Сталинские гены плодят страх

Николай ВУКОЛОВ,
обозреватель

Совсем недавно, в канун Дня защитника Отечества, довелось побывать на хоккейном матче ЦСКА-«Спартак». Перед началом встречи исполняли государственный гимн России. И вдруг за спиной послышались знакомые слова: «...партия Ленина нас к торжеству коммунизма ведет». Пели совсем молодые ребята. На вид лет двадцати от роду. Подумалось: «Ну откуда этим юношам, которые половину своей жизни прожили уже после исчезновения советского государства, знать эти слова? И не только знать, а вдохновенно, даже с каким-то эпатажем декламировать их?»

Озорство? Возможно. Дело-то ведь молодое. Кроме того, ну с трудом запоминаются новые слова гимна, и все тут. А старый текст такой увесистый, такой монолитный, величественный. За ним, как за каменной стеной: «Дружбы народов могучий оплот...». А может, у этих ребят родители, а скорее всего — деды в семейных спорах-разговорах твердят: вот было государство советское, со Сталиным немца разбили, весь мир уважал, а почему? Да потому, что сила была, уважали, все боялись! Сильных все боятся и уважают...

Так или иначе, а ностальгия по старым временам живет во многих слоях нынешнего российского общества. Понятно, что люди вспоминают былые годы молодости, овеянные высоким духом романтики созидания, строительства новой жизни, молодость, опаленную пламенем кровопролитнейшей войны с нацизмом, итогом которой стало взметнувшееся над поверженным Берлином Красное знамя Победы. Вспоминают с чувством гордости за себя самих и за Отечество, все осилевшее, преодолевшее наперекор всему, продемонстрировав миру высочайшие образцы мужества и самопожертвования — и ратного, и трудового. Вспоминают и вождя нации Иосифа Виссарионовича Сталина, правившего в стране без малого 30 лет! Тем более что как раз в эти дни исполнилось 50 лет со дня смерти диктатора. Восхищаются сталинским умом и силой воли (сам Черчилль не мог усидеть на стуле, какая-то неведомая сила заставляла его подниматься при виде Сталина!), уважительно говорят о сталинской личной неприхотливости (ходил в одном френче и шинели, никакой роскоши себе не позволял) и сталинской требовательности (попробуй-ка у Сталина не сделай, если он сказал! Боялись...).

Ох, уж это слово — боялись. Если положить на одну чашу весов все положительное, сделанное Сталиным — осуществил индустриализацию страны (тот же Черчилль восхищенно говорил: он принял Россию с сохой, а оставил — атомной державой), создал мощное государство — СССР с широкой социальной ориентацией, принял первую Конституцию победившего социализма, выиграл войну с Германией, укрепив внешние рубежи Отечества, образовал содружество социалистических государств, осуществил послевоенное возрождение страны, — а на другую положить только одно порождение сталинизма — СТРАХ, то вторая чаша непременно перевесит первую.

Ибо страх лежит в основе всего мерзкого, что сопровождало годы правления Сталина. Липкий, животный страх за собственную жизнь в каком-нибудь грязном сибирском бараке на лесоповале и в таежную духоту, и в жгучий мороз; страх за невыполненный план с последующим снятием с должности и исключением из рядов партии; страх за полученную двойку в школе с дальнейшей проработкой за совете пионерского отряда (товарищ Сталин нас учит учиться только на пятерки, по-сталински!). Страх, ломающий, коверкающий души, превращающий людей в бессловесных гомосапиенс, способных на стихийный протест только в условиях домашней кухни.

Страх, порождающий лицемерие и очковтирательство, страх, заставляющий делать приписки в сводных планах, страх, синтезирующий культ взяточничества, наушничества, тотального доносительства. Страх, толкавший детей отказываться от родителей, соседей доносить на соседей. Страх наркома перед вождем, директора завода — перед наркомом, начальника цеха — перед директором, начальника смены — перед начальником цеха. Сталинская психология рождала собственых маленьких «сталинов» в республиках, краях, на местах.

Страх царил внутри общества, парализовывал умы и волю людей, разрушал личность человека, порождал беззаконие, террор. В условиях тоталитарной системы при абсолютной монополии власти на средства массовой информации можно было создавать иллюзии полного благополучия с помощью бравурных заголовков газет, бодро рапортовавших об успехах социалистического строительства (которые в действительности были), можно было убеждать народ, что «жить стало лучше, жить стало веселее», но нельзя было только подавить в людях чувство страха со всеми его производными.

Общество, пораженное бациллами всеобщего страха, обречено на гибель. Человек, живущий с постоянным чувством страха, не является творцом. Его философия заключена в том, чтобы выжить любой ценой, пусть и за счет неблагополучия ближнего.

Страх — это противник демократии, ее отрицание. Диктатура возможна лишь в условиях общества, скованного тотальным страхом. Не выдерживают критики утверждения тех апологетов Сталина, кто проводит исторические параллели: дескать, всегда, когда в России начинались демократические реформы, страна оказывалась распыленной и разобщенной. Смута, мол, была после смерти Ивана Грозного, потом в период накопления первоначального капитала в России с 1861 по 1917 год, затем в момент разрушительной «демократизации» Горбачева-Ельцина (хотя последний персонаж в этой «паре» никакого отношения к демократии не имел). И, наоборот, когда в России утверждалась диктатура царя или императора (Иван III, Иван IV, Петр I, Екатерина II), а затем «диктатура пролетариата», в том числе и правление Сталина, Россия расширялась и укреплялась.

Это — опасная «логика», тем более опасная, что она встречает понимание и поддержку в обществе. Люди устали терпеть последствия десятилетних реформ, в результате которых наступило существенное ухудшение жизненного уровня подавляющей части населения страны, особо заметное на фоне процветания небольшой группы олигархов.

В людях вновь появился страх за самих себя, за детей, за завтрашний день. Этот страх порождает надежду на «сильную руку», которая появится в один прекрасный день и все исправит. Так же, как Сталин. Нет, не исправит ничего такая «рука». Да и не нужна она России. Все это уже было, было, было.

А что же нужно нынешней России? Нужно построение гражданского общества, подразумевающее активное участие россиян в управлении страной. Хотя бы и через выборные органы местного самоуправления, за возрождение которых активно ратует нынешний президент России.

Нужен постоянный контроль за деятельностью судов, прокуратуры, органов охраны порядка, нужна прозрачность деятельности всех ветвей власти. Нужна по-настоящему независимая пресса (а не та пресса, которая существует за счет финансовых инъекций того или иного российского толстосума и по одной только этой причине уже не может быть свободной).

Нужны гарантии сменяемости власти, того, что в обществе не появится новый культ нового Сталина. Это вовсе не означает, что стране не нужен сильный лидер. Напротив, опыт исторического развития показывает, что в судьбоносные моменты в той или иной стране появлялся политик, ведший нацию за собой.

Но еще более, чем сильный лидер, стране и обществу нужен закон, защищающий граждан от любого зла. Закон — как защита демократии. Закон — как лекарство против страха. В том числе (а может быть, прежде всего) от страха перед произволом всесильной власти. И чем скорее это будет, тем быстрее возродится Россия.