Белые и синие воротнички на Тоомпеа не встретились

С председателем правления TALO Тойво Роозимаа беседует Татьяна ОПЕКИНА.

— Давайте сначала, после взаимных поздравлений с Новым годом, поближе познакомимся. TALO — это центральная организация двенадцати профсоюзов служащих, объединяющих 37 тысяч членов, а вы — инженер, кандидат технических наук — являетесь председателем правления этой организации. TALO существует автономно, вне зависимости от Центрального совета профсоюзов Эстонии (EAKL), который возглавляет Кади Пярнитс?

– Если кто-то думает, что мы входим в EAKL, то это ошибочное представление. В Эстонии на данный момент существуют три центральных профсоюза. Один охватывает работников пищевой промышленности и сельскохозяйственного производства. Другой – тех, кого мы называем синими воротничками (рабочие профессии). Вот их-то и объединяет EAKL. А TALO – центральная организация белых воротничков, то есть врачей, учителей, преподавателей вузов, научных работников, театральных деятелей и т.д.

— Выходит, профсоюзы Эстонии — это достаточно пестрый конгломерат, не выстроенный иерархически и, значит, не всегда представляющий единый кулак?

– Во всем мире так. В той же Швеции – три центральные профсоюзные организации, в Финляндии – тоже три, в Германии – четыре, в Норвегии и Дании – по три. Везде есть профсоюзы белых воротничков и синих, а в некоторых странах те, у кого высшее образование, состоят даже в отдельных профсоюзах, в отличие от тех, которые объединяют выпускников колледжей.

— TALO — не только крупная, но и активная организация. Ваш голос слышен. Но... Вы же самый благополучный отряд наемных работников. Вы служащие, вас наняло государство, значит, вы кормитесь за счет бюджета, неуверенности в завтрашнем дне у вас нет, потому что банкротство вашему работодателю — эстонскому государству, — слава Богу, не грозит. Почему вы постоянно ведете переговоры с правительством, требуя повышения заработной платы, в то время как другие люди, не работающие в бюджетных учреждениях, полностью зависят от предпринимателей или, пуще того, сами на пустом месте должны создавать себе рабочее место?

– Когда осенью 1992 года мы организовали TALO, вокруг нас действительно объединились государственные служащие, получающие зарплату из бюджета. Но сегодня картина иная: многие врачи уже работают на коммерческой основе и многие инженеры тоже, и спортивные тренеры, и т.д. Члены наших профсоюзов получают зарплату из разных источников, так что приходится вести переговоры не только с государством, но и с местными самоуправлениями, и с предпринимателями. Мы уверены, что наша настойчивость на переговорах вполне оправданна. Тут ведь взаимный интерес: чем продуктивнее, качественнее работают белые воротнички – ученые, врачи, учителя, инженеры, – тем эффективнее и успешнее становится само государство. Но чтобы люди работали с полной отдачей, они должны получать достаточное материальное вознаграждение. Мы так и говорим: TALO стоит на двух ногах. Одна нога – компетенция наших работников, их образование, их знания, стремление постоянно их пополнять и совершенствовать. Другая нога – заработная плата, компенсация затраченных усилий. Так образуется равновесие. И оно, повторяю, в интересах обеих сторон. Подобно нашим северным соседям, мы выстроили соответствующую систему оплаты труда, которая учитывает уровень знаний работников, их компетенцию. На самое высокое место, условно говоря, на вершину пирамиды, поставлена профессура, а внизу пирамиды – просто человек с высшим образованием. Промежуточные звенья – это различной категории и опыта врачи, учителя и т.д. Сегодня зарплата профессора 14 тысяч крон, а на нижней ступени пирамиды непременно должна быть обеспечена средняя по Эстонии зарплата, составляющая на сегодняшний день около 6 тысяч крон. Таким образом, молодые люди, обучающиеся в университетах, знают, что их ждет после получения диплома.

— Довольны ли вы своим работодателем — государством?

– Наполовину довольны, наполовину нет.

— В чем заключается недовольство?

– Судя по всему, власть хотела бы заморозить достигнутый уровень. Мы против. Ведь если все оставить так, как есть, без перспективы, молодые выпускники вузов (а с учетом предстоящего вступления Эстонии в Евросоюз это более чем реально) просто уедут работать за границу вместе со своими знаниями.

