Кем быть в истории — жертвой или участником?

Быть жертвой опасно, считает обозреватель газеты Eesti Paevaleht Ээрик-Нийлес Кросс. Свою аргументацию он начинает с, казалось бы, далекого датского примера.

В центре Копенгагена, неподалеку от знаменитой морской крепости Кастеллет, находится датский Музей сопротивления. Музей создан в память об участии датчан в войне против Германии. Дания воевала с Германией во Второй мировой войне примерно два часа. Последующее гражданское сопротивление оккупации было довольно скромным, но, несмотря на это, Дания считается страной, воевавшей во Второй мировой войне. В Эстонии в последнее время идут споры о нашей роли в той войне. Не так давно один известный политолог совершенно искренне заявил: «Мы — ее жертвы и как народ и государство ни за что не отвечаем». Представлять покоренный народ в качестве жертвы — старый пропагандистский прием. Нас еще в школе учили: эстонцы — жертвы международного империализма, поскольку национал-буржуазия заставила народ воевать против Красной армии. Никакой Освободительной войны не было, была международная интервенция, жертвой которой стал эстонский народ, пожелавший строить коммунизм.

Удобная позиция быть жертвой Первой и Второй мировых войн, нескольких оккупаций, судьбу которой сильные мира сего решали безо всякого ее участия. Такая позиция удобна только на первый взгляд. Но на самом деле она близорука и опасна. Существование любого государства зависит от воли людей, его создавших. Народ должен стремиться быть суверенным, быть способным реализовать свою волю. Главное право и долг народа, создавшего государство, — защищать его и сохранять себя.

В конце 1920-х годов большие государства пытались договориться между собой, чтобы впредь не возникало между ними войн, чтобы запретить войны как способ международных отношений. Шла серьезная дискуссия об оборонительной войне, о праве народа на самозащиту. Тогда дебаты подытожил Чемберлен: каждый народ свободен в любое время и вне зависимости от положений договоров защищать свою территорию от нападений и вторжений, он сам вправе решать, в какой ситуации переходить к самообороне.

После Второй мировой, когда «лесное братство» было подавлено, солдаты начали возвращаться из Сибири, СССР во спасение собственной шкуры бросил эстонцам спасательный круг — роль жертвы. Говорили о героизме эстонского народа при сопротивлении немецким оккупантам, зная, что происходившее реально невозможно запросто отменить. Делали из эстонцев приспешников немцев, много десятилетий втолковывали, что мы были пешками в большой игре. Цель самой Эстонии во Второй мировой войне была полным табу, поскольку СССР давно понял, что эстонский народ воевал тогда за восстановление собственной независимости. Воевал против СССР, а не ради интересов Германии.

В этом смысле тема Второй мировой войны — ключевая для Эстонии. Кое-кто думает, что, зарыв голову в песок, отказывая Эстонии в любых собственных целях во Второй мировой войне, мы тем самым очистим совесть и сделаем свои устремления более понятными другим. Превратим в жертв крупных государств те 70 тысяч мужчин, воевавших на восточной границе и тысячами погибавших там, сделаем вид, что все это не имело никакого отношения к эстонскому государству; что не создавался тогда Комитет граждан для восстановления независимости; что премьер-министр, исполнявший обязанности президента, не призывал народ к новой Освободительной войне; что Улуотс не договаривался с германскими военными о том, что если по эстонской границе пройдет линия их капитуляции, то немецкие войска, расположенные здесь, перейдут в подчинение Эстонии; что в сентябре 1944 года не создавалось новое конституционное правительство, получившее международное признание и сохранившее правопреемственность.

Неужели, забыв и умолчав обо всем этом, мы найдем свое верное место в истории? Забывчивость и молчание делают наше положение в ней неопределенным. Всем ясно, что в 1944 году (дата автора. — Ред.) Эстония была оккупирована Германией. Уже в 1945 году роль Эстонии во Второй мировой войне формулировалась так: «Эстонские воины вели международно допустимую оборонительную войну против государства, оккупировавшего ее в 1940 году и грозившего оккупировать его опять. Страны Запада не изменят своего отношения к юридическому статусу Эстонии, хотя она и воевала с государством, которое было союзником западных стран».

К сожалению, в ту войну пришлось воевать на стороне одного агрессора против другого. Но должно быть ясно: Эстония воевала за свои, а не за чужие интересы. Дьявольская ловушка в том, что, делая из себя жертву, мы превратим бои 1944 года в пешечный размен в шахматной игре других государств. А если мы пешки, значит, были на стороне Германии. Когда дело справедливо, оно понятно. Как сказал Чемберлен в 1928 году: каждый народ только сам может решить, воевать ему или не воевать, защищая себя. Эстонское государство и народ в 1944 году решили воевать. Можно спорить — верно воевали или неверно, была ли в том польза или не была. Но если будем делать вид, что ничего вовсе не было, нас следует считать не только жертвами советизма, но и жертвами пропаганды. Всем сомневающимся советую побывать в Музее сопротивления в Копенгагене.