Митингу выражают недоверие

Евгения ГАРАНЖА

На субботнюю демонстрацию Игорь не собирается. 2 х фото Александра ГУЖОВА

Лица, призывающие к новому несанкционированному антивоенному митингу на Ратушной площади, не могут действовать с добрыми намерениями, убежден один из задержанных на 48 часов после предыдущей демонстрации молодых людей Игорь Малыш.

Девятнадцатилетний студент Социально-гуманитарного института Игорь Малыш пришел к нам в редакцию со словами: «Я к вам обратился просто потому, что обидно в газетах читать, будто среди задержанных на митинге 30 марта только буйные были. Я лично не только ни одного яйца не кинул, я даже ни одного грубого слова не крикнул».

Если не считать двух суток, проведенных в камере, и приступа астмы у его матери, Игорь легко отделался. Ему не предъявлено обвинений, его желание участвовать в антивоенном митинге поняли родители, товарищи по учебе и преподаватели. На намечающийся в субботу на Ратушной площади не разрешенный властями митинг Игорь не собирается и другим не советует. «Я почти уверен, что это подставленный митинг. Я так считаю, что простой человек после 30 марта уже не стал бы делать несанкционированный митинг. Он уже понял бы, какие последствия в этом случае бывают».

О незаконности планируемого мероприятия предупредили и депутаты Таллиннского городского собрания от ОНПЭ Евгений Томберг и Владимир Афанасьев. «Мы просим родителей проконтролировать местонахождение своих детей в предстоящую субботу с 12 часов, — отметили депутаты. — Мы просим педагогов школ и преподавателей вузов тактично, не прибегая к запугиванию, уважая гражданскую позицию своих учеников, объяснить ребятам необходимость проигнорировать провокационный призыв к новому несанкционированному выступлению». Депутаты считают необходимым направить на площадь сотрудников мэрии, которые могли бы объяснить демонстрантам неправомочность их действий.

Игорь Малыш говорит, что он был одним из тех парней, которые держали этот антивоенный плакат. Однако на снимке нашего фотографа он почти полностью скрыт головой стоящего впереди полицейского.
В распространенном в среду обращении депутаты ОНПЭ подчеркнули, что они крайне озабочены призывом к митингу, опубликованным на странице интернет-портала Народ.ру. «Мы сообщаем, что организаторы страницы на Народ.ру, по нашим сведениям, не имеют отношения к ребятам, которых сейчас обвиняют в организации митинга 30 марта. Призыв к новому митингу в ситуации, когда идет следствие и начинается «охота на ведьм» в школах города, является провокационным», — заявили депутаты от ОНПЭ. Рассказ Игоря:

Единственное, чего я тогда не знал: что митинг был несанкционированный. О митинге узнал из Интернета, там были написаны правила поведения, вот я и решил, что все санкционировано. На Ратушную площадь я немного опоздал, на полпути наткнулся на всю эту массу народа. Встретил бывшего одноклассника. Он там тоже с друзьями был. У них большой плакат был. Я присоединился, тоже стал держать этот плакат. Когда я туда пришел, так получилось, что я попал в первые ряды. Когда полетели яйца и буквально сразу спустили колеса у машины, я понял, что машине уже не жить. Все происходило у меня за спиной, я только заметил, как машина начала крениться на бок. Когда они начали эту машину крушить, то полиция ничего не предпринимала, и мое личное мнение, что кто-то знал, что полиция ничего не будет предпринимать. Они, не боясь, делали это у всех на виду.

У посольства меня не задерживали, потому что я спокойно стоял и кричал по-русски и по-английски только: «Мир Ираку!». Даже вперемежку с матом не кричал, как многие вокруг. (Опуская глаза и краснея.) Типа: «Хрен войне!» А хватали тех, кто толкался. Меня остановили часов в пять на улице Татари, когда я уже направлялся домой. Попросили предъявить документы. Я был с четырьмя своими друзьями. Мы подошли к машине, начали доставать документы, тут из машины выбежали полицейские, засунули нас в машину. Когда задерживали, не сказали, за что. Вот только когда нас привезли в участок на Ластекоду и из машины в здание провожали, там уже сказали: «Вы, наверное, догадываетесь, за что вас задержали». Ну, мы догадывались, конечно. Там подошла сразу женщина, которая нам пообещала, что ни в какую камеру нас сажать не будут, просто сразу же допросят, но на это уйдет какое-то время, часа три. Нас попросили подождать. Полицейский, который меня задерживал, разрешил позвонить другу, с которым у меня была назначена встреча.

Сначала мы ждали в комнате, но потом привезли еще человек десять, деваться уже было некуда, так что нас рассадили по камерам. Просидели мы около семи часов, с каждым провели допрос. Меня допрашивали дважды — рассказал все подробно, с момента выхода из дома до задержания. Потом еще давали посмотреть фотографии, велели найти знакомых. Себя я только на одной нашел. Где-то в 12 ночи полицейские вошли в камеру, назвали мою фамилию и сказали: с вещами на выход. Я, естественно, подумал – повезло, что первым выпускают. Там еще так жарко было. Я в одной майке стоял, и все равно. Я вещи собрал, вышел на улицу. Тут подошел опер и сказал, что надо ехать с ним. Я почему-то с большим оптимизмом подумал, что он меня отвезет домой, ведь поздно уже. Отвезли меня в Центральную префектуру на Пярну мнт. Там мне один из сотрудников пригрозил сразу, что он меня засадит на два месяца. Ну, я над этим посмеялся, потому что знал, что это он меня пугает, а на самом деле никакого права не имеет. Потом я заполнил бумаги, написал, что претензий к полиции не имею. Хотя у меня были, конечно, претензии, но там на моих глазах опер парнишке молодому лет 16 орал: «Хочешь сейчас сойдемся один на один — ты с кулаками против полицейского с дубинкой?!».Тут я сразу же написал, что никаких претензий не имею.

Когда я заполнил бумаги, сотрудник полиции спросил домашний номер телефона. Я тогда очень разозлился, потому что он ни слова о митинге не сказал, сказал только, что я с группой людей устроил дебош. Когда дело перешло к Полиции безопасности, там уже ни о каких самостоятельных звонках речь не шла. Мне там дали адвоката, не спросив, может, у меня свой есть. Я адвокату сказал, что мне не дали позвонить, но он не обратил на это внимания.

Потом мне сказали, что меня задерживают на двое суток. Я не понимал, за что. Если нас задержали пятерых, то пятерых и должны были туда отправить, потому что мне там даже фотографии показывали, где мы вместе были. Я, видимо, просто был единственным совершеннолетним. Потом меня отвезли на Рахумяэ. Там я просидел двое суток. Мне никаких официальных обвинений не предъявляли. Только неофициально говорили, что я руководил массами, я крушил машину, и в организации митинга обвинили. Потом 48 часов прошло. Меня в пять должны были отпустить, поскольку задержали в пять. Но мне сказали, что меня отпустят в 11. Я сразу же потребовал бумагу, чтобы написать жалобу. В ответ мне очень нехорошее слово сказали, хотя когда меня туда привезли, мне дали почитать правила, где говорилось, что если у вас есть какие-то претензии, там есть телефон — позвоните, и вам дадут бумагу и ручку. Мне никаких бумажек и ручек не принесли, но минут через 15 начали всех выпускать. Когда я вышел, меня папа встретил. Что дальше будет и будет ли вообще, я до сих пор не знаю. Только какой-то опер пригрозил, что он меня выгонит из университета. Я сказал, что ничего у него не получится, потому что для этого надо уголовное дело заводить, а у него доказательств нет. Он ответил: «У меня получится!».