил закон, а канцлер его оспорил, нет ничего трагического. Для того и предусмотрены в Конституции соответствующие фильтры: президент — канцлер юстиции — Госсуд. И нет никаких оснований предполагать или допускать, что кто-то из юристов умнее, толковее, квалифицированнее.

— Экс-председатель Госсуда Эстонии, а ныне судья Европейского суда по правам человека Райт Марусте считает вопрос об избирательных союзах, точнее то, быть им или не быть, политическим, а не юридическим. А политические вопросы, как известно, решаются в зависимости от расстановки политических сил в парламенте.

— У каждого человека есть право на собственное мнение. Райт Марусте, действительно, считает проблему политической. Это его мнение как гражданина.

— И юриста...

— Но оно ни для Рийгикогу, ни для Госсуда не является обязательным. Более того, решение Госсуда показало, что мнение г-на Марусте в данном случае ошибочно. Когда Госсуд в составе пяти человек во главе с теперешним председателем Уно Лыхмусом решил, что отмена избирательных союзов на предстоящих выборах местных самоуправлений противоречит Конституции, он сделал это, рассматривая юридический спор канцлера юстиции и Рийгикогу. И это решение окончательное.

— На какую статью Конституции вы опирались, оспаривая закон, принятый Рийгикогу?

— На статью 156-ю, ее первую часть: «Представительным собранием местного самоуправления является собрание, избираемое на свободных выборах всеобщим, равным, прямым и тайным голосованием сроком на три года». Вот в этой именно части статьи я нашел противоречие. Ведь если вы хотите избираться в составе избирательного союза, закон лишил бы вас такой возможности. Лишил бы он вас и возможности голосовать за избирательный союз, будь на то ваша воля. Значит, ваше право избирать и быть избранным могло быть ограничено.

— Решение Госсуда, принявшего вашу сторону, все-таки сформулировано как политическое. Там нет юридических терминов, понятий, формулировок. Зато много рассуждений о демократии участия, цифровых выкладок из опыта предыдущих выборов в органы местного самоуправления. Наконец, проанализирована расстановка сил в Рийгикогу, где правящая коалиция не имеет стабильного большинства голосов. И сделан вывод: в сегодняшней правовой и социальной обстановке отмена избирательных союзов нежелательна. Политический вывод.

— Я с вами не согласен по следующим причинам. Закон может ограничивать те или иные права и свободы, но только имея на то серьезные обоснования (11-я статья Конституции). Демократическое общество не статично, оно развивается. Сегодня Эстония уже не та, какой она была десять лет назад. И мы не знаем, какой она будет через двадцать лет. Поэтому все ограничения в законе надо рассматривать во времени и в пространстве. Решение Госсуда подтвердило: отмена избирательных союзов в сегодняшних условиях, на данный политический момент противоречит Конституции. Ибо доверие людей к избирательным союзам еще существует, оно не исчерпало себя. С помощью избирательных союзов обеспечивается более широкое представительство в местных органах самоуправления. Это наша сегодняшняя действительность, и ее надо учитывать.

— Разве то, что вы сейчас сказали, не есть рассуждения политика, анализирующего сегодняшнее состояние общества? А юристы... Они ведь буквоеды, формалисты, рыцари статьи и параграфа...

— Юрист работает не в вакууме или в искусственной среде, Он же не на высоком дереве сидит, где смотрит в небо и выносит свой вердикт. Юрист должен твердо стоять на земле, анализируя, в какой ситуации какие изменения и ограничения в законе возможны и необходимы. К примеру, вдруг Рийгикогу решит, что сегодня журналистом не может работать тот, кто когда-то был членом компартии. И пояснит, что это, мол, необходимо для того, чтобы пресса стала качественнее. Из-за такого ограничения кто-то из журналистов потеряет работу. И обратится в суд. А суд должен посмотреть, необходимо такое ограничение в сегодняшнем обществе или нет. Быть может, десять лет назад в подобном ограничении и был какой-то смысл, но сегодня в нем нет никакой необходимости. Обстановка изменилась.

