В общении со зрителями оттаивает душа

Встреча с народной артисткой СССР Кларой Степановной Лучко – всегда подарок для зрителей. Клара Лучко снялась более чем в 50 картинах. Среди них «Большая семья» (1954 г.), «Двенадцатая ночь» (1955 г.), «Мы, нижеподписавшиеся» (1980 г.), «Ларец Марии Медичи» (1981 г.) и, конечно же, любимый всеми фильм режиссера Александра Бланка по роману Анатолия Калинина «Цыган» (1979 г.). Она удостоена Государственной премии СССР, дипломами «Человек года» (1965г.), «Женщина мира» (1996г., США), а Биографический институт при Кембриджском университете присудил ей звание «Женщина тысячелетия в области кинематографа». Но самое главное все-таки, это не звания и награды, а те искренние чувства, которые испытывают к актрисе зрители. Клара Степановна говорит: «Чем лучше актер, тем он проще и тем он доступней. Он не играет и не изображает звезду, он — человек». Именно такой и предстала в беседе с обозревателем РИА «Новости» Клара Лучко — благородным, щедрым душой человеком.

— Клара Степановна, есть ли у вас кумиры в искусстве? И как вы думаете, должны ли быть у человека кумиры?

— Вначале, когда я хотела стать актрисой, кумиром моим была Тамара Федоровна Макарова, затем она была моим педагогом во ВГИКе. А потом, когда я уже стала сама сниматься, кумиры не то чтобы ушли, а просто я взрослела, понимала по-своему какие-то вещи в кино, вырабатывался свой собственный образ, свой подход к ролям. А в молодости, конечно, должна быть какая-то вершина, куда ты стремишься.

— В чем успех картины «Кубанские казаки»?

— Раньше этот фильм назывался «Веселая ярмарка», а потом уже Сталин, посмотрев картину, сказал: «Почему «Веселая ярмарка»? Надо назвать «Кубанские казаки». После этого фильм переименовали. Для Кубани, для казаков – это было чудо. Потому что до того, как он это сказал, вообще такого сословия как будто бы не существовало. Поэтому для них это — культовая картина. Дунаевский — великий композитор. Пырьев — гениальный режиссер, он монтировал, как теперь уже в XXI веке многие не умеют. И вот это все вместе взятое оказалось тем, что сейчас любит молодежь. Мне звонят те, кому 16, 18 лет, и говорят: «Какая классная картина!»

— Как складывались ваши отношения с Михаем Волонтиром на протяжении съемок картины «Цыган»?

— Это целая повесть. Первый раз я снималась с ним в картине «Корень жизни» у режиссера Гибу в Молдавии. Михай — человек достаточно закрытый. Но потом мы уже сблизились, доверяли друг другу в творчестве. Как-то он показал мне свою фотографию из нового спектакля – очень романтичная фотография: шляпа набок, кудрявые волосы, борода – в общем романтичный человек, одухотворенный. И я ее запомнила. И когда должны были снимать «Цыгана», режиссер Александр Бланк поначалу на главную мужскую роль — очень сложную, трудную — пробовал цыган, грузин, армян, затем русских. Хотел Джигарханяна попробовать, но он был занят. Он прекрасный актер, и с ним мы потом на радио сыграли – я Клавдию, а он Будулая. После серии неудачных проб я вспомнила про фотографию Волонтира. Показала режиссеру, ему она понравилась, и Михай согласился сниматься. Но поскольку он был на гастролях, начали снимать мои сцены без него, и как раз в тот день, когда он приехал, мы ночью в кинотеатре смотрели рабочий материал. После этого Михай сказал режиссеру: «Как я рад, что посмотрел, потому что я увидел, как Клавдия меня любит, с какой силой. Поэтому я должен ее любить еще больше. И я теперь знаю эту степень моей любви к ней». Потом мы начали играть вместе. Мы дорожили каждой сценой, старались привнести в нее что-то свое. Ведь сцен, где мы с ним вдвоем, в картине было не так уж много.

— А сейчас вы общаетесь с Михаем Волонтиром?

