Встретимся в воскресенье, в 14.00...

С художественным руководителем Национальной оперы «Эстония» Арне МИККОМ беседует Татьяна ОПЕКИНА.

— Говорят, что мужчина не зря прожил жизнь, если построил дом, вырастил сына и посадил дерево. С сыном у вас все в порядке. А как с домом и деревом? Или три сына и семеро внуков идут в зачет вместо них?

— Нет, нет, я живу на втором этаже собственного дома, в котором первый этаж занимает семья брата. А начали мы строить этот дом в Козе, на берегу реки Пирита, еще смолоду, вместе с нашим отцом. Много лет спустя, уже со своими сыновьями я отремонтировал один старый домик на острове Хийумаа, который вот уже 26 лет является нашим семейным пристанищем в период летних отпусков. Там я даже камин соорудил собственными руками. Вот только электричеством не занимаюсь, все-таки эта сфера — удел профессионалов.

— А как насчет дерева?

— В нашем саду растут яблони, а на Хийумаа я посадил вокруг дома десять елей. Ведь так хорошо в рождественские вечера зажечь свечу на таком дереве. Кроме елей на Хийумаа есть еще вишневые и яблоневые деревья.

— Выходит, все у вас выполнено по полной программе. Жизнь, конечно же, прожита не зря. И на этом можно было бы поставить точку, но мы только начинаем разговор. Есть еще одно расхожее мнение. В меру шутливое, в меру серьезное. Говорят, чтобы не утратить вкус к жизни, надо время от времени что-то в ней менять — место жительства, работу, жену. На худой конец, мебель с места на место переставлять. А вы 40 лет женаты на одной женщине, 50 лет работаете в одном театре. Не любите перемен, новизны? Или в постоянстве, в традиции тоже есть своя прелесть?

— Маленькое уточнение: я пришел в театр «Эстония» действительно 50 лет назад, но четыре года учебы в консерватории провел не в его стенах. Но «Эстония» и вправду мое единственное место работы. И жена у меня одна-единственная. Быть может, это признак консерватизма? Моему поколению он свойствен в большей степени, нежели нынешней молодежи. Но я с большим интересом слежу за тем, как мои сыновья и их сверстники осваиваются в новом мире, где перемен и новизны более чем достаточно. Один Интернет чего стоит! Когда я ставил «Евгения Онегина» и «Иоланту» П.Чайковского в Буэнос-Айресе, то познакомился и сблизился там с финским послом в Аргентине. Он поинтересовался, знаю ли я, что нового происходит в Эстонии. Конечно, свежих новостей у меня нет, ответил я, но если бы что-нибудь особенное случилось, домашние мне бы позвонили. Посол улыбнулся. А наутро его шофер привез мне папку со свежей информацией из эстонских газет, полученной через Интернет. И это повторялось изо дня в день. Так я впервые, далеко от дома, ощутил всемогущество Интернета. Конечно, сейчас у меня в кабинете стоит компьютер, серьезно помогая в работе. Но я по-прежнему люблю книги, фотографии, собираю автографы певцов, артистов, писателей. Будучи в Москве на стажировке в Большом театре у профессора Бориса Покровского, я еженедельно обходил букинистические магазины и отыскал там автографы Шаляпина, Шостаковича, Гречанинова и др. Особую часть моей коллекции занимают почти 200 фотографий здания театра «Эстония», сделанных еще до войны.

— Давайте познакомимся с вашей семьей поближе. Кто ваша жена по профессии? Как вас свела судьба? Какие пути-дороги избрали ваши сыновья?

— Моя жена Реэт была спортсменкой. Окончила Тартуский университет, десять лет входила в состав сборной республики по фехтованию, работала тренером, потом, до ухода на пенсию, трудилась воспитательницей в Лесной школе в Козе. А познакомились мы, как ни странно, именно в театре «Эстония», куда она пришла на спектакль с подругой, тоже спортсменкой. Подругу я знал, она нас и представила друг другу. Но вот что любопытно. Моя жена еще ребенком — в сопровождении родителей, конечно, — посещала театр «Эстония». У ее мамы были здесь друзья, которые обычно усаживали девочку в ложе.

