Пацифисты угощали журналистов пирожками

Евгения ГАРАНЖА

На скромные антивоенные выступления в эстонской столице собралось человек 60. А единственной пострадавшей оказалась стена дома напротив посольства Соединенных Штатов.

Несмотря на то, что в субботу ударил мороз, а официальные организаторы антивоенной акции отказались от нее по совету Полиции безопасности, с половины второго возле горки Харью начали собираться молодые люди. Средний возраст источников угрозы государственной стабильности и трансатлантическому сотрудничеству – 17-18 лет. Большинство демонстрантов не по погоде облачено в кожаные куртки, их волосы ярко раскрашены или убраны в причудливые прически. Кое-кто принес свернутые плакаты, однако разворачивать их собравшиеся не решаются. Исключение составляет мужчина с нарисованным ручкой на обычном листе бумаги рисунком – на нем очень беременная девушка в нескромных объятиях натовского солдата символизирует Эстонию. В толпе примерно одинаковое количество юношей и девушек, есть даже супружеская пара с годовалым карапузом в коляске и застенчивым псом, рядом слышится эстонская и русская речь.

Молодые люди со свечками и коробкой масленичных пирожков в руках рассказывают, что они – из того самого «Общества велосипедистов», которое отказалось от официального разрешения на демонстрацию после беседы с Полицией безопасности. Однако и на митинг в Хельсинки, как собирались, велосипедисты не поехали. Решили все же прийти сюда. Вместе с объяснениями журналистам предлагают пирожки. Мужчина с рисунком оказывается представителем Таллиннского союза граждан России. Говорит, что пришел на всякий случай – выразить свое мнение, а заодно присмотреть за молодежью. В общем, основной состав демонстрантов тот же, что и был бы, если б правоохранительные органы не переусердствовали с предупреждениями.

Впрочем, на флангах происходит борьба явно посторонних основной теме акции идеологических течений. «Путин садист и террорист!» — по-русски с эстонским акцентом надрывается мужчина лет за 60. «А я говорю, что масленичные пирожки подходят ко Дню независимости!» — соперничает с ним в убежденности почему-то вооруженный лопатой эстонский паренек лет 15. Из всей толпы он, кажется, единственный успел подогреть себя чем-то помимо антивоенного пыла. Из общей массы выделяются также трое русских молодых людей недовольного вида, чьи цивильные костюмы контрастируют с лексикой, далекой от формальной, и загадочная личность в темных очках и камуфляжной форме.

Когда на холоде тонкие девичьи ножки в потертых джинсах и невероятной расцветки чулках начинает бить крупная дрожь, поступает предложение двинуться к правительству. У дверей дома Стенбока наконец появляется первый настоящий плакат – наклеенное на кусок жести приветствие: «Добро пожаловать, эпоха молчания!» На сцену вступают и полицейские, пока явно предпочитающие роль декораций. Заводилы акции пытаются зажечь на крыльце свечку в трехлитровой банке с этикеткой «Поминки по демократии». Свечка упорно гаснет.

Дом Стенбока, молчаливый и пустой, и последовавшее за ним здание Рийгикогу демонстрантам быстро надоедают, и процессия устремляется на улицу Кентманни к американскому посольству. Металлическое заграждение, заботливо выставленное перед дипломатической миссией, и нервная активность патрульных машин действуют на замерзших пацифистов вдохновляюще. Выстроившись в шеренгу, они начинают выкрикивать антивоенные лозунги на мотив эстонской детской песенки. В стену посольства летит несколько снежков. Лишенные музыкальных и метательных способностей участники акции тем временем дают интервью корреспондентке радиостанции «Свободная Европа». «Полиция на нашей стороне! – смеется в микрофон девочка в сползающей на затылок шапке. – Смотрите, они по эту же сторону забора!»

Не заставляет себя ждать и первый инцидент. От полноты чувств один из подростков пишет на стене соседнего дома краской из пульверизатора: «Save us! We have no oil!» («Спасите! У нас нет нефти!»). Бдительный страж порядка советует нарушителю оного пройти к машине за штрафной квитанцией. Намек на репрессии вызывает в толпе радостное оживление. «Хорошо ему! Там тепло!» — обсуждают демонстранты заключение своего товарища в полицейский микроавтобус.

Прилипшие к окнам микроавтобуса любопытные глаза и объективы фото- и телекамер несколько беспокоят полицейских, и они решают отвезти задержанного подальше. Однако демонстранты окружают машину и не дают ей сдвинуться с места. Общей дружелюбной атмосферы акции это, впрочем, не нарушает. Вызванный к посольству для поддержки дополнительный патруль вылезает из автомобиля, широко улыбаясь. Явно решив, что связываться с детьми неразумно, новоприбывшие оглядываются в поисках занятия и решают на всякий случай обыскать личность в камуфляже. Единственным подозрительным предметом, найденным при обыске, оказывается пакетик с конфетами. В отличие от Ирака, личность в камуфляже готова разоружиться добровольно и тут же раздает сладости окружающим.

Между тем водитель микроавтобуса проявляет некоторое нетерпение, и ему, наконец, дают проехать. Вслед за первым микроавтобусом устремляется второй, до этого скромно стоявший поодаль. В нем можно разглядеть экипированных для разгона толпы полицейских. Польщенные, что к ним отнеслись так серьезно, демонстранты разражаются одобрительными воплями. Однако долг исполнен, а мороз дает себя знать. Около половины четвертого пацифисты начинают расходиться. «О мои бедные пальцы!» — звучит финальным аккордом страдальческий голос одного из окоченевших героев дня.