— Но Эстония сегодня не может платить молодым специалистам столько, сколько платят Швеция, Норвегия, Финляндия... У эстонского государства нет таких денег.

– У эстонского государства деньги есть. Ведь если посмотреть, как во многом неразумно и расточительно они тратятся, напрашивается именно такой вывод.

— А почему бы профсоюзам действительно не объявить борьбу за экономию, бережное расходование государственных средств? Ведь сколько у нас, в бедном-то государстве, разбазаривается денег на разного рода компенсации, представительские расходы, VIP-комнату в аэропорту, наконец! Или профсоюзов это совсем не касается?

– Очень даже касается. Действительно, чрезвычайно много ошибок делают власти в сфере расходования денег. Тут и неразумная приватизация железной дороги. Тут и освобождение предприятий от подоходного налога, которое опустошает казну почти на миллиард крон в год. Да, этот жест, этот подарок радует иностранных инвесторов, которым принадлежит подавляющее большинство наших предприятий. Но задача эстонского государства – не только привлекать иностранный, но поддерживать местный капитал, поощрять его создавать новые рабочие места.

— Профсоюзное движение, вообще профсоюз предусматривают наличие коллектива, взаимную поддержку, чувство локтя, ведь вместе легче отстаивать свои права. Но в наших эстонских условиях трудно говорить о коллективе. В частных предприятиях каждый сам за себя. Люди благодарны работодателю за то, что имеют кусок хлеба, и часто один работник не знает, сколько зарабатывает другой, хотя и выполняют одинаковый объем работы. Есть ли в этих условиях почва для создания профсоюза?

– Я думаю, есть. Все зависит от того, хотят эти люди работать вместе или нет.

— Они хотят работать и зарабатывать. А вместе или нет... Это уже вторая сторона медали.

– Мой сын работает в иностранной фирме, и у них есть профсоюз. Иностранные инвесторы знают: им легче вести переговоры с профсоюзом, чем с каждым человеком отдельно. Если соглашение достигнуто и договор подписан, коллектив работает спокойно и стабильно. А наши предприниматели боятся профсоюзов, не хотят иметь с ними дело. Более того, запугивают людей: вступите в профосоюз, лишитесь работы. И люди боятся остаться на улице, готовы трудиться на любых условиях, сторонятся профсоюзов. И не только пожилые, но и молодежь.

— По данным Европейского фонда улучшения условий жизни и труда, в Эстонии к профсоюзам примкнули 14,8 процента работников, в то время как, к примеру, в Дании — 87,5 процента, в Швеции — 81 процент, в Финляндии — 79 процентов. Правда, во Франции — всего 9,1 процента, но трудящиеся этой страны не просто морально и материально поддерживают профсоюзное движение, но и готовы в случае необходимости выйти на улицу. Быть может, Эстонии и эстонцам с их индивидуализмом, протестантской этикой французский вариант больше подходит, нежели устройство профсоюзного движения в Северных странах?

– Вряд ли. Ведь образ жизни людей в близкой нам Финляндии сходен с эстонским, но профсоюзы там сильны и популярны. Реальная жизнь так распорядилась. Думаю, что и у нас по мере развития экономики, укрепления национального капитала, появления новых рабочих мест постепенно будет набирать силу и профсоюзное движение. Если действующие профсоюзы хорошо себя зарекомендуют и будут выходить на Тоомпеа не только с абстрактными лозунгами, но и с конкретными предложениями, наши ряды начнут прирастать и могут достичь 60-70 процентов от числа работающих. Но на это уйдут годы...

— Разведка донесла, что в ходе предстоящей избирательной кампании вы собираетесь силами TALO (певцы, музыканты — это все ваши люди) организовать концерт под многозначительным названием «Прощай, честность!» Что тут имеется в виду? Кому адресуется ваш, как теперь принято говорить, message?

– «Прощай, честность!» – это наша грусть и печаль, прощание с этическими, нравственными ценностями наших дедов и прадедов, которые во многом уже утрачены. Мы хотим, чтобы, послушав хорошую песню и хорошую музыку, люди задумались над тем, что от их активного участия в избирательной кампании, от их голосования, от их выбора зависит, будет ли наш парламент обновлен, станет ли он действительно средоточием лучших представителей народа.

— Спасибо за беседу.