— С тех пор она там так и прописана?

— Да. Получилось, что она видела в театре те спектакли, которые я, уроженец Вильяндимаа, приехавший в Таллинн позже, уже не застал. Так что моя жена любит театр с детства, хорошо знает театральную жизнь. Поэтому, когда мы уже были женаты, ей не надо было объяснять, где я нахожусь вечером.

— Удобная профессия, всегда может прикрыть вечернее отсутствие мужа в доме.

— Шутки шутками, но вечерние спектакли, гастроли, поездки, вся эта специфика работы в театре означала и то, что воспитание детей в основном легло на плечи моей жены. Это ее подвиг. По воскресеньям она до сих пор, хотя сыновья уже стали взрослыми, обзавелись своими семьями и живут отдельно от нас, готовит свиное жаркое с картофелем и тушеной капустой и в два часа ждет сыновей к обеду. И они приходят со своими женами и детьми. Теперь уже пятнадцать Микков сидят за обеденным столом. Дети приносят пиво или вино. И мы поднимаем бокал — за маму.

Старший сын Яак окончил педагогический институт, несколько лет преподавал в Аравете, организуя — параллельно — при местном Доме культуры джаз-фестивали и другие мероприятия. Будучи студентом, он подрабатывал по вечерам в театре «Эстония» рабочим сцены. Сейчас он с братом занимается недвижимостью — домом, полученным моей женой по завещанию. Они сами живут в этом доме, заботятся о нем, сдают в аренду свободные помещения. Средний сын Март после окончания Таллиннской консерватории учился в Хельсинки в Академии Сибелиуса, спел несколько партий в «Эстонии», в финских театрах. в один прекрасный день он понял, что, исполняя маленькие партии в оперных спектаклях, прокормить семью невозможно. Вот уже несколько лет он работает в рекламной фирме, у него там своя сфера — организация больших представлений, презентаций, приемов. Один сезон на телевидении мы вместе вели серию передач об опере. Сейчас он готовит новогодний филармонический концерт, в котором выступит в качестве ведущего. А за дирижерским пультом будет мой друг Эри Клас.

Младший сын Рейн попытался стать музыкантом, играл на трубе, один год проучился в консерватории. Потом обзавелся семьей. В нашем театре он занимается поиском спонсоров для новых спектаклей. А также представляет в Эстонии одну итальянскую фирму, которая продает здесь, а также в Финляндии и России упаковочные материалы.

— Замечено, что более прочными являются семьи, в которых муж и жена имеют близкие или родственные профессии, а еще лучше — занимаются общим делом. Иначе секретарша или сослуживица больше понимает мужа, становится его правой рукой, недреманным оком и т.д. А у вас с женой профессии совсем разные...

— Зато интересы общие. Она любит театр, я люблю спорт. Когда-то играл в теннис, в баскетбол, а теперь с удовольствием смотрю эти игры по телевизору. Так что мы дополняем друг друга. Это тоже интересно. Я уж не говорю о самом большом нашем интересе — детях, внуках, прожитой жизни, в которой было много трудностей и много радостей.

— Полвека вы провели в театре «Эстония», где перед вашими глазами прошло и проходит много красивых, молодых и талантливых актрис. Вечное движение. Вечный соблазн. Но вы, похоже, однолюб?

— Видимо, так. Да, в театре со сцены ежевечерне языком оперы и балета говорят о любви, о том, что ей все возрасты покорны. И я люблю молодежь, любуюсь юными красавицами. Много лет я преподаю в Музыкальной академии, на сцене театра «Эстония» поют мои ученицы, я слежу за их становлением, развитием, радуюсь их успехам. Но смотреть на них глазами донжуана было бы странно.

