Верить в себя и в людей...

Нелли КУЗНЕЦОВА

К незрячему массажисту - всегда очередь. 2 х фото Николая ШАРУБИНА

Мы так привыкли винить время во всем, что с нами происходит. Как только не называют его, это время - и смутное, и трагическое, и безнравственное, и жестокое, попутно внушая себе и другим, что человек всего лишь щепка истории, винтик, от которого ничего не зависит, в том числе и собственная судьба. И как же ломает, опрокидывает такие представления, внушает надежду встреча с людьми, не сломавшимися, не поддавшимися силе обстоятельств. Такими, как Яаника Гросс и Янне Эрва...

Конечно, я знала, что иду к женщине, давно и безнадежно потерявшей зрение. И, признаться, удивилась, увидев ее, легкую, изящную, с неброской, но модной стрижкой, с лукавым и соблазнительным завитком на шее, и то, как безошибочным движением она протянула мне руку, здороваясь. Но еще больше была я удивлена, когда увидела, как легко и свободно она двигается по квартире, как непринужденно предлагает кофе, доставая из шкафчика чашки, ложки, сахарницу. И уже совсем поразилась, увидев в этой комнате телевизор, компьютер, нормально оборудованное рабочее место. Неужели хозяйка этой квартиры слепа? Неужели она совсем ничего не видит? Полно — здесь, наверное, какая-то ошибка...

Но оказалось, что ошибки нет... Рассказывать об этом трудно. Яаника Гросс — не просто мужественный человек, она человек гордый. И так страшно обидеть ее, задеть неосторожным словом... Но рассказать нужно.

Она потеряла зрение семь лет назад, когда ей не было и тридцати. Потеряла в одночасье, страшно и бесповоротно. Врачи сначала не могли понять, что, собственно, случилось, потом поставили редкий и сложный диагноз. Он не оставлял никакой надежды... И она, молодая, хорошенькая, даже слегка избалованная всеобщим поклонением, она, сотрудница Института руководящих кадров, привыкшая к серьезной работе, к большому коллективу, осталась как бы на обломках — прошлой своей, благополучной жизни, успеха, работы. Совершенно беспомощная, одинокая в своем горе, затопившем весь мир... Ведь в самый страшный момент, в самый тяжкий миг своей жизни, на грани жизни и смерти человек все равно остается один. Наедине со своим несчастьем... Хотя в первое время рядом была мама, дорогой человек, всегда готовая поддержать, помочь. Был муж, молодой и красивый, с которым так счастливо жилось и который сказал ей, что никогда ее не оставит, что бы ни случилось, что постарается быть ее руками и глазами. Но потом мама умерла. А муж... Трагически погиб несколько месяцев назад.

Я не знаю, как говорить о том, что она пережила, перечувствовала тогда. Какие слова можно для этого найти? Сама она, правда, сказала, что мысли о собственной смерти, о том, что надо уйти из жизни, потому что жить дальше слишком трудно, невозможно и даже не для чего, она все-таки отбросила. Быть может, ей помог всегдашний ее оптимизм, жизнерадостность, за которую ее так любили друзья, да и сами друзья тоже помогли в это жуткое время. Один из старых друзей сказал ей в одну из тяжких минут: «Не воспринимай, Яаника, то, что свалилось на тебя как наказание, воспринимай это как вызов жизни, как возможность как-то совсем по-другому выразить себя». И она запомнила эти слова, она сделала их для себя чем-то вроде девиза, жизненного правила.

Она научилась полностью, самостоятельно обслуживать себя. Она сама убирает квартиру, сама готовит завтраки, обеды, ужины. У нее развилась, как говорят специалисты, «память прикосновения». Если она хотя бы раз прикоснулась к чему-то, то в следующий раз уже узнает эту поверхность. Она держит в памяти массу разных сведений, которые мы обычно заносим в записные книжки, помнит наизусть более сотни телефонных номеров, узнает по голосу каждого, с кем хотя бы раз пообщалась. Даже не знаю, чему она не научилась в эти горькие для нее годы... Она научилась жить. И верить в себя...

Вот только в магазины, вообще по улицам ей ходить все-таки трудно. Но друзья обычно звонят ей: «Не хочешь ли сходить с нами в магазин?» Она даже дальних путешествий не боится, если с ней рядом кто-то из друзей или близких.

Незадолго до смерти мужа она успела съездить с ним в Америку. «Зачем тебе эти трудности, — поражались знакомые, — ты ведь все равно ничего не видишь...» «Но я слышу, я чувствую, я понимаю», — отвечала она. В одном из музеев в США, куда они пришли с мужем, научный сотрудник-экскурсовод, поняв, что она слепая, стал, рассказывая, вкладывать ей в руки те или иные предметы. Он не говорил, что музейные экспонаты трогать не полагается, что от прикосновений они могут испортиться. Он ни о чем не предупреждал ее. Просто давал ей возможность самой ощутить, почувствовать то, о чем говорит, что показывает музей. Яаника считает, что в мире вообще много добрых людей.

