«Вакансий пока нет!»

Ирина БУТЯЕВА

Сообщения о том, что изъята очередная партия наркотических веществ, прикрыты наркоточки, арестованы дилеры, появляются часто. Несмотря на безостановочную борьбу со смертоносным зельем, ни одному государству в мире еще не удалось избавиться отнаркотиков.

Комиссар Таллиннской наркополиции Эрик ХЕЛДНА не смотрит боевики и фильмы о работе наркополиции. Не читает детективы. Он говорит, что с реальной жизнью они практически не имеют точек соприкосновения. Какова же реальная жизнь наркополиции?

- Наша работа отличается от работы других полицейских структур, в первую очередь, тем, что к нам не поступает заявлений от граждан. Обычно полиция работает от «преступления к человеку». Например, есть факт преступления: кража. Требуется узнать, кто ее совершил и куда делись вещи…

У нас по-другому. Поступает информация, что человек, фигурирующий под кличками - Андрес, Петя, Дима…, продает наркотики. Начинаем им интересоваться.

В первую очередь, необходимо выяснить, действительно ли он ими занимается. Если да, то от кого их получает, с кем общается, кто его охраняет... Какое-то время мы такого человека разрабатываем и, когда собраны все доказательства, задерживаем. Неважно, с наркотическим веществом или без оного.

- Если в момент задержания у «Андреса-Пети» не окажется при себе наркотика…

- Наркотики - лишь ОДНО из доказательств. Когда мы задерживаем человека, значит, у нас собрано на него достаточно доказательств. Или если мы находим в какой-нибудь машине полкилограмма наркотика, это еще не подтверждает вину того, кто был на момент задержания в этой машине. Естественно, мы задерживаем этого человека в качестве подозреваемого на 48 часов. И, по всей видимости, еще и на 10 суток. До предъявления обвинения. Может ведь быть такое, что человек, в чьей машине мы обнаружили наркотики, взял эту машину в аренду у фирмы, а пакет с наркотиками уже валялся в багажнике, в который он и не заглядывал. Или на мешке нет ни отпечатков пальцев этого человека, ни его ДНК.

Но в 99 процентах случаев, если такая ситуация и складывается, человек либо сам связан с наркотиками, либо знает, кому они принадлежат.

- Торговец наркотиками... Каков его возраст, статус...

- Если мы говорим об уличном торговце, то это, как правило, мужчина около 25 лет. Ранее судимый. С условным сроком. Наркоман. Зарабатывает в день достаточно, но ничего не имеет.

Относительно других дилеров. Тут многое зависит от того, на какой ступени иерархии преступного мира они стоят. Пойдем снизу вверх: первая ступень – уличный торговец или барыга. Про него я сказал.

Вторая ступень - его поставщик. Центровой. Иногда продает сам. Но только тем, кого хорошо знает. Как правило, снабжает товаром трех-четырех человек.

Третья ступень - оптовый поставщик, оперирующий уже крупными партиями. Как правило, наркоманы его не знают. Тип незаметный, в глаза не бросается. Именно эта категория - поставщики и оптовики - нас интересует больше всего. Они среднее звено. Когда его выбьешь из общей цепи, начинаются серьезные проблемы.

Во-первых, «внизу»: уличным барыгам нечего продавать.

Во-вторых, «наверху»: перестают поступать деньги, а эти люди не могут сами пойти на улицу, даже если хотят. Они элементарно не знают тех, кто продает наркотики. Между головой и ногами нет контакта.

После того, как мы берем это среднее звено, арестовываем уличных продавцов. Их показания помогают нам собирать доказательства. От них мы узнаем о процентном содержании изъятого на месте товара, о формах упаковки нарковеществ. Дело в том, что различные группы используют различные упаковки. В последнее время в Таллинне стало труднее, чем раньше, купить наркотики. Многие представители среднего и нижнего звеньев «сидят». Наркоманы, которых мы допрашиваем по своим уголовным делам, говорят: для того, чтобы купить наркотик, требуется потратить 3-4 часа. Могу сказать, что сегодня барыги пытаются очертить свой узкий круг покупателей, дабы меньше рисковать.

И - высшее звено. Это те, кто организовывает поставки наркотиков, не производящихся в Эстонии. Редко, но бывает, что такой человек, стоящий на этой высокой ступени, ввозит их в страну сам. И попадается из-за жадности. Причем жадность обуревает даже лидеров больших группировок, важных персон в преступной иерархии.

Пару лет назад один из лидеров новосибирской группировки, несмотря на то, что был знаменит в своем мире, имел дорогие машины… Не нуждался, скажем. Но он лично развозил по уличным продавцам по пятьдесят граммов героина. Сам забирал вечером «кассу». Сейчас отсиживает свои пять лет...

- Так мало?

- Что мало? Дали мало? Я считаю, что не строгость наказания главное, а его неотвратимость. Если мы посадим дилера на десять лет, это ничего не даст. Если же посадим десять человек на два года, это разобьет их цепочку. Потому что вернуться обратно в этот бизнес через два года трудно. Да, можно быстро подняться, если есть хорошие криминальные связи. Но сколько это требует усилий.

