"МЭ" Суббота" | 27.07.02 | Обратно

Мушкетеры на все времена

Ровно 200 лет исполнилось со дня рождения этого великого творца, пожалуй, самых сладостных мифов о человеке и человеческих отношениях, о полном самоотречении во имя дружбы, о безоглядной преданности, непостижимом благородстве и безрассудной отваге...

Мы играли самозабвенно!

Мне было лет десять, когда очередная ангина была скрашена совершенно невероятным событием. Придя с работы, папа положил на кровать толстый том и сказал: «Вот сейчас ты напрочь забудешь и про свое больное горло, и про мерзкие лекарства». На изрядно потрепанной обложке значилось: «Александр Дюма. Три мушкетера». Я открыла первую страницу – и навсегда оказалась во власти этих удивительных, ни на кого не похожих, живущих сердцем людей. С тех самых пор мой личный отсчет шедевров мировой литературы идет исключительно от Дюма.

Нам было лет по двенадцать, когда всем классом мы начали играть в «Трех мушкетеров». Мы распределили между собой роли и придумывали персонажам новые истории, которых не было в романах Дюма. Но именно по Дюма мы сверяли все наши детские, потом подростковые, юношеские взаимоотношения. Мы играли самозабвенно! Над нами смеялись учителя и жаловались родителям на то, что мы придумываем им, педагогам, какие-то дурацие клички типа Рошфор или кардинал Ришелье и к тому же совершенно не желаем жить в реальном мире. Нам твердили, что мы выпали из своего возраста, нас обвиняли в инфантильности и даже в слабоумии, нам предрекали психушку или, на худой конец, ПТУ, нам грозили полной жизненной катастрофой. Но, видимо, от того, что все мы учились хорошо, родители только пожимали плечами, мол, что плохого в том, если дети ориентируются на мир, в котором царят сплошная отвага и благородство. Родители тоже не очень хорошо нас понимали, потому что наша жизнь «по Дюма» протекала если не в полном соответствии с каноническим текстом романа, то в совершенном согласии с его атмосферой, в которой царили не только благородная отвага, но и весьма запутанные интриги. Но и отсюда мы исхитрились извлечь, как мне кажется, неплохой урок: повзрослев, мы утратили интерес к интригам на всю оставшуюся жизнь, хотя, признаюсь, неплохо овладели этим искусством. И до сих пор у меня дома хранится школьный дневник, в котором среди прочих пожеланий добрых одноклассников есть и такое: «Совет друга! Совет тебе и твоим детям! Никогда не играй сама и не позволяй им играть во французский двор!» Надо заметить, мой сын никогда и не был одержим подобным устремлением. А жаль…

Если человек безрассудно влюблен

Заканчивая институт, я предложила своему научному руководителю, шекспироведу с мировым именем, такую тему дипломной работы, от которой у него глаза полезли на лоб: что-то типа психологического анализа героев, вышедших из-под пера писателя Александра Дюма-отца. «Авантюрный роман вас интересует больше, чем Шекспир?» – буквально простонал профессор. Мне стало жаль его больное сердце, и я предала своего кумира, поменяв мушкетеров на обобщенный образ шекспировского шута. И хотя Александр Дюма-отец в вузовской программе значился через запятую в ряду прочих основоположников жанра «авантюрного романа», а, следовательно, к дипломникам допущен не был, я всегда считала это единственное отречение от него поступком бесчестным.

Среди моих знакомых очень много людей, в том числе и близких, которые категорически отказываются принимать всерьез мою пожизненную преданность автору «Трех мушкетеров». И меня всю жизнь утешает то, что в своем беззаветном чувстве я отнюдь не одинока: многие герои моих интервью, люди заслуженные и знаменитые, признавались в том, что постоянно возвращаются к этой зачитанной до дыр, расхватанной на цитаты, виденной-перевиденной на сцене и на экране книжке. И так же, как меня, их совсем не раздражает небрежное отношение Дюма к историческим фактам, и совершенно нет дела до того, что, следуя элементарной логике, не мог кардинал Ришелье, этот коварный и очень расчетливый политик, вовлечь свою страну в боевые действия исключительно на почве безумной ревности. Но какая, к черту, расчетливость, если человек – безрассудно влюблен! Так что погасим ироническую усмешку: «Ришелье знал, что, победив Англию, он восторжествует над Бекингэмом, и, наконец, что, унизив Анлию в глазах Европы, он тем самым унизит Бекингэма в глазах королевы». Ришелье любил Анну Австрийскую, как немногие умели любить. И ревновал к более удачливому сопернику, и не находил себе места, и терял голову, а вместе с ней и разумный расчет. Так, во всяком случае, кажется Дюма. И нам вслед за ним.

