"Молодежь Эстонии" | 18.10.02 | Обратно

Операция «Анадырь»

Корни этого конфликта лежали в американско-кубинских отношениях, переживших радикальные изменения после победы кубинской революции под руководством Фиделя Кастро. Остров перестал быть вотчиной США. Такого поворота событий американцы стерпеть не смогли. На Кубу посыпались санкции в форме экономической блокады, а на Плайя Хирон была высажена вооруженная бригада, подготовленная ЦРУ. Всего за трое суток кубинцы ее разбили, а президент США Джон Кеннеди вынужден был повторить афоризм «победа имеет много родителей, а поражение всегда сирота» и признать свою ответственность за организацию провалившегося вторжения.

Увы, на этом Вашингтон не собирался ставить точку. США стали готовиться к прямой интервенции на Кубу.

Получив достоверные сведения об этом, тогдашний лидер Советского Союза Никита Хрущев стал размышлять, каким образом можно защитить дружественную Кубу от практически неотвратимого американского нашествия. И тогда у него появилась идея об установке на кубинской территории ракет среднего радиуса действия с ядерными боеголовками. Присутствие такого оружия наверняка охладило бы пыл Вашингтона.

Хрущев посоветовался с самыми осторожными из своих соратников — министром иностранных дел Анатолием Громыко и вице-премьером Анастасом Микояном, и они оба высказали сомнение в целесообразности столь авантюрного плана, но решительно пойти наперекор своенравному шефу не посмели. 24 мая 1962 года на совместном заседании Президиума ЦК КПСС и Совета обороны был заслушан доклад министра обороны Родиона Малиновского и принято решение о начале операции по переправке на Кубу советских стратегических ракет. Она получила кодовое название «Анадырь» по имени населенного пункта на крайнем северо-востоке России.

Была сформирована специальная ракетная дивизия под командованием генерал-майора И.Стаценко, отобраны подразделения для охраны ракетных комплексов и их обеспечения. Решили и проблемы их транспортировки. География продиктовала единственный способ доставки — морем. А для маскировки была создана легенда о якобы намечавшихся на севере маневрах, куда и перебрасывались техника и живая сила. Для подкрепления легенды на борт судов грузились лыжи, теплая одежда и т.д. Даже капитаны кораблей не знали конечного пункта морского похода. Выйдя из черноморских портов, они направлялись к Гибралтару и, уже находясь в Атлантике, должны были вскрыть секретные пакеты, в которых им предписывалось следовать на Кубу. Ракеты и военную технику прятали в трюмах, либо камуфлировали под сельскохозяйственные машины. Личному составу, размещенному под палубой, пришлось работать в очень трудных условиях. Жара в чреве кораблей была нестерпимой, хотя команда непрерывно поливала палубу забортной водой. Выходить наверх разрешалось лишь на короткое время группами не более пяти-шести человек. К тому же солдат и матросов частенько переодевали в женское платье.

С самого начала операции по личному распоряжению Хрущева было категорически запрещено пользоваться радиосредствами и даже шифрованными каналами связи для любых переговоров, связанных с операцией. Все управление осуществлялось визуальными сигналами. И все самые современные технические средства разведки США оказались бессильными.

Естественно, американцы почувствовали что-то неладное в резко возросшем количестве судов, шедших на Кубу. Их самолеты осматривали и фотографировали советские корабли, но видели только тот маскарад, которым их «потчевали» солдаты в сарафанах. По прибытии на Кубу разгружались только по ночам под усиленной охраной с суши и моря. Каждые два часа специальные водолазы погружались в воду для осмотра корабельных корпусов и дна бухты, чтобы исключить возможные диверсии.