Что уж говорить, многие даже из тюрьмы продолжают «дело». Зимой 2000 года мы задержали в Копли группу, организовавшую там продажу героина. В нее входил человек, поставляющий из Санкт-Петербурга в Таллинн наркотики; женщина, курировавшая уличных торговцев. Она же развешивала наркотик по партиям. Когда мы их арестовали, выяснилось, что руководил процессом сожитель этой дамы, которого ранее посадили. Причем все указания он давал по мобильному телефону из тюрьмы. Но мы лишили его дохода.

- В какие суммы выливаются доходы людей на разных ступенях нарколестницы?

- Ежедневная выручка уличного продавца составляет примерно 1000-1500 крон в день. Человек, находящийся на второй ступени, имеет ежемесячный доход в размере 100 000 крон. Оттуда - наверх, до 250-300 тысяч крон.

Сколько на самом деле зарабатывает «высшее звено», трудно сказать. Потому что именно организаторов, тех, кто вкладывает деньги в наркотики, арестовывают (если арестовывают), не за эти преступления. А, например, за финансовые махинации. В этих случаях нам приходится работать рука об руку с Налоговым департаментом. Доказать, что конкретный человек на самом высоком уровне связан с наркобизнесом, трудно. Практически невозможно.

- Почему невозможно? Он ведь вкладывает деньги в наркотики. Если так, то должно быть возможно. По логике вещей.

- Когда он дает деньги, говорит: «…Покупайте, что хотите - краденые машины, оружие, наркотики… Меня это не интересует. Я хочу лишь иметь свой процент».

Эстония – страна, по мировым меркам, маленькая. И наши деньги – для мира - не деньги. Но для преступного эстонского мира это серьезный вид прибыли, от которой никто не хочет отказываться. У нас достаточно много людей, которые в обход преступных авторитетов пытаются торговать наркотиками. Привезут из России 200-300 граммов героина, быстро продадут и - за очередной партией.

- Откуда везут товар?

Из России. Много из Латвии. И, разумеется, из Западной Европы. Например, энная часть кокаина поступает через Северные страны. Это понятно, там огромные аэропорты. Из Латинской Америки напрямую в Эстонию не прилетишь. Эстонские наркокурьеры из Колумбии летят либо в Швецию, либо в Германию, а уже оттуда в Эстонию.

- Почем нынче кокаин?

А какую партию вы желаете купить? Грамм кокаина стоит примерно 1000 крон. Если брать оптом (100 грамм), цену можно сбить до 500-600 крон. В Эстонии кокаин пользуется популярностью лишь в довольно узком кругу людей. Мир кокаинистов построен совершенно по-другому, нежели мир продавцов героина или амфетамина, отчего этот наркотик все еще считается у нас «элитным». Но чем богаче страна, тем меньше остается вокруг кокаина ореола и тем больше он выходит на улицы. Это видно и у нас.

Самая крупная конфискация этого года - 30 килограммов кокаина - показывает, что и его у нас достаточно.

- Что скажете об экстази?

Занимаются им в основном так называемые полудилеры. Их возраст от 16 до 18 лет и от 25 до 30 лет. Но на самом деле экстази у нас мало. Экстази популярен, в основном, среди эстонцев. Если продают и покупают партии в 1000 таблеток, сразу ясно, что за торговцем стоит кто-то из криминального мира.

- Что-нибудь о ЛСД?

- В Эстонии этот наркотик не пользуется популярностью. Скорее всего, наркоманы боятся его эффекта. ЛСД очень сильно действует на психику, вызывает необратимые последствия. Человек может сойти с ума.

- У нас есть граница, таможня, специально обученные собаки… Как умудряются провозить столь большие партии?

- На больших судах. Без особых проблем можно спрятать между несколькими тоннами продуктов мешок с наркотиком. Но практически вся наша конфискация основывается на предварительной информации. Хотя бывает и случайный контроль. Это может быть хорошо сработавшая наркособака, масштабная операция, которую решили провести в неурочный день… И кому-то не повезло. В работе мы, как правило, не ориентируемся на незапланированные акции.

- Как насчет обратной связи с гражданами?

- Есть. Как правило, по телефону. Есть звонки, которые мы потом пересказываем, как анекдоты: «…В R-киосках продаются фломастеры, которые содержат наркотики…», или же такого рода: «На Сааремаа есть дом под землей, откуда в «Регину-Балтика» закладывают кокаин, а занимается этим директор Пенсионного департамента другого острова…».

Но если говорить серьезно, на наш телефон поступает 80 процентов правдивой информации. Люди замечают, что творится вокруг.

Случается, когда «валят» конкурентов: слишком хорошо телефонный аноним владеет информацией о кличках и местах.

- Есть ли у нас наказание за употребление?

- До одного месяца. Я считаю, что лечение наркоманов у нас должно быть принудительным. Попался в третий раз - изволь на полгода или в закрытый лечебный профилакторий, или в тюрьму. Я - за то, чтобы наркоманы работали: подметали улицы, косили траву… Они должны отрабатывать деньги, которые на них потрачены. И при этом наркоманы должны все время ходить, предположим, в оранжевых рубашках. Пусть люди знают, что перед ними именно наркоман.

Но, к сожалению, это противозаконно. Но смог Израиль пойти по этому пути?! У нас же наркоман ходит по улицам и чуть что кричит, что он - больной. Да, больной. Но при этом - опасный преступник. Он может за сто крон убить.

- Сколько человек работает в наркополиции?

- Тридцать. Но, думаю, нам было бы достаточно сорока. Хотя справляемся. Текучесть маленькая, а за дверью очередь. Увы, вакансий пока нет.