Национальное согласие или общественный договор?

Рафик ГРИГОРЯН, советник министра по делам народонаселения, отвечает на вопросы «Соотечественника».

— Так что же, господин советник, сохранится ли Бюро министра по делам народонаселения теперь, когда прошли парламентские выборы и к власти приходит новая коалиция? Или вы пакуете чемоданы? У лидеров победивших партий, похоже, на этот счет существуют разные точки зрения...

— Сохранится ли Бюро или нет, в принципе, действительно зависит от коалиции, которая окончательно будет сформирована. И лидеры партий, в самом деле, имеют на этот счет разные точки зрения. Но если подходить к проблеме совершенно объективно, то нельзя не признать, что Бюро министра по делам народонаселения необходимо. Оно должно существовать, должно продолжать свою работу. Возьмем хотя бы демографическую ситуацию в стране. Это одно из направлений, которым занимается наше Бюро. Трудно не заметить, что в этом отношении у нас существует серьезный, острый кризис. Смертность почти в два раза опережает рождаемость. Специалисты-демографы говорят, что лет через 30 численность населения в Эстонии упадет примерно на 300 тысяч человек. Для нашей маленькой страны это катастрофа. Плотность населения существенно уменьшится. Как отреагируют на это в Евросоюзе? Очень возможно, что миграционный поток в Эстонию будет направлен решением европейских структур...

— Кому этого хочется?

— Так вот этими проблемами кто-то должен серьезно заниматься. Бюро министра по делам народонаселения как раз и работает над Демографической программой Эстонии на ближайшие 5 и 10 лет. Эта работа, кстати, была начата уже раньше, еще когда министром по делам народонаселения была Андра Вейдеманн. Но ее пришлось прервать, когда к власти пришел тройственный союз. Что-то не заладилось, что-то оказалось ненужным, пришлось, как говорится, не ко двору. Но теперь мы к этой работе вернулись. Профессор Яак Уйбу, который вплотную занимается этими вопросами, уже изложил свое видение Демографической программы министру по делам народонаселения. Конечно, ее, эту работу, нельзя останавливать.

— Многие считают, что именно ваша структура занимается или должна заниматься проблемами некоренного населения. Высказывается даже мнение, что теперь, когда в парламенте не будет отдельной, самостоятельной русской фракции, роль Бюро по делам народонаселения должна возрасти. Все-таки здесь аккумулируются какие-то исследования, как-то формируется видение проблем. А что вы думаете по этому поводу?

— Абсолютно с этим согласен. Проблемы русскоязычного населения действительно одно из важнейших направлений в деятельности Бюро. Недаром министра по делам народонаселения нередко даже называют министром по делам национальностей. Хотя помимо проблем русскоязычного населения бюро занимается многим другим. Это и политика семьи и детства. Это и поддержка соотечественников за рубежом. Речь идет об эстонских соотечественниках, и как раз разрабатывается Комплексная программа помощи им и поддержки.

Но, конечно, наиболее серьезные проблемы связаны с русскоязычным населением Эстонии. Это ведь не секрет, что национальные отношения в стране пока не доведены до разумного решения. Конфликтов, слава Богу, нет, но нельзя не замечать дистанцирования между двумя общинами. Словом, проблемы меньшинства достаточно остры, вне зависимости от того, признает это общество или нет.

Да и почему им не быть, если около 60 процентов неэстонцев не имеют гражданства Эстонии, хотя больше половины из них родились в этой стране? Я мог бы еще долго говорить о проблемах русскоязычных, они известны, но скажу лишь, что здесь многое надо регулировать, сами по себе эти проблемы не рассосутся. Кто будет инициировать решение этих проблем? Раньше этим могла заниматься русская фракция в парламенте. Не будем сейчас говорить об эффективности ее усилий. Но сигнал от нее мог идти... Теперь такой возможности нет. Конечно, можно надеяться на русских депутатов во фракциях эстонских партий. Но...

Министр по делам народонаселения довольно часто выступает в парламенте, он может непосредственно обращаться к правительству, к парламентскому корпусу. А если и такой возможности не будет?

Конечно, у нас есть пресса. И важно, что она поднимает такие вопросы. Но ведь она тоже расколота по этническому и многим другим признакам. Мы же видим, что многие проблемы, волнующие русских журналистов и русских читателей, по существу, почти не поднимаются в эстонской прессе. Национально ориентированные эстонские партии тоже не видят этих проблем. И, кстати, именно те, для которых этой головной боли не существует, утверждают, что Бюро по делам народонаселения в республике совершенно не нужно. С их точки зрения, проблем нет.

