Влюбленный Гамлет

Артист Русского драматического театра Артем Насыбулин – человек с обостренным чувством собственного достоинства; это чувство обостряется, когда обстоятельства настойчиво советуют о нем забыть. В театральной Москве стало невозможно перескочить через барьеры на одном таланте; выпускники училищ, пружинисто колеблясь в воздухе перед режиссерами, как защитники на баскетбольной площадке, приговаривают: возьмите меня, я все могу, я могу взобраться на колосники, кинуться с них вниз и не разбиться, я могу сыграть женщину, я могу, но режиссер все-таки пробирается мимо, топоча мячом своих полномочий…

Окончив актерское отделение Щукинского театрального училища Москвы, проработав сезон в Театре у Никитских ворот Марка Розовского, Артем Насыбулин поступил на заочное режиссерское отделение своего родного вуза. Обычно туда принимают только людей с режиссерским стажем, предъявляющих экспликации своих спектаклей, но для Артема сделали исключение. Допустили к творческому конкурсу. Там нужно было поставить какую-нибудь пословицу или поговорку, обозначенную в билете. На подготовку два часа – подобрать актеров, костюмы, реквизит. Артему выпала мизансцена «Молчание – знак согласия». Он поставил в центре артиста маленького роста, а вокруг него здоровенных братков с характерными лицами, не обезображенными признаками интеллекта; братки обирают мальца – отнимают кошелек, снимают с него пальто, а тот безмолвно подчиняется… Остроумие и современность решения были оценены комиссией. Так Артем использовал в творчестве свой пока небольшой, но личный жизненный опыт: он сам один раз побывал в пальто одинокого пешехода, которому предлагает дальше проследовать налегке компания братков.

- Занавес открывается, немая сцена, а ты объявляешь свою пословицу, - Артем показывает, как идет экзамен,- и вот если есть реакция зала, то что-то получилось, а если нет, то нет… Почти та же ситуация, что и во время показа студентами отрывков. Ну, вы знаете, что студенты все годы учебы показывают разные отрывки, и часто бывает, что они совершенно не вдумываются в то, что представляют, не понимают текста, ничего толком не знают об авторе, о его эпохе и так далее. Но показывают. А в зале сидят все свои – другие студенты, педагоги, режиссеры. И в самые трагические моменты может раздаться смех от нелепости и дикости того, что изображают на сцене.

Вопреки всему

- Ваша самая значительная роль за время учебы?

- Гамлет.

- Какого Гамлета вы играли?

- Безумно любящего Офелию. Он понимает, что она его предала, что она заодно с отцом и с Клавдием, но от этого он любит ее не меньше, а может быть, оттого, что нужно непременно с ней расстаться, отвергнуть ее, любит еще больше…

- Получилось?

- В зале не смеялись. То есть не было нелепости, заведомого непопадания.

- Благодаря каким обстоятельствам вы оказались вообще в театральном?

- Вопреки всем.

- Ваши родители были против увлечения театром?

- Мои родители инженеры. Они надеялись, что я овладею какой-то мужской профессией. Тетя танцевала в мюзик-холле и одно время носилась с идееей определить меня в балет, но мама категорически воспротивилась подобной ориентации для мальчика. Потом, классе в седьмом, я был влюблен в девочку, которая профессионально занималась бальными танцами; я, мечтая приблизиться к предмету своих грез, пошел в любительские бальные танцы. Когда мы подросли и я достиг некоторых успехов в кружении и прочих изящных па, ее подруга мне сказала, что если бы я занялся каратэ, то у меня было бы гораздо больше шансов… В старших классах у нас была специализация: можно было выбрать гуманитарные науки, а можно было углубленно заниматься физикой и математикой; девочка, в которую я был влюблен тогда, выбрала гуманитарное направление; не желая повторять ошибок первой любви, я пошел на физмат…

Опускаю страстное увлечение театром, литературой, музыкой и перехожу сразу к провалу при первом поступлении в театральный. Пришлось поступать в МИФИ. Поступил. Этот престижный вуз расположен в пяти минутах ходьбы от нашего дома. Все складывалось очень удачно, и родители были довольны. Но тут я узнал, что в не менее престижном МИСИ (инженерно-строительный институт) есть студенческий театр. Ехать туда – через весь город, но я решил перебраться в МИСИ. Там преподавал мой отец и предложил выбрать какой-нибудь не самый обременительный факультет, но мой взгляд почему-то остановился на механическом факультете. «Ты с ума сошел, - пытался остановить меня отец, - там безумно трудно, ты погрязнешь в чертежах и света божьего не взвидишь!» Ну, естественно, я поступил на механический.

- Чем хуже, тем лучше. Чем трудней, тем слаще преодоление?

- Именно! И вот через три года, пройдя все трудности и выйдя на финишную прямую к диплому – проектирование подъемного крана, – я все-таки поступил в театральный! И тут же бросил МИСИ.

Английская пауза

- Представляю, что сказали ваши родители, когда вы им объявили, что бросаете мужскую профессию!

- Ну, у нас семья не итальянско-испанская, а скорее английская по темпераменту. У нас в семье очень ценят паузу…

- Чем же вы взяли комиссию на этот решительный четвертый раз?

- Анатолием Приставкиным. «Ночевала тучка золотая». То место, где голодные мальчишки делают подкоп под хлеборезку. Видимо, тут точно совпала истовость моего желания поступить и их желания хлеба…

- И вот вы в Таллинне. Почему? Ушли из популярного московского театра…

- Мне здесь предложили работу. Работу, а не тусовку в театральной среде. И зарплату, на которую можно жить.

- Артем, какой лозунг, какую максиму вы предлагаете сегодняшнему театру?

- Театр должен быть праздником. Если в театре скучно, его можно закрывать на переучет.

Елена СКУЛЬСКАЯ