— Месяца четыре тому назад мне позвонил режиссер Гибу и сказал: «Клара, что делать, Волонтир очень болен, у него диабет в крайней степени. Ему надо ехать в Петербург, делать операцию, а денег нет». Я думаю, Господи, чем же я могу ему помочь, как мне ему помочь? И вдруг мне звонят из передачи «Моя семья», а я до этого отказывалась у них сниматься, и директор говорит: «Подождите отказываться, здесь совсем другое дело. Мы узнали, что Волонтир заболел, и нам уже звонят по телефону зрители. Может быть, вы можете что-то сказать по этому поводу?». И я сказала, что, может быть, есть спонсоры, которые могут помочь, ведь все, наверное, хотят, чтобы Будулай вернулся. На следующий день мне бизнесмен привез тысячу долларов, открыл счет на имя Волонтира, потом напечатали в «Аргументах и Фактах» номер счета, и люди стали присылать деньги. Это так трогательно. Нельзя передать, до чего же хорошие люди у нас! Они счастливы, что могут помочь. Сейчас Волонтиру сделали еще две операции в Петербурге. В последний раз, когда он вышел из больницы, я сказала ему: «Михай, надо взять себя в руки и думать только о том, чтобы выздороветь. Надо сняться еще в картине, поблагодарить за моральную и материальную помощь зрителей. Они должны услышать это». Теперь у него есть сценарий, и он мне позвонил и спросил, буду ли я играть. Я ответила: «Михай, я буду играть такую роль, какую вы скажете».

(Окончание на 8-й стр.)

(Окончание.
Начало на 7-й стр.)

— Какие у вас творческие планы?

— Только что закончила картину, боевик, но в нем по-человечески показан морской флот, хорошие ребята моряки, какие они есть на самом деле. Она называется «Солнечный удар», и я играю там торговца оружием. Эту роль режиссер Рудольф Фрунтов написал специально для меня. Сейчас он работает над новым сценарием фильма, где я буду играть. В Молдавии у режиссера Николая Гибу в новом сценарии также есть роль для меня. А так я в основном от предложений отказываюсь. Я в хороших картинах снималась. А так «те же щи, да пожиже» — ну зачем? Не хочется портить доброе имя.

— Как вы относитесь к современному отечественному кинематографу?

— У нас много хороших молодых актеров, но у них мало материала для того, чтобы раскрыться. Когда актер плачет, переживает, он остается в сердце. Зрителю уже надоело, что все время только стреляют и убивают. Нельзя полюбить такого актера. Сейчас стали появляться новые сериалы. Кино же еще будет идти вперед, но сейчас мы еще барахтаемся. Конечно, картины есть, но чтобы запомнить, чтобы полюбить кого-то, чтобы было желание посмотреть фильм еще раз – этого нет. Но это будет.

— Какие у вас любимые фильмы в мировом кинематографе?

— Я очень люблю «Унесенные ветром». Я первый раз смотрела этот фильм в Англии, плакала всю картину и, когда приехала в гостиницу, там еще доплакивала. Это такой женский образ, в нем так много для женщины. Настоящее кино, настоящие актеры, конечно, есть и в Америке, и во Франции. Так получилось, что когда я была на Каннском фестивале, я познакомилась с Симоной Синьоре и была у нее в гостях. И она меня поразила своей простотой. Чем лучше актер, тем он проще, тем он доступней. Он не играет и не изображает звезду, он — человек. Это подкупает всегда. Настоящий талант есть внутри, и не надо ничего из себя строить. Симона Синьоре вышла к нам в джинсах, ненакрашенная, совершенно другая, не такая, какой я ее видела в фильмах. И меня это покорило.

— Как у вас складываются отношения со зрителями?

— Я сегодня поехала в поликлинику. Это две остановки от моего дома. Жду автобуса. Все здороваются, конечно. И вдруг какая-то женщина трогает меня за плечо и протягивает мне фиолетовый тюльпан. Люди куда-то бегут, спешат. А она купила мне этот один тюльпан. По-моему, этот тюльпан дороже, чем огромный букет роз. Или был такой случай: я села в автобус, а водитель остановил его, вышел из кабины и попросил автограф. Пассажиры не возражали, хотя многие, наверное, торопились. Я не могу пожаловаться на зрителей. Я их люблю, и они меня тоже. Бывает плохое настроение, выйдешь из дому — все здороваются, желают и добра, и здоровья. Душа оттаивает, и понимаешь, что все-таки не зря прожил жизнь в кино.

Мария ТУПОЛЕВА