— Абсолютного равенства в семье не бывает. Как же сглаживать, смягчать разногласия, неизбежно возникающие между супругами? Какие тут есть варианты? Либо один из супругов полностью подчиняется воле другого, становясь подкаблучником или подкаблучницей. Либо, будучи мудрыми людьми, оба принимают друг друга такими, какие они есть, вырабатывают определенные компромиссы.

— Для нашей семьи характерен второй вариант. «Позволь другому быть другим» — это про нас. Жена доверяет мне в тех сферах, которые касаются моей профессии. Мне важно ее мнение в близких ей сферах, в области домашнего хозяйства.

— Отец, имеющий дочь, обычно мечтает о сыне. А вы, отец троих сыновей, мечтали о дочери?

— У меня самого было два брата. Мужская линия в нашем роду сильнее — так уж распорядилась природа. У Марта, среднего моего сына, тоже трое сыновей. Когда он родился, жена рассудила так: двух мальчишек одновременно растить легче, чем разнополых детей. А потом и третий мальчик появился. Но мальчик или девочка, сын или дочь — это не имеет никакого значения. Главное — чтобы дети были здоровы. Это так важно. Сколько вокруг боли, сколько проблем с больными детьми. И надо еще и еще раз благодарить судьбу за то, что наши сыновья и внуки здоровы.

— Кем вы были для своих сыновей — учителем, другом, старшим товарищем, наставником? Вы читали им нравоучения? Лупили ремнем?

— Я никогда не бил своих мальчишек, хотя моя жена призналась, что бывали случаи, когда она им угрожала: вот придет папа с работы, я расскажу ему о ваших проделках, и вам попадет. Конечно, в доме существовали определенные правила, что можно, а чего нельзя. К примеру, жена всегда требовала, и я ее полностью поддерживал, чтобы мальчики вовремя приходили домой. Так было вплоть до окончания гимназии. Она просто не ложилась спать, пока их не было дома. Еще пример. Еженедельно сыновья получали от нас небольшие карманные деньги. Однажды мы увидели, как они вернулись из города на такси. Что-нибудь случилось, удивились мы. Да нет, просто устали, а у нас осталось три рубля, и мы решили обойтись без автобуса. А знаете ли вы, сколько надо трудиться, чтобы заработать на такси, спросил я. Тут как раз подоспели летние каникулы, и мы устроили ребят на месяц в садоводство поработать, чтобы они просто осознали и почувствовали, что такое труд, что такое заработок. Памятен еще один эпизод, когда Март лет в пятнадцать заявил, что готов дать мне письменную клятву, что никогда не будет употреблять спиртного. Я остудил его пыл: «Такой клятвы я от тебя не приму, ведь если ты ее нарушишь, тебе будет неловко. Но если ты пообещаешь, что я никогда не увижу тебя пьяным, тогда пиши». И должен сказать, что до сих пор ни его, ни других сыновей пьяными я не видел. Хотя, как я уже рассказал, за обедом мы можем выпить бокал вина или рюмку водки. Так что лекций или нравоучений сыновьям я не читал. Но старался привить им чувство меры. Во всем.

— Откуда берется это чувство меры? Интуиция подсказывает? Или ниточка тянется еще от ваших родителей, от предыдущих поколений?

— Мои родители и родители жены всегда говорили нам: желания надо соизмерять со своими возможностями, то есть жить надо по средствам. Сейчас ведь банкиры наперебой зазывают клиентов: мы к вашим услугам, берите кредиты, краткосрочные или долгосрочные. Но не надо забывать эстонскую пословицу: volg on voora oma. Взятые в долг деньги — все равно чужая собственность, даже если в данную минуту ты ими распоряжаешься.

— День отца в Эстонии — праздник новый. Когда наши корреспонденты обратились на улице к прохожим, чтобы узнать, как он отмечается в их семье, немало ответов было огорчительных. Не в каждом доме это праздник. Не каждому ребенку выпало счастье расти в полной семье, где есть и мать, и отец. Как вы думаете, почему далеко не все мужчины дорожат своим отцовством?

