Как вы к этому относитесь?

Наш собеседник сегодня — писатель Калле КАСПЕР

— КАК ВЫ ОТНОСИТЕСЬ к перспективе вступления Эстонии в Европейский союз?

— Положительно. И у меня на этот счет есть свои доводы. Я не экономист, мне довольно трудно судить о возможных экономических последствиях такого шага. Здесь я могу только довериться тем или иным уважаемым мною профессионалам. Что касается культуры, то в материальном отношении вступление в ЕС может быть для нее даже и невыгодным, ибо основная поддержка союза обещана сельхозпроизводителям, экологическим проектам и т.д. А культуру, как сказано в проекте Конституционного договора ЕС, каждая страна продолжит развивать сама. И все-таки у меня есть серьезная причина голосовать «за» и, более того, призывать других голосовать так же. Дело в том, что мы здесь, в Эстонии (и не только мы, и не только в Эстонии), попали под очень сильное влияние одной культуры — англоязычной. Произошло это как-то незаметно, ибо поначалу все выглядело вполне безобидно и естественно. Исчез «железный занавес», открылись границы, в гости к нам пожаловали разные страны, разные фильмы, стали переводиться разные книги. И вдруг однажды стало ясно, что доминирующая часть культурного импорта — англо-американского производства. Гораздо реже можно встретить произведения германские, французские, еще реже итальянские или испанские, не говоря уже о греческих. Притом все это — массовая продукция самого пошлого качества, примитивная, рассчитанная на первичные инстинкты людей, а не на их ум и душу. Попробуйте отыскать по телевизору, к примеру, французский телевизионный канал Арте, и вы убедитесь, что даже посредственный французский фильм намного художественнее практически любого американского. Вот я и надеюсь, что со вступлением в Евросоюз эта ситуация хоть немного изменится. Что культурное влияние ведущих европейских стран — Франции, Италии, Германии, Испании — будет усиливаться.

— КАК ВЫ ОТНОСИТЕСЬ к утверждению министра экономики и коммуникаций Меэлиса Атонена, что все в Эстонии идет в верном направлении и требуется лишь поддерживать избранный курс? Так он ответил на вопрос корреспондента по поводу ста стартовых дней правительства.

— Я уже давно обратил внимание и пытаюсь обращать внимание других на то, что нам, эстонцам, свойственна чрезмерная самоуверенность и неаргументированно высокая самооценка.

— КАК ВЫ ОТНОСИТЕСЬ к тому, что наши социологи обозначили как наличие двух Эстоний в одной стране, и к какой из этих двух вы себя причисляете?

— В каждой стране были, есть и будут разные уровни жизни, разные слои и группы. Проблема не в этом. А в том, что однажды у нас попытались создать иллюзию, что Эстония — одна. Сознательно или неосознанно была посеяна иллюзия единого народа, единой нации, чего на самом деле нет, да и быть не может. И то, что сейчас люди начинают потихоньку трезветь, это нормально и естественно.

— КАК ВЫ ОТНОСИТЕСЬ к тому, что нынешний министр юстиции — незаконопослушный гражданин, ибо оказался злостным нарушителем правил дорожного движения?

— Несколько дней назад по вине пьяного водителя в автомобильной аварии погиб талантливый эстонский велогонщик 33-летний Лаури Аус. Я очень надеюсь, что хотя бы сейчас, в результате этой трагедии, обстановка на наших дорогах начнет изменяться. Не буду ничего говорить насчет безнаказанности нарушителей. Это уже стало банальным. Об этом говорят все, это стало общим местом. Хочу подчеркнуть другое: в Эстонии слишком велик культ автомобиля и автомобилиста. Если вы пешеход, то наверняка обратили внимание на то, что перекрестки со светофорами расположены так, чтобы это было удобно автомобилистам. А пешеходы вынуждены подолгу стоять между полосами движения, при этом проезжающие машины частенько обдают их грязью. Дело дошло до того, что автомобили стали преследовать пешеходов уже на тротуарах. Недавно мимо меня — на тротуаре, замечу — на расстоянии 10-15 сантиметров промчался один такой лихач. Надеюсь, что трагедия, унесшая жизнь Лаури Ауса, отрезвит эстонское общество, и пешеходу как более слабой стороне уличного движения будет оказано больше уважения.

— КАК ВЫ ОТНОСИТЕСЬ к положению писательского сословия в нынешнем эстонском обществе? Вообще, кем ощущает себя писатель в сегодняшнем мире?