Но главной ее удачей, как говорит сама Яаника, стала ее встреча с Янне Эрва. Вместе они составили команду, замечательную команду. Янне почти ничего не видит. Врачи так и не смогли поставить ей диагноз. И пока они пытались определить причину болезни, зрение уходило и уходило...

Так вот, найдя друг друга, поняв друг друга, они и стали действовать вместе. Создали общество слепых массажистов. Сами прошли школу массажа. Теперь работают. Но самое главное — учат других. Теперь они уже вошли в большую международную организацию «Активо—2000», участвуют в европейских семинарах. И сами организовали в Эстонии семинар, на который съехались гости и участники из Швеции, Англии, Финляндии, Италии и т.д.

Сначала в обществе были, конечно, в основном эстонцы. Но теперь они привлекают и русских. Горе ведь не знает разделения на национальности. Кстати, именно на этой неделе начали работать курсы слепых массажистов на русском языке, организованные Яаникой и Янне. Люди съезжаются со всей республики. Надо ли объяснять, каких усилий это требует — собрать людей, принять их, найти помещения, пригласить преподавателей, а главное, найти деньги.

Обе они, и Янне и Яаника, стали виртуозами по части составления проектов. Казалось бы, слепым людям, которые делают все, чтобы выжить, выстоять в этой жизни, нельзя, невозможно отказать. Но ведь отказывают. Янне и Яаника говорят, что из 10 проектов, предлагаемых ими, принимаются в лучшем случае 7-8. И это уже, по их мнению, хороший результат. Хотя, казалось бы, не надо объяснять, как тяжело приходится этим людям. На пенсию в 1400 крон в наше время прожить невозможно, особенно если ты один, если не можешь, не разрешаешь себе камнем висеть на шее у близких. Тем более, что у многих и близких-то нет. Значит, надо работать. А где может работать слепой человек?

Яаника — вы только представьте себе — учится в Таллиннском Педагогическом университете. Мечтает стать социальным работником. При этом, заметьте, учится в обычной студенческой группе, рядом с обычными, зрячими людьми. И постоянно делает двойную-тройную работу, записывает лекции на диктофон, потом дома слушает, запоминает. Домашние задания выполняет письменно, работая на компьютере. Тот самый друг, который когда-то вооружил ее новым жизненным девизом, который помог ей выжить, и в дальнейшем не оставил ее без помощи: сделал для нее звуковую программу на компьютере. И теперь она слышит то, что набирает... И знает, что не ошибается. Слушает, а не смотрит, и те материалы, которые находит в Интернете. И ведет переписку...

А Янне окончила Таллиннский педагогический семинар. Ее дипломная работа оказалась, по мнению выпускной комиссии, выше уровня магистра. Она была посвящена проблемам реабилитации людей, потерявших зрение. У нас, как выясняется, нет в государстве такой системы.

Хотела рассказать о людях редкого мужества, силе их души можно только позавидовать. Немного, наверное, найдется таких, кто так отважно, гордо, не жалуясь, отстаивал бы свое право на жизнь, обыкновенную человеческую жизнь, право на творчество, на труд. Но что мы, общество, сделали для того, чтобы помочь им, облегчить их жизнь? Что делает государство, чтобы поддержать их? У них даже не спрашивают, по существу, что им нужно, чего бы они хотели, чтобы продолжать жить?

Янне, работая над своим дипломом, разработала целую систему реабилитации — психологической, социальной и всякой другой. Обе они, и Янне, и Яаника, знают, как она нужна. Ведь в самые тяжкие моменты их жизни им никак не помогли ни психологически, ни в каком-то другом отношении те, кто должен был бы по долгу службы такую помощь оказать. Только друзья, только близкие... Что же касается чиновников, то в большинстве случаев это просто непробиваемая стена. Неужели это кресло делает человека черствым? Или там специально подбираются именно такие? Или так боятся потерять место, что не могут пойти на сколько-нибудь неординарное решение? Ведь и модель реабилитации, разработанную Янне, не спешат не только претворять в жизнь, но хотя бы внимательно рассмотреть.

И напоследок еще одна мысль... У Янне и Яаники, у тех, кого они объединили в общество, есть добровольные помощники. Они наговаривают, например, на кассеты тексты из учебной, художественной литературы, чтобы слепые люди могли их потом слушать. В основном, это пока эстонцы. Яаника и Янне сказали, что русских пока очень мало, может быть, только Анна Александровна Архипова, удивительный человек, о которой мы еще расскажем отдельно. Но Янне и Яаника подтягивают в общество русских, потерявших зрение. Вот им нужна помощь тех, кто может говорить и читать по-русски.

Не могу поверить, что среди нас не найдется таких, которые готовы были бы помочь, у кого есть для этого силы и время. А главное — сочувствие, сострадание, не то малодушное и сентиментальное, которое Стефан Цвейг называл «нетерпением сердца», спешащего поскорее избавиться от зрелища чужого несчастья, а сострадание истинное, которое требует действий, а не сентиментов.