"МЭ" Суббота" | 07.12.02 | Обратно Мария, 19 лет, Иван Иванович, 42 года...Сегодня Николая Чиндяйкина можно считать одним из самых востребованных актеров российского кино. Так что встретить его на выборгском фестивале «Окно в Европу», куда он приехал всего на пару дней, было сущим везением.Праздничная труппа- Николай Дмитриевич, на небосклоне российского кино ваша звезда взошла внезапно и ярко вместе с «Мама, не горюй», «Каменской», «Нежным возрастом»... Ваш возраст нежным уже не назовешь, но всеобщее признание пришло достаточно недавно. - Все просто: если я чем-то занимаюсь, то делаю это всерьез. Всю свою жизнь я занимался театром, и, как мне кажется, серьезно. Но в столицу попал не сразу. Окончил ростовское училище искусств, поработал в Ростове, окончил режиссуру в ГИТИСе, перед тем немало лет прослужил в омском театре... - Получается, вы хорошо поевший театральной каши артист? - Каши поел много, наиграл огромное количество ролей, около сотни, все, что можно. - Российская театральная провинция всегда очень богата превосходными артистами, которых в столицах не знают, а сами они в столицы сильно не рвутся, мол, лучше дома быть первым. Вы вот рискнули? - Тут разные обстоятельства. Согласен, что в провинции можно встретить просто невероятного уровня артистов. Вообще, мое появление в Сибири тоже можно считать странным, я-то собирался в Ригу переехать, с Кацем тогда даже встречался, разговор шел о следующем сезоне, но я спешил, хотел поскорее уехать из Ростова, а тут пригласили в Омск, и я подумал, что никогда не был в тех краях, вообще тогда еще мало где был, вот и решил: поеду, годика два поработаю. Но когда приехал, то встретил удивительную труппу, коллектив, людей. Театр же, как человек, тоже может переживать молодость, зрелость, старость, а тут он был как раз на подъеме. Теперь я понимаю, что тогда это был один из лучших театров страны, какие артисты - Щеголев, Чонишвили, Псарева Елена Ивановна, Теплов, какая-то праздничная труппа. Актеров постарше, как в семье, звали - дядя Боря, дядя Коля... Конечно, я там остался, остался и остался. Но потом пришла беда, из жизни ушла моя жена, великая русская актриса Татьяна Ожегова, мы с ней в Омске встретились, не один год были рядом, играли вместе «Орфей спускается в ад», «Любовь под вязами», «Двое на качелях»... Словом, сложилось так, что уехал, но это были 15 лет настоящей работы, настоящего театра. Тогда-то и объездил все, у нас были потрясающие гастроли, и в Таллинне мы тоже бывали, нет ни одного большого города в прежнем Советском Союзе, куда бы ни приезжал с театром.
Васильев подарил мне весь мир- И все же время, когда страна увидела и полюбила вас на кино- и телеэкране, стало, наверное, как бы вторым вашим явлением зрителю? - Я бы говорил не о явлении, а о срезах, что ли, жизни. Первый - это Омск, второй - учеба на режиссуре в ГИТИСе под руководством Анатолия Александровича Васильева, у которого я потом и остался. Мне режиссером хотелось стать всегда, хотелось ставить спектакли, и я их ставил, но в советское время не полагалось, если помните, быть при должности без бумаги, «корочек». Мне казалось, что ставить могу, но когда поступил в ГИТИС, то понял, что сильно заблуждаюсь, что это другая профессия, что нужно учиться, получить школу. - Вы сказали, что наиграли в театре все, что только было возможно. Потом еще и встреча с Васильевым. Насколько после всего этого вам было интересно играть в кино крутых современников? - Боюсь, тут не будет разумного ответа, потому что до сих пор ощущаю себя в кино человеком случайным, не очень чувствую себя внутри этого процесса, такое чувство, что зашел ненадолго. Начиная с 89-го время от времени снимался, уговорили... - Что значит уговорили, вы не хотели? - Не то чтобы не хотел, но, повторю, я всерьез занимался театром, а тем более - Васильев, лаборатория, подвал, ежедневная работа, какое там кино? А потом мы поехали по всему миру, тут даже сравнивать было не с чем. Омский театр подарил мне всю страну, а Васильев - весь мир, практически мне легче назвать страну, в которой не был. Кино в те времена было в упадке, снимался в каких-то картинах, которых никто не видел, так что нет и нет, проблемы не ощущал, наоборот - времени не хватало, с Васильевым и театром куда-то ехали, перемещались. Стал заниматься педагогикой, был вторым преподователем на курсе Васильева, потом уехал преподавать в Италию, до сих пор провожу там иногда мастер-классы. Так что жизнь была переполнена и по поводу кино у меня мыслей не возникало.
