Возвращение Марата, или Третий должен уйти

Скоро мы увидим одну из самых некогда популярных пьес Алексея Арбузова «Мой бедный Марат» - пьесу, обошедшую в свое время весь мир, а сегодня многим кажущуюся устаревшей. Андрей Житинкин сумел прочитать ее так, что старый, тридцати с лишним летней давности текст наполнился чувствами теплыми, живыми, неизменившимися. А в чем-то, может быть, и обострившимися.

На сцене перед нами раскрывается стерильно белый мир блокадной ленинградской квартиры, где на белой кровати под белой простыней лежит Лика в белых одеждах. Такими же ослепительно белыми войдут в эту комнату Марат и Леонидик. И все, абсолютно все, что будет происходить с этими тремя персонажами, останется белым, чистым, ничем не замутненным. И пронзительная, тоже кажущаяся белой, мелодия Александра Чевского будет не просто отделять один эпизод от другого, а звучать некоей волшебной мелодией медленно крутящегося огромного глобуса, время от времени вспыхивающего яркими огнями, как вспыхивают в сознании каждого из нас незабываемые минуты непременно светлого прошлого.

Андрей Житинкин сказал в коротком интервью, что ставил спектакль не столько о войне, сколько о любви. Может быть, именно потому и получился его «Бедный Марат» настолько непривычным, даже для эстетики самого Житинкина. Может быть, именно потому война предстала здесь такой ослепительно белой, без пятен крови, без дыма пожарищ. И тем, кто никогда не знал ее, наверное, необходимо увидеть войну без ставшего привычным театрального антуража - ведь Арбузов писал не о боях и разрыве блокадного кольца, он создавал памятник любви и прочной дружбе, родившимся и окрепнувшим в самое горькое, самое страшное время. И от того финал спектакля, когда в проеме застекленной двери появляются три полуобнаженные фигуры, словно опутанные навечно белой простыней, той самой, под которой укрывались от блокадного холода Лика, а потом Марат, а потом Леонидик, воспринимается как подлинный реквием.

Чарующая Лариса Кузнецова (ее не зря называют «московской Лайзой Минелли»), в белой заячьей шапочке и белых сползающих чулочках, непрерывно топочущая на своих вечно детских ножках; ее неистребимое горьковатое свечение; ее остренькие прыжки и колющие улыбочки; гвоздик, пришпиливший навсегда Леонидика и Марата, этих бессменных часовых любви; наша ЛИКА нового, XXI века. (А была в свое время и Ольга Яковлева, была и Алиса Фрейндлих.) Кузнецова сыграла свою героиню Лику так, что стало совершенно очевидно: эта актриса - звезда первой величины. И дай Бог театру и кинематографу побольше ее эксплуатировать. (Напомним, что в свое время она блестяще сыграла телефонистку в «Пяти вечерах» Н.Михалкова.) Актрис, которые могут с такой легкостью переходить от гротеска к трагедии, от комедии к драме, очень мало.

Александр Домогаров показал себя тонким, прекрасно чувствующим юмор, лирическим героем, что совершенно не соответствует ролям «фрачных героев» на московских сценах и супергероев в телесериалах. Роль Марата так и осталась лучшей ролью в творческой биографии Домогарова.

Андрей Ильин, ведущий актер среднего поколения им. Моссовета (в прошлом сезоне приглашенный в труппу МХАТа), наконец-то сыграл роль, достойную его амплуа трагикомического актера.

Этим спектаклем Театр им. Моссовета еще доказал, что есть поколение, очень крепкое, неспокойных тридцатилетних, готовое стать звездами (а некоторые уже ими стали) и взять на себя груз и ответственность русской театральной психологической школы.

«Мой бедный Марат» вызывает чувства, давно забытые или спрятанные куда-то вглубь от посторонних глаз. В финале некоторые зрители не стесняются слез. Тихий, трепетный, лишенный громких фраз и лозунгов, этот спектакль, мне кажется, должен быть востребован сегодняшним днем. Те, кто придет на этот спектакль, отогреются, образуя вместе с актерами маленький островок человечности посреди безумного мира.

Я давно не видел спектакля, который слушали бы так, как слушали «Моего бедного Марата», такой тишины на сцене и в зале во время вопроса Лики Ларисы Кузнецовой, заданного с неповторимой ломкой интонацией:

«Ты любишь меня, Марат?»

С любовью и уважением
к этому спектаклю и к зрителям
Адольф КЯЙС