Люди высокой чести

Даже те, кто не причисляет себя к рьяным поклонникам Дюма, знают, что речь – о мушкетерах. И не ставят под сомнение эту аксиому. Но если вдуматься: наши герои – Атос, Портос, Арамис и д’Артаньян – рискуя жизнью, скачут сломя голову во враждебную их стране Англию, чтобы привезти от героцога Бекингэма алмазные подвески, подаренные ему королевой. Какое им вроде бы дело до этой королевы-испанки, мягко говоря, не очень любящей их родное отечество и к тому же изменившей королю, которому принесена присяга на верность. Ладно, д’ Артаньяна об этой малости попросила возлюбенная, которую он в своей жизни видел всего пару раз и то на бегу. А остальные? Им-то на что эта бездумная отвага и весьма сомнительное благородство? Но ведь - «Один – за всех, и все – за одного!». Следовательно, нет и быть не может никаких сомнений, и колебаний тоже не может быть. Есть еще одно обстоятельство: они спасают честь женщины. И они побеждают!

Тайна останется непостижимой

Биографы пишут, что по жизни Дюма не был решительным человеком. Меж тем писатель Дюма властно ведет читателя за собой. На раздумья он не оставляет нам ни времени, ни пространства. И пусть со страниц его романов ручьями льется кровь, пусть герои его не щадят чужой жизни (впрочем, и своей тоже), пусть каждое их приключение непременно заканчивается чьей-то смертью, - все, что они делают, это тот единственно верный поступок, совершенный во имя чести. Достаточно вспомнить, как в романе «Двадцать лет спустя» д’Артаньян и Портос, отправленные кардиналом Мазарини с миссией к Оливеру Кромвелю, случайно сталкиваются с Атосом и Арамисом, которые, в свою очередь, пришли на помощь свергнутому королю Карлу Первому, - и немедленно объединяются со старыми друзьями: Кромвель посягнул на честь короля, лишил короны, а теперь намерен лишить жизни…

У Дюма всегда внятные представления о чести и бесчестии. И мы играем в его выдуманных героев вот уже больше ста лет подряд, потому что верим ему безоглядно. Какому еще писателю это оказалось под силу? Согласитесь, только Дюма.

Под его пером любое неправдоподобие превращается в увлекательную правду. Видимо, отчасти потому, что Дюма совершенно не интересовало настоящее: свои бесчисленные романы, пьесы и путевые заметки он лепил исключительно из прошлого и обращался с ним настолько изящно, что не принять его шкалу ценностей просто невозможно.

Биографы убеждены в том, что больше всего в жизни Дюма помышлял о деньгах и меньше всего – о бессмертии своих героев. И смело можно было бы сказать: вот бы изумился он сегодня их фантастически счастливой судьбе. Если бы не одно обстоятельство, которое многие упускают из виду: Дюма интересен не только потомкам. Он безраздельно царил на страницах всех газет и журналов, каждый день выдумывая для своих французов все новые и новые эпизоды из истории их собственной страны. Его современники просиживали в театре с раннего вечера до глубокой ночи, намертво захваченные приключениями мушкетеров, которые были уже хорошо знакомы по роману, ранее увидевшему свет. Кстати, не кто-нибудь иной, а именно Дюма стал основоположником телевизионного сериала задолго до рождения собственно телевидения. Ведь у Дюма почти 300 романов, и каждый объемом не менее 500 страниц, так что «Санта-Барбара» может отдыхать. К тому же Дюма так зрелищен!

Биографы Дюма пишут, что он обожал своих мушкетеров. Впрочем, для того, чтобы это понять, совсем не нужно быть биографом: перечитайте «Трех мушкетеров» – невооруженным глазом видно, что их автор с удовольствием присоединился бы к Атосу, Портосу, Арамису и д’Артаньяну. Вот поэтому, любя знаменитую четверку, мы столь же пылко любим и пятого – Александра Дюма-отца. Да чего там кокетничать, себя мы тоже любим, отраженными в этой классной компании – невозмутимого философа Атоса, тонкого интригана Арамиса, простодушного силача Портоса и до самозабвения преданного друзьям предприимчивого д’Артаньяна.

А так как никто из нас к себе не объективен, навсегда останется непостижимой их тайна. И, не пытаясь ее разгадать, мы по-прежнему будем верить Дюма на слово. Тем более что хорошо знаем: он все сочиняет, в попросту говоря - врет. Но как!

Элла АГРАНОВСКАЯ