Тунне КЕЛАМ: это не «охота на ведьм»

Максим РОГАЛЬСКИЙ

В отместку за нападки на министра внутренних дел Айна Сеппика, приведшие в конечном итоге к его отставке, Центристская партия обрушилась на председателя Исамаалийта Тунне Келама, тоже припомнив давнюю историю.

Она связана с его безуспешными попытками вступить в Компартию. В свежем номере партийной газеты «Кескнядал» опубликованы любопытные архивные документы, ставящие Келама в неловкое положение. «Молодежка» решила не реферировать эту статью, а предоставить слово самому лидеру Союза Отечества.

— Это совершенно разные вещи, — считает Тунне Келам. – В одном случае речь идет о заборе, а в другом – о дыре в нем. Я никогда не был членом Коммунистической партии, это факт. Но дело даже не в членском билете КПСС или КПЭ, а в том, какие посты занимал конкретный человек, и в том, причастен ли он к проведению репрессивной политики тоталитарного государства. Поэтому мне становится смешно, когда кто-то заводит речь о моем заявлении о приеме в Компартию, тем более, что это повторяется перед каждыми выборами. Думаю, что в демарше «Кескнядал» проявилась паническая реакция Центристской партии на то, что происходило вокруг отставки министра внутренних дел Айна Сеппика. То есть посыл таков: все одним миром мазаны, все в грязи в равной степени – следовательно, нет оснований для моральных и политических оценок. Но это не так. Основание для таких оценок у нас имеется – это принятая парламентом летом прошлого года Декларация о преступлениях коммунистического режима.

— Там, кажется, сказано, что КПСС и КПЭ являются преступными организациями. По этой логике вам должно быть совестно за свои неудачные попытки стать членом Компартии.

— Нет, я не чувствую стыда. Каждый ищет свой путь в жизни, искал его и я. Мой мотив был связан с возможным присвоением ученой степени, и такой совет — вступить в партию — дал мне заведующий кафедрой философии. Надо сказать, что сотрудники этой кафедры принадлежали к номенклатуре и все были членами партии. На дворе была уже хрущевская оттепель, преступлениям сталинизма была дана соответствующая оценка, и поэтому я решил попробовать использовать эту возможность.

— А вы вообще понимали, членом какой организации стремитесь стать? Отдавали себе отчет?

— Безусловно. Но, подчеркиваю, у меня были определенные мотивы. Я, конечно, находился меж двух огней, но ведь перед таким выбором находились в то время очень многие люди… Что касается попытки вступления в партию, то интересно, что меня ведь так и не приняли. Следовательно, в моей предыдущей деятельности было нечто такое, что помешало им меня принять за своего. То есть я уже до подачи заявления приступил к оппозиционной деятельности. Но опять же я хочу подчеркнуть, что этот вопрос надо в первую очередь задать тем, кто был членом Компартии, а я им не был. Сначала членов опросить, а затем уже тех, кто подавал заявления, но не был принят в ряды. Именно в таком логическом порядке. Но, конечно, нельзя ставить знак равенства между рядовыми членами партии и теми, кто занимал высокие посты, используя свое положение таким образом, что это отражалось на ущемлении чьих-то прав и свобод.

— Но вы признаете, что пошли на сделку с совестью, подав заявление о вступлении в Компартию по прагматическим соображениям?

— Да, конечно. Практически все молодые люди были вынуждены совершать этот выбор. Например, мои однокурсники вступили в партию перед окончанием университета. Я этого не сделал. Кто-то хотел «изменить систему изнутри», кто-то рассчитывал достичь каких-то других целей… Словом, у всех были свои мотивы.

— И у Айна Сеппика были свои мотивы. Он, может быть, считал, что приносит обществу пользу, вынося справедливые приговоры. В чем же разница?

— Разница в том, что он, по-видимому, причастен к вынесению приговоров с политическим подтекстом. А упреки в свой адрес я воспринимаю, как угрозу: дескать, не смей трогать высокопоставленных работников, сам не лучше. Такой подход аморален по своей сути. Повторяю: я не был членом партии, это факт. А с другой стороны, речь идет о людях, которые осознанно туда вступили, зная при этом, какая у них специальность. Из числа будущих юристов в университете систематически вербовались агенты КГБ.

— Г-н Келам, скажите честно, вас не ужасает, что предвыборная кампания у нас приобрела вот такое направление?