Знание можно только украсть- Известно, что многие прекрасные артисты, работавшие с Васильевым, потом от него уходили. Вы их понимаете? - Наверное. Я ведь один из немногих, а может быть, один, кто работает с Васильевым с 87-го года по сегодняшний день, долгожитель такой. Но Наташа Коляканова пошутила однажды: любую школу, даже «Школу драматического искусства» (так называется театр А.Васильева. - Н.Х.) надо когда-нибудь оканчивать. Действительно, это очень нелегкий труд - каждодневное служение. И что-то завершать - это нормально. Но... В моей жизни однажды была встреча с Ежи Гротовским, я прошел школу его тренингов. Часто вспоминаю это время, потому что много приставал к нему с разными вопросами. Однажды он мне сказал: Николай, знание получить невозможно, его можно только украсть. Пока здесь - воруй у меня. Это я к тому, что инициатива всегда должна идти от самого человека, от желания чему-то научиться. - Вас сегодня режиссеру трудно заманить в свое кино? - Да нет, не очень. Пару лет назад я кардинально решил для себя, что буду сниматься, потому чуть отодвинул в сторону театральные дела, выпустил сейчас свой курс режиссеров в ГИТИСе и, в общем, освободил себя для кино. Решил для себя, что раз есть спрос, приглашают, значит, это надо использовать, я - человек взрослый, понимаю, что все не навсегда, лишь какие-то годы моя лысина как бы будет нужна. Так что снимаюсь, ставлю спектакли в антрепризе, кстати, в Таллинне игрался мой «Железный класс» с Юрским, Волковым Николаем Николаевичем и Ольгой Волковой.
Игра на скрипке- Если вернуться к вашим хорошо одетым современным экранным героям: насколько по жизни они вам близки, не близки? - Могу сказать только, как дилетант в кино. Мне кажется, что в кино требуется набрать только некий груз, список ролей, биографию, и неважно - отрицательные они, положительные, тем более, что и в театре, и в кино актер к положительности или отрицательности по-своему относится, существует даже расхожее мнение, что в отрицательном персонаже чаще больше чего играть. С этим на самом деле трудно не согласиться, потому что человек сам по себе существо отрицательное... - Неожиданный поворот... - Если иметь его в виду как биологическую единицу, а уж дальше все зависит от ряда ценностей, какие его интересуют, как живет, хочет жить. Потому проблемы отрицательного и положительного для меня нет, к тому же я никого и никогда отрицательным не играю. Даже в «Московских окнах», где герой был уж больно отрицательным, я говорил себе: пусть придет хороший человек и попробует в него бросить, как в Писании, камень. Каждый ведь за себя борется, хочет за жизнь зацепиться, вот и все. Объективно он, может, и не очень хорош, но я же на героя не с той стороны экрана смотрю, оттуда пусть его судят, а мне он в чем-то понятен, в нем даже нежность какая-то может присутствовать. Хотя, на мой взгляд, актер всегда должен быть обожжен темой, не хочу никаких определений - патриот там, государственник, империалист проклятый, кто угодно, но для меня все это не пустой звук, не просто сценарий «Нежного возраста», например. - Тем не менее вы не опасаетесь, что узнавать вас будут только как актера, что «ярко воплотил на экране» образ нового крутого современника? - Я не только такого играю, скоро выйдет картина «Под Полярной звездой», где мой герой в 70-х - один из тех крупных хозяйственников, кто начинал осваивать газ на Севере. К тому же меня совсем не беспокоит, что там дальше у меня будет с кино. Если перестанут приглашать, для меня никакой трагедии в этом не будет. Иногда даже думаю, что хорошо схитрил в жизни, став не только артистом, вот и буду спектакли ставить, со студентами заниматься, книжки писать. А актерские лавры? Когда я был молодым, высоким и красивым, когда Паратова в «Бесприданнице» играл, говорил: не будь я героем-любовником - стал бы Героем Советского Союза. Все было, и всему свое время, теперь будет другое - и это нормально. Сейчас хотелось бы попасть в хорошую картину, в хороший проект, в хороший сценарий. - А сами для себя не хотели бы написать сценарий? - Это как у одного еврея спросили - умеет ли играть на скрипке, а он ответил: не знаю, не пробовал. Так и я... Но вообще я задумывался, что, наверное, приискать себе что-то можно, нужно, не занимаюсь этим, к сожалению. Когда-то мальчишкой я писал пьесы. Придумывал сначала название, «Человек без адреса», например. Дальше шел список действующих лиц: Мария, 19 лет, Иван Иванович, 42 года, и так далее. Потом писал: акт I, на сцене Мария. После этого надолго задумывался, что же она там делает? Этим процесс писания заканчивался, и все мои труды складывались в некое собрание сочинений, где никто ничего ни о чем не говорил. По-моему, это самое глубокое, что возможно в абсурдизме, покруче, чем у Ионеско. У того герои хоть что-то говорили. А мои только молчали, потому что говорить было не о чем...
Николай ХРУСТАЛЕВ |