— Каждый ощущает себя тем, кем хочет. Если писатель хочет быть клоуном в обществе, это его право, и никто не может это право у него отнять. Если же серьезно, то положение эстонского писателя сегодня довольно сложное. Как и положение писателя во всем мире. Литература деградирует. И случилось это отнюдь не сегодня. Это длительный процесс, связанный с изменениями общественного устройства. В демократическом обществе параметры вкуса диктует не образованное меньшинство, а менее образованное большинство. А это значит: уверенно себя чувствуют и развиваются те виды искусства, вернее, псевдоискусства, за которые оно, это большинство, платит деньги. Поп-музыка, рок-музыка и проч. По этой модели спроса на серьезную литературу сейчас нет или почти нет. Осталась только некая литературная резервация (ну, как индейцы в Америке). Хотя книг на прилавках магазинов очень много. Слишком много. В этих джунглях читателю почти невозможно разобраться. Если раньше люди находили общий язык на основе прочитанного и существовал определенный литературный канон, то теперь чаще находят общий язык на основе просмотра каких-то популярных американских фильмов, прослушивания популярных музыкальных групп и т.п. Но, конечно, есть и у писателей свои радости. В прошлом году я закончил и опубликовал новый роман «Братья Луйк». Это толстый роман, рисующий панорамную картину Эстонии за последние двадцать лет — с середины 70-х годов до середины 90-х. В нем много героев, часть из них политически активна. Кстати, один из героев — русский. Серьезный человек, ученый, который потом становится политиком. Не могу сказать, что этот роман имел очень громкую прессу, но он попал в обойму произведений, выдвинутых на премию Капитала культуры. Конечно, это определенное признание. Но вот однажды, не то поздней осенью, не то ранней зимой, мне позвонил один человек, с которым я был когда-то знаком, но не виделся лет тридцать. Сейчас он пенсионер, ходит в библиотеку, у него есть время читать. Так вот, звонит он мне и говорит, что прочел мою новую книгу и считает, что давно уже не читал столь стоящей вещи. Я почувствовал, что все-таки поработал не зря.

— КАК ВЫ ОТНОСИТЕСЬ к результатам реформы здравоохранения, которая в корне изменила отношения врача и пациента?

— Это больная тема для очень и очень многих людей, особенно тех, кто остался без медицинского страхования. Если честно, то мне удалось остаться от этой реформы в стороне. Я человек отнюдь не здоровый, но живу, как китайский мандарин. Ибо у меня есть свой иглотерапевт — моя жена. Это мой семейный врач, она меня лечит, и я хорошо себя чувствую.

— КАК ВЫ ОТНОСИТЕСЬ к ценам на лекарства в наших аптеках? Они, эти лекарства, сегодня дороже, чем ювелирные изделия, которые всегда считались предметами роскоши...

— Тут мне придется повториться и снова вернуться к иглотерапии. Потому что все лекарства не только лечат, но и калечат, ибо имеют побочные действия. Главный вклад китайцев в мировую культуру состоит в открытии не только бумаги и пороха, но и иглотерапии. И то, что здесь, в Эстонии, иглотерапия не развивается, меня удивляет. Конечно, в условиях конкуренции многое, если не все, зависит от рекламы. Лучше продается и покупается то, что лучше рекламируется. Потому-то западные фармацевтические фирмы и внедрились здесь, на нашем маленьком рынке. Когда моя жена приехала сюда из Армении, из Еревана, где она много лет руководила в одной из клиник отделением иглотерапии, это направление медицины находилось здесь на начальном уровне. За прошедшие годы можно было подготовить в Эстонии с десяток хороших иглотерапевтов. Но этого не случилось. Ибо одного таланта, знаний и способностей недостаточно, нужна, как теперь говорят, пробивная сила, раскрутка. А если человек скромен, его талант остается невостребованным. И сейчас моя жена лечит меня. И пишет романы.

— КАК ВЫ ОТНОСИТЕСЬ к тому, что самые красивые современные здания в Таллинне построены банками? А мы сами, хотя никто не спрашивал нашего согласия, стали их клиентами, исправно оплачивающими банковские услуги?..

— Я не уверен, что это самые красивые здания в Таллинне. Современная архитектура вообще не вызывает у меня восхищения. Самые красивые здания в Таллинне, по-моему, в Старом городе. Столице вообще в этом смысле не повезло. В царское время за пределами Вышгорода были в основном рабочие окраины, деревянные лачуги. Довоенная Эстония только-только приступила к строительству, как война прервала этот процесс. При Сталине кое-что строили — архитектурно неинтересно, но крепко. А потом... Я понимаю идею Хрущева ликвидировать бараки. Но в результате вместо одних бараков, деревянных, построили другие, панельные.

Да, конечно, банкиры сегодня фактически распоряжаются нашей жизнью (как когда-то ЦК). И это — привилегия, которую государство им подарило. Ведь без них мы теперь ни шагу не можем ступить. Все делается через банк — и оплата коммунальных услуг, и получение гонорара, и получение кредита. Кредит — это вообще особая статья. Кто знает, быть может, экономика Советского Союза была бы посильнее, если бы люди могли получать кредиты. Ведь многие не умеют копить, быстро тратят заработанное, а когда, получив кредит, они становятся должниками банка, им волей-неволей приходится возвращать долги, и это их дисциплинирует.

— КАК ВЫ ОТНОСИТЕСЬ к тому, что Министерство образования по инициативе его тогдашнего главы Тыниса Лукаса переехало в Тарту, отделившись от всего кабинета? И теперь министр образования всегда в дороге, мечется между двумя Т — Тарту и Таллинном...

— Это же нормальное состояние бюрократии — все время как-то реорганизовываться, создавать видимость бурной работы. Должны же быть новые идеи, и вот они рождаются. Как, например, из двух волостей сделать три, а из трех — пять. А потом из пяти опять две. И всегда можно найти доводы в пользу одного, другого или третьего.

— Спасибо за беседу.

Один и тот же вопрос
на разные лады задавала
Татьяна ОПЕКИНА.