Совет Россия — НАТО: год прожит

Перспективы роста

Виктор ЛИТОВКИН,
обозреватель

Прошел год, как на военной базе возле столицы Италии была подписана Римская декларация, положившая начало работе Совета Россия — НАТО. Генеральный секретарь Североатлантического альянса Джордж Робертсон, посетивший в середине мая Москву для участия в заседании этого органа на уровне послов, назвал данное событие «историческим». «Ребенку» нет еще года, — заявил он в беседе с журналистами,- но он многого достиг. «Двадцатка» — это не только цифра, это новое качественное отношение НАТО с Россией».

Цифра «двадцать» возникла в разговоре не случайно. Она носит принципиальный характер. Раньше, после заключения Основополагающего акта Россия – НАТО, как горько шутили дипломаты, на переговорах с руководителями Альянса Российской Федерации приходилось фактически в одиночку противостоять согласованной позиции девятнадцати государств. В Москве даже название придумали такой ситуации – девятнадцать минус один. К чему это привело, хорошо известно. К почти полному прекращению диалога после натовских бомбардировок Югославии. Сейчас положение кардинально изменилось: Россия участвует в работе Совета на равных со всеми странами Альянса на основе консенсуса. Ее голос так же важен, так же учитывается при принятии решений, как и голоса остальных членов НАТО.

Правда, на заседание Совета Россия – НАТО выносятся только те вопросы, по которым заранее известно, что они не могут вызвать противоречий между участниками диалога. Они уже согласованы в Римской декларации. Это проблемы борьбы с терроризмом и нераспространения оружия массового поражения и средств его доставки, а также ракетных технологий, совместная работа по предупреждению и ликвидации последствий чрезвычайных ситуаций и стихийных бедствий, антикризисное регулирование, меры контроля над обычными вооружениями, поиск и спасение на море, создание совместной противоракетной обороны театра военных действий, научно-техническое сотрудничество...

Далеко ли продвинулись за этот год в своей работе Россия и НАТО? Россия приняла натовскую кодификацию для своей военной продукции – теперь она сможет без особых технических помех поставлять запасные части и участвовать в модернизации своей боевой техники, поставленной в Европу в прошлые годы (треть вооружения Альянса – российского и советского производства). Россия и НАТО провели несколько учений по организации работ, связанных с ликвидацией последствий чрезвычайных ситуаций. На работах по ликвидации недавнего землетрясения в Турции, к примеру, они тоже трудились плечом к плечу. В Москве открыта миссия связи Альянса, где на равных с офицерами ФРГ, Венгрии и других стран служат и российские офицеры. По соседству с миссией связи открыто Информационное бюро НАТО, которое регулярно организует конференции, семинары с участием российских политиков, депутатов, военных, журналистов, ознакомительные поездки в штаб-квартиру Альянса, в Косово, где вместе несли службу миротворцы стран НАТО и России.

Уже год трудятся тринадцать совместных рабочих групп, каждая из которых может похвастаться своими достижениями. Но, видимо, для того и существуют юбилеи, чтобы, как говорят мудрецы, подумать над тем, что еще не сделано, что не доделано, а что нужно было делать не так, как получается. И проблем для Совета Россия – НАТО минувший год тоже накопил немало.

Одна из них особо острая. На нее обратил внимание на минувшем заседании «двадцатки» министр иностранных дел России Игорь Иванов. Это «разрыв между геополитическими реалиями и нормами контроля над вооружениями в Европе». Россию достаточно сильно волнует проблема Договора об обычных вооружениях в Европе, к которому до сих пор не присоединились новые члены НАТО – страны Балтии. Без четкого заявления Вильнюса, Риги и Таллинна о своих квотах на танки, боевые бронированные машины и артиллерию, которые они намерены разместить на своей территории, Москва не может ратифицировать адаптированный ДОВСЕ, строить свою оборонную политику.

Не можем мы приступить и к серьезной работе по созданию совместно со странами Альянса ПРО ТВД. Тем более, когда не решены многие юридические вопросы о праве на интеллектуальную собственность, не определены реальные «ракетные угрозы» для Европы и пока не принято решение о тех фирмах и корпорациях, которые будут принимать реальное участие в создании этой системы. В том числе и со стороны России, чьи приоритеты в данной области широко известны. Но достижению такой договоренности что-то мешает. Что именно, прямого ответа Россия еще не получила.

Так же, как не получила и ответа на простой вопрос: почему ее не допускают к совместному военному планированию. Если мы друг другу больше не противники, то, может быть, столь большая скрытность – пережиток прошлого и от него пора избавиться?!

Тем не менее министр обороны России Сергей Иванов не скрывает оптимизма. «На повестке дня у нас – новые соглашения», – говорит он.