— Оппозиционные депутаты парламента, приветствуя вашу победу, выразили пожелание, чтобы избирательные союзы сохранились и после 2005 года. А вы сказали им то же, что и мне сейчас: неизвестно, какая обстановка будет в стране через три года, насколько продвинется вперед административная реформа и т.д. Все это так, но ведь Конституция, которую вы защищали, и ее 156-я статья сохранятся в той же редакции...

— Любые ограничения, как я уже говорил, необходимо рассматривать во времени и в пространстве. Если в том же 1993 году нужно было бороться со спекуляцией с помощью определенных ограничений, то в 2002 году, при более развитом обществе, необходимость в этом отпала.

— Теперь прежние спекулянты — уважаемые люди...

— Или возьмем проблему получения постоянных видов на жительство бывшими военнослужащими Советской армии. Ограничения, уместные в 1993 году, сегодня уже не нужны.

— Избирательные союзы — элемент гражданского общества. А политические партии? Кто из них лучше, кто хуже? Ведь в ходе прецедента, о котором мы говорим, избирательные союзы удостоились похвалы, а политические партии были несколько принижены...

— Я никогда и нигде не говорил, что избирательные союзы хоть в чем-то лучше партий. Это те, кто готовил закон об отмене избирательных союзов, сочли, что политические партии достойнее, ответственнее избирательных союзов. И партии, и избирательные союзы — структуры гражданского общества, и у них должны быть равные возможности. А избиратель сам выбирает, что ему больше нравится: партии, союзы или ни то и ни другое, и он вообще в день выборов останется дома. Не надо никого лишать права выбора.

— Вы хотели, чтобы на выборах местных самоуправлений никто не пострадал, ничьи права не были ущемлены. Но многие законы, принятые Рийгикогу, непопулярны, от них страдают люди. Это не вызывает у вас тревогу?

— Действительно, многие законы людям не нравятся. Но это не означает, что они идут вразрез с Конституцией. Вряд ли вам по душе законы о налогах?

— Ой-ой, вы наступили на мозоль.

— Законы о пенсиях, пособиях, о медицинском страховании, о школе и т.д. могли быть иными, будь у государства больше денег. В двадцать раз больше денег — в двадцать раз лучше закон. И людям он больше нравился бы.

— Вы не впервые критикуете государственные решения. Достаточно вспомнить замечания по поводу приватизации железной дороги, Нарвских электростанций. Но тогда вы не обращались в суд, ограничились только критикой...

— Я выполняю свои обязанности канцлера юстиции с того дня, как вступил в эту должность. Не только весной и летом этого года. При необходимости делаю свои предложения парламенту, правительству, местным самоуправлениям. Если они своевременно учитывают эти предложения, то есть приводят свои законы и постановления в соответствие с Конституцией, то на этом все и заканчивается. В суд можно и нужно обращаться только в том случае, если предложения, замечания канцлера юстиции остались без внимания.

— Консультировались ли вы по поводу закона об отмене избирательных союзов со своим предшественником на этом посту профессором Эриком Юханом Труувяли, ныне проректором Института права? Сам он весенне-летнюю эпопею никак не комментировал.

— Нет, не консультировался.

— Если бы парламент не внял решению Госсуда, в Эстонии случился бы конституционный кризис?

— Я бы так не сказал, но была бы большая правовая неразбериха и очень плохой прецедент.

— В конце концов получилось, что судебная власть оказалась самой главной. Это и есть разделение властей?

— Принцип разделения властей означает, что решения парламента не бесконтрольны. То, что нынче летом последнее слово оказалось за Госсудом, — тому пример. Но суд не принимает законов, не влияет на бюджет и т.д. Это — функция Рийгикогу. Суд только сказал, что в данном спорном конкретном случае решение парламента оказалось ошибочным.

— Спасибо за беседу.