— Трудно сказать. В последнее время шкала ценностей претерпела серьезные изменения. Жесткая конкуренция, спешка, необходимость пробиться, утвердиться в жизни, в профессии оставляют мало времени для семьи. А время бежит, летит даже. И я знаю пожилых людей, угробивших жизнь на удовольствия, путешествия, развлечения, рядом с которыми нет преданных, близких людей. И это очень грустно. Чувство локтя, которое дает крепкая семья, ни с чем не сравнимо. Уверен, что большая семья — это большое достояние. Премьеры в театре — это хорошо. Туристские поездки — замечательно. Но все это проходит. Если же у тебя есть дети, внуки, нить жизни не прерывается.

— Семья — самая большая ценность для вас?

— Еще друзья, люди, встретившиеся на жизненном пути. Такие, как пианист Эмиль Гилельс, актер Кирилл Лавров, с которым я недавно виделся в Афинах, Борис Александрович Покровский, поставивший в нашем театре «Хованщину» — самый, на мой взгляд, выдающийся спектакль за всю историю «Эстонии». Мы показывали этот спектакль в Савонлинна, в Копенгагене, в Швеции. Борис Александрович отметил недавно свое 90-летие, и я ездил в Москву поздравить его с этим удивительным юбилеем. И он был очень растроган. А еще знаток Шекспира Александр Аникст, писатель Яан Кросс, композитор Эдуард Тубин, поэт Калью Лепик, искусствовед Виллем Раам, дирижеры Неэме Ярви, Эри Клас... Я счастлив, что встретил их на своем пути, не все из них живы, но каждый из них косвенно оказал на меня влияние. От них исходили доброта, приверженность духовным ценностям, позитивный импульс жизни.

— Быть может, вам легче, чем другим, удалось пережить эти десять лет огромных перемен, потому что вы все время оставались в том же театре, занимались тем же делом. Хотя театр, конечно, уже не тот, что раньше, он работает на иных принципах.

— И нет на сцене тех несравненных талантливых коллег, с которыми я имел счастье работать на первой стадии своей карьеры. Я говорю про Георга Отса, Тийта Куузика, Хендрика Крумма, Маргариту Войтес, Ану Каал. В театре был ансамбль, которым мы гордились. И не только у себя дома. Замены этим певцам сейчас нет, мы приглашаем солистов из других театров. А двенадцать лучших наших танцоров сами работают за рубежом. И пусть работают. Вернувшись, они обогатят театр новым опытом. Жизнь все равно, несмотря на зигзаги то влево, то вправо, идет вперед. И хотя ярких талантов в театре сейчас нет, средний уровень культуры певцов, музыкантов сейчас выше, чем раньше. Но молодежи нелегко, ведь сегодня образование автоматически не гарантирует рабочее место.

— Чем же для вас является семья? Привычкой? Опорой в жизни? Фундаментом? Гаванью?

— Всем вместе. И чем-то еще большим. Какие бы проблемы ни возникали в театре в течение недели, когда в воскресенье я вижу всех Микков за одним столом, они, эти проблемы, отступают, теряют свою остроту. У одного из моих сыновей в ходе радиоинтервью спросили, а не могут ли у них, молодых, в воскресенье днем возникнуть какие-либо свои планы, свои мероприятия, более интересные, чем обед у родителей. «В воскресенье в два часа дня у нас не может быть никаких иных мероприятий, — ответил сын. — Мы должны быть у родителей. И нам хочется там быть».

— Вы своих внуков всех по именам помните?

— Конечно.

— А дни их рождения можете перечислить?

— За это у нас отвечает моя жена. Недавно она пересказала мне забавный разговор, который состоялся у нее с одним из внуков. «Сколько тебе лет, бабушка?» — спросил он. — «А как ты думаешь?» — «Девяносто». — «Нет, поменьше». — «Восемьдесят?» — «Еще меньше, мне еще не было семидесяти». — «Ну, какая разница, бабушка, семьдесят, девяносто...» Вот так. Они растут, а мы стареем.

— Спасибо за беседу. Желаю успехов и доброго здоровья вам и всем остальным Миккам!