— Я не знаю пока, какое она еще направление приобретет, но прошлое игнорировать нельзя. Это безнадежное дело – закрывать глаза на прошлое. А ужасает меня больше всего то, что Сеппик отождествляет советскую правовую систему с правовой системой Эстонии. Дескать, он в той ситуации исполнял законы. Такая позиция свидетельствует о присущем ему моральном нигилизме. Конечно, надо стремиться к тому, чтобы избегать подобных инцидентов в ходе предвыборной кампании. Но в таком случае партии сами должны разбираться со своими членами по мере выяснения тех или иных обстоятельств. Мне жаль, что Центристская партия, в которой вообще-то есть много симпатичных и честных людей, не пошла по этому пути, а предпочла поставить под удар свою репутацию в целом. В конкретной ситуации за это несут ответственность министр и председатель ЦП.

— Вы говорите о моральных оценках, но ведь многие не согласны с тем, что Сеппик в чем-то виноват, отрицают, что судебный процесс, о котором идет речь, был именно политическим. Может быть, прежде, чем давать оценки, следовало бы выработать какие-то критерии? А то сейчас непонятно, на каком основании и по каким признакам оценивать поступки людей в прошлом.

— Такое основание есть – это Декларация Рийгикогу о преступлениях тоталитаризма и клятва непричастности (присяга). Но, конечно, вопрос в том, готово ли общество к таким моральным оценкам. И случай Сеппика как раз стал таким толчком, приблизившим нас к истине. Потому что если мы говорим о тоталитарном режиме и о его преступлениях, то нельзя забывать о том, что за ними стоят конкретные люди, которые должны отвечать за свои деяния. Конечно, я сейчас имею в виду моральную и политическую ответственность, а не уголовную.

— Вы ссылаетесь на Декларацию Рийгикогу. Но когда ее принимали, то все говорили: ни в коем случае не будет «охоты на ведьм», мы хотим осудить только режим в целом. А получилось что?

— Это демагогия – утверждать, что мы якобы хотим развязать «охоту на ведьм». У нас в Эстонии тысячи бывших сотрудников КГБ, агентов и офицеров. Но никто на них не охотится. Вопрос в том, что если кто-то невинно пострадал по вине тоталитаризма, то этому следует дать оценку. В противном случае мы пришли бы к такому пониманию, что нам безразлично, при каком режиме жить, — лишь бы сделать карьеру. И где тогда гарантия, что диктатура не повторится?

— Не вырвется ли весь этот процесс за рамки предвыборной кампании? И не пора ли все-таки сворачивать старый лозунг «очистим площадку»?

— Вот как раз нападки на меня в данном случае следует рассматривать как попытку вывести процесс за рамки и внедрить в общественное сознание моральный нигилизм. Дескать, все одним миром мазаны. Этого допустить нельзя. И поэтому мы должны вновь и вновь возвращаться к этой теме, чтобы ужасы тоталитаризма никогда не повторились.

Слова на просвет

Заметки на полях скандальных публикаций значат порой больше, чем подробные интервью лиц, задействованных в стремительно развивающихся политических событиях предвыборной кампании.

К числу таких можно отнести небольшую публикацию Тоомаса Силдама в газете Postimees, озаглавленную «Силлар видит попытки купить информацию КГБ».

Последний глава КГБ Эстонской ССР, в чьем подчинении работали более тысячи офицеров, в чьем архиве хранились сведения о почти тридцати тысячах агентов службы безопасности, признает, что перед парламентскими выборами делаются попытки купить у бывших кагебистов информацию об их прежних агентах. «Требуют информацию о людях, в разное время, по разным мотивам и в разных формах сотрудничавших с Комитетом государственной безопасности Эстонской ССР», — пояснил Рейн Силлар. Повод для подобных «запросов» — парламентские выборы 2 марта. У интересующихся явный политический интерес, это при том, что, по словам Силлара, ни он, ни его бывшие коллеги ни личного, ни политического интереса к предстоящим выборам в Рийгикогу не имеют.

Заявив, «я не участвую в политической борьбе», Силлар отказался отвечать на вопрос, кто конкретно приглашал его и его бывших коллег на встречи и предлагал деньги за информацию, сказал лишь, что люди, о которых просят информацию, баллотируются кандидатами в Рийгикогу. По словам Силлара, многим его бывшим подчиненным за информацию об агентах предлагали большие деньги. Лично же Силлару прямо заявляли, что в случае отказа будут пристально интересоваться его личной жизнью и даже грозили обвинить в организации гибели пассажирского парома «Эстония».

Силлар не исключает «утечки» в конце 1980-х годов части документов КГБ при их отправке в Россию. Кто-то мог тревожиться о личном будущем, а кто-то мог руководствоваться шкурным интересом стоимости документов в условиях дикого капитализма.

До сих пор ни один из бывших офицеров КГБ в Эстонии не разглашал имен прежних агентов. «На безопасность какой бы страны мы ни работали, я не выдам людей, которые — по принуждению или добровольно — были связаны с тайной службой», — сказал Рейн Силлар корреспонденту газеты. «МЭ»