Транспортировка ракетных комплексов по острову также была обставлена мерами предосторожности. Когда надо было перекрыть основные автомагистрали, то имитировались серьезные дорожно-транспортные происшествия. Всем советским военнослужащим категорически запрещалось пользоваться русским языком, они знали основные команды по-испански. В общем, это была глобальная операция по своим масштабам, точности соответствия штабного замысла исполнительской дисциплине, слаженности взаимодействия с кубинской армией. В конце концов ракеты Р-12 и Р-14 начали устанавливать на боевых позициях. На этой фазе обеспечить скрытность не удалось. Как бы то ни было, но в итоговом отчете командира дивизии четко говорилось о том, что его ракеты были готовы уже 27 октября 1962 года нанести удар из всех 24 установок. Наступил пиковый момент ракетного кризиса, т.к. американцы, обнаружившие советские ракетные комплексы, впали в истерику. Их самолеты носились, едва не срезая верхушки пальм, над кубинскими позициями. Хотя комплексы имели сильное противовоздушное прикрытие, располагавшее и ракетными установками «земля — воздух», и ствольной артиллерией, приказа открывать огонь на поражение не давалось.

С 24 октября американцы официально объявили об установлении вокруг Кубы морского карантина с целью не допустить прохода на остров новых иностранных судов. В южных портах США сосредоточивались десантные суда для высадки на Кубе 150-тысячной группировки войск. Вокруг острова угрожающе концентрировались военные корабли американского флота. Вся информационно-пропагандистская машина США «вибрировала» от перенапряжения. Война казалась неизбежной. На моих глазах с американской территории в Мексику потянулись караваны беженцев. Автомобили с прицепами-домиками забили все шоссе. Повсеместно появились громадные палаточные городки, англоязычное население которых проклинало воинственных вашингтонских заправил, а заодно и кремлевских сидельцев, которые довели мир до такого критического состояния. Свидетели тех событий признают, что в самые пиковые дни кризиса (24-27 октября) в советских войсках на Кубе (а их общая численность в то время достигла почти 42 тысяч человек) чувствовалась понятная напряженность, но — никакой паники. Солдаты и офицеры готовились вступить в бой рядом с кубинцами и в случае, если придется отступать, настроились уходить в горы и вести партизанскую борьбу.

27 октября в ответ на непрекращающиеся полеты американской авиации над территорией Кубы было решено применить оружие. В тот день советская ракета сбила самолет-разведчик У-2, летевший на высоте 21 км. Кубинцы почти одновременно уничтожили истребитель Ф-106. Казалось, что войны не избежать. Однако у тогдашних руководителей в Кремле и в Белом доме хватило воли и мудрости, чтобы не ввергнуть мир в пучину ядерной катастрофы. Кеннеди устоял перед натиском своих «ястребов», требовавших нанесения ударов по Кубе и советским войскам. Возможно, именно за эту «слабость» он и поплатился жизнью буквально через год после ракетного кризиса. Отступил и инициатор операции «Анадырь» Никита Хрущев, который публично заявил о готовности вывести советские ракеты с Кубы при условии отказа американцев от идеи вторжения на остров.

Было бы искажением правды трактовать развязку Карибского кризиса как поражение СССР. Да, Хрущев первым дал сигнал к отступлению, но ведь и Соединенные Штаты взяли на себя неслыханное доселе обязательство не использовать свои вооруженные силы для вторжения на Кубу. Это было недвусмысленно изложено в личном письме президента Кеннеди к Хрущеву, которое я переводил в 1963 году Фиделю Кастро в ходе его первого визита в СССР.

Меня поразили еще тогда близорукость и оплошность ЦРУ и военной разведки США, проморгавших операцию «Анадырь». По их донесениям, на Кубе находилось около 10 тысяч советских военнослужащих, в то время как их было в четыре раза больше. О ядерной опасности для самих США они вообще не имели четкого представления.

Николай ЛЕОНОВ,
генерал-лейтенант

P.S. Николай Леонов проработал 33 года в 1-м Главном управлении КГБ СССР (ныне — Служба внешней разведки России). Руководил информационно-аналитической деятельностью. В 1963 году был личным переводчиком Фиделя Кастро и Никиты Хрущева во время первого визита кубинского лидера в СССР. Автор «Очерков новейшей истории стран Центральной Америки».