«Было трудно? Пока это радостное и безоблачное детство!»

– так народный артист России профессор Школы-студии МХАТ Олег ТАБАКОВ прокомментировал учебу на первом курсе в беседе с Эллой АГРАНОВСКОЙ.

Бог таланты раздает скупо

— Олег Павлович, не сомневаюсь, что после «Класс-концерта», который мне довелось посмотреть раньше других, на показе для родителей, мои коллеги дружно зададут вам вопрос: почему столь одаренные студенты, которые занимаются у самых замечательных педагогов и даже по итогам первого курса показывают весьма впечатляющие результаты, зачастую становятся весьма посредственными актерами?

– Но Господь Бог таланты раздает довольно скупо. Думаю, прежде всего, именно в это упирается вопрос. И как ты студентов ни учи, и какова бы ни была технология театральной педагогики, если от Бога (и от мамы с папой, конечно) не дано, то остается лишь обученность, дисциплина, воля. Но мы должны готовить, мы должны учить, мы обязаны запускать их на орбиту. И занятие это трудоемкое, долголетнее. Знаете, моя первая жена в свое время очень увлеклась садоводством: мы купили дачу, она копалась в земле, удобряла ее, консультировалась с самыми лучшими специалистами, но все же пришлось смириться с тем, что плодоносили деревья не каждый год. Так и здесь: надо вкладывать, вкладывать, вкладывать, а потом, возможно, что-то будет.

— Или не будет?

Во время студенческого показа — проблема со светом. Педагог Игорь Золотовицкий, актриса МХАТа Марина Зудина, профессор Олег Табаков. Немая сцена. 2 х фото Николая Шарубина
– Весь мой педагогический опыт, а это начиная с 74-го года, показывает: не бывает так, чтобы с одного курса выпустилось много «звезд». Нет, конечно, бывают исключительные курсы, скажем, тот, на котором учились Татьяна Доронина, Олег Басилашвили, Михаил Козаков, – там человек пять-шесть заблистали. Случается – один-два. Словом, что у Бога было в тот момент, когда он пролетал над этим регионом, то он и сыпанул. А больше – нет, быть не может.

«Увлечены они несомненно»

— Но мы увидели замечательный показ.

– Хороший показ.

— Может, все дело в том, что они все вместе и заряжаются друг от друга. А если расстанутся, все пропадет.

– Наверное, это и есть основа того, что мы называем методологией Московского Художественного театра. Все-таки самое удивительное, что я за свою жизнь в этом театре видел, – коллективное взаимодействие, взаимозависимость. И самые потрясающие вещи таким образом и рождались. Вот я смотрел «Три сестры» Немировича – они уже были сильно близки к шестидесяти и не вмещались в туалеты, и выпадали из декольте, но вместе с тем была энергетика, был этот импульс, адекватная оценка – словом, основа того, что называется методом этого театра.

— Студенты приехали сюда несколько дней назад, и все это время — разговоры только о том, что им безумно повезло.

– Во всяком случае, увлечены они несомненно, это не демонстрация и не изображение. Они – воодушевлены, что тоже очень важно, потому что на этом этапе вхождения в профессию человек верит в исключительность своей судьбы.

— Это ведь хорошо, правда?

– Это замечательно. А уже потом жизнь бьет, так сказать, по нашему одаренному лбу, и ты уже значительно трезвее оцениваешь себя и окружающих.

— Лично вы этим курсом довольны?

– Вполне.

— И говорите так, уже отбросив положенные в подобных ситуациях комплименты?

– Что для меня очевидно? Скажем, по сравнению со мной пятидесятилетней давности, потому что я ровно полвека назад был на первом курсе. Несомненна их большая (с ударением на первом слоге – Э.А.) свобода. А большая телесная свобода не бывает без свободы внутренней, здесь все взаимосвязано. Мы же говорим, что живем совсем по-другому, нежели прежде. Но тело как ничто другое рассказывает о нас, иногда значительно откровеннее, нежели слова, произнесенные вслух. И в этом смысле они продвинутые ребята.

— Ровно год назад вы сказали мне, что отсеиваете студентов жестоко, ни на что не глядя…

– Да, да, да…

— …и не исключено, что к концу первого курса отчислите четверых. Вы перевыполнили «норму» вдвое…

– Замечу, не все пришлись на таллиннскую группу, но и ее ряды поредели. Сейчас будем смотреть несколько новых ребят, кого-то, возможно, возьмем.

— Но можете и позже кого-то с курса отчислить?

– Конечно. Это нормально. Думаю, это и есть наша мера ответственности перед ними и перед театром. Полагаю, именно степень нашей требовательности в этом процессе, который называется селекцией, скажется на результатах. Но скажу так: дело налажено, у студентов есть интерес, у студентов есть доверие к педагогам. И это тоже немаловажная составная, ведь сколько вложишь в них, столько и будет. Так что крепко надеюсь на то, что нам будет не стыдно передать их через несколько лет театру и Эдуарду Яновичу Томану.

Театра без дисциплины не бывает

— Повидав на своем веку немало театральных коллективов и театральных вузов, замечу, что этим курсом просто потрясена: у ребят действительно великолепные педагоги, которые с первого курса сумели привить им культуру поведения, организованность, хочется даже сказать — дисциплину.

– Это и есть дисциплина. А театр без дисциплины… много мы тому примеров видим.

— Весной я была на занятиях по актерскому мастерству, которые вели Сергей Иванович Земцов и Игорь Яковлевич Золотовицкий: этюды, наблюдения — все это очень интересно, но как упоенно ребята мыли и убирали свою мансарду!

– Это их аудитория! Они о ней заботятся, как о доме, и по сути дела, это очень важно, это будет дальше в театре. Это уже рефлексы. В свое время, когда «подвал» начинался, мы с Гариком Леонтьевым и Костей Райкиным вымыли сортир и поставили там освежитель воздуха. Мыли примерно неделю, пока ребята не поняли, что так – надо. И тогда они тоже стали мыть. К нам приходили разные люди, в том числе и высокое партийное начальство, – не буду повторять все, что они говорили, а вот про сортир сказали: «Тут, пожалуй, почище, чем у нас». Повторю, вот это и есть дисциплина, и налаживается она с первых шагов.

Все впереди

— Ребята по-разному рассказывают о том, как прошел первый учебный год, но абсолютно единодушны в том, что было не просто трудно — очень трудно. Как вы думаете, Олег Павлович, самое сложное в учебном процессе у них позади или впереди?

– Ну, что вы! Это радостное и безоблачное детство! Все серьезное и сложное впереди, когда после второго курса более или менее становится понятно, что вот «эти» или «эта», или «этот» и еще вот «та» и «тот» будут играть, скажем, Ромео и Джульетту, а ты будешь в лучшем случае Меркуцио, а то и Бенволио, понимаете? Нет, конечно, все самое сложное впереди.