Не хотелось бы говорить, но ведь понятно же, что сегодняшняя головная боль неэстонской части населения завтра может стать головной болью эстонской части, всего общества. Мы ведь все живем в одной стране.

— Кстати, нынешний состав Бюро по делам народонаселения состоит из эстонцев и неэстонцев. Кажется, это впервые, не так ли?

— Да, и это очень важно. Структура такого рода, как наша, и должна быть многонациональной. Есть ведь вещи, о которых мало прочитать в документах, в газетах, в книгах. Их надо понять, почувствовать сердцем. У нас в бюро порой происходят острейшие споры, жесточайшие баталии. И это нормально. Просто мы порой по-разному смотрим на вещи, по-разному чувствуем, у нас разный опыт жизни. Но в спорах эти точки зрения как-то согласуются, совместно перевариваются, вырабатывается более или менее общая позиция. И это правильно, так и должно быть. Тогда и рождаются разумные рекомендации, более или менее рациональные решения. В таких условиях не может быть однобокого взгляда, одностороннего решения. Я, кстати, не раз бывал в Венгрии, в других странах, где существуют меньшинства, где с ними ведется работа, и убеждался, что структуры, подобные нашей, формируются именно по такому принципу, о котором я говорю.

— Как известно, недавно президент нашей страны выступил с инициативой заключения общественного договора. Что это означает — общественный договор?

— Речь идет о договоре между различными политическими силами, общественными организациями. Речь идет об общественном согласии.

Когда-то об этом писал Жан-Жак Руссо. Но он исходил из того, что государство — это именно и есть продукт общественного договора. Государство создают люди для реализации своих интересов, для того, чтобы всем жилось комфортно, спокойно и безопасно. Для того, чтобы государство служило общему благу. И в этом смысле люди взаимно отказываются от части своих прав и притязаний. Именно во имя общего блага, общего спокойствия, во имя стабильности и процветания государства.

— Однако уже заявлено, что главная цель договора, о котором идет речь, это защита эстонской культуры и эстонского языка...

— Вот именно. Это и вызывает некоторые сомнения. Я говорил об этом с советниками президента. Я спросил у них, о чем, собственно, идет речь. Если речь идет о национальном согласии — это одно, а если об общественном договоре — совсем другое. И пусть все-таки президент определится. Потому что, если имеется в виду лишь национальное согласие, то какое отношение имеет этот договор к неэстонской части населения? Такая постановка вопроса, на мой взгляд, глубоко ошибочна. По моему убеждению, президент в нашей стране, где живут люди разных национальностей, не может быть лидером только одной нации. Он не должен руководствоваться только лишь этническими интересами своих граждан. Его забота должна распространяться на всех граждан страны, среди которых много и неэстонцев, на жителей республики.

Что меня смущает в этом договоре? Несколько однобокий взгляд составителей. Очевидно, они очень мало общаются с неэстонцами, не видят, не чувствуют их проблем, их боли. У Жан-Жака Руссо, когда он говорил об общественном договоре, звучала триада: «Свобода — равенство — договор». И это понятно. Без свободы не может быть равенства. А без равенства нет и договора. Если у меня, скажем, нет прав, а у вас они имеются в полном объеме, то мы не можем заключить между собой договор. Он просто нереален. Только равноправные субъекты могут подписывать договор. А у нас нет, по существу, равенства даже среди граждан. Гражданина по рождению, скажем, нельзя лишить гражданства, а натурализованного гражданина — можно. Есть и множество других примеров, свидетельствующих о неравенстве. Многим из нас приходилось сталкиваться с этим в жизни.

К тому же, надо помнить, что договор подразумевает не только права, но и обязанности, взятые на себя сторонами, подписывающими этот договор. А как могут выполняться обязанности, которые имеются в виду в договоре, неравноправными субъектами? Может ли быть так, чтобы ответственность была одинаковой и у тех, кто имеет больше прав, и у тех, у кого их меньше? Это ненормальная ситуация. Так не должно быть в жизни. Это, прямо скажем, неправильное понимание теории общественного договора. И мне кажется, что в этом плане над договором должны поработать ученые, специалисты. Но опять-таки надо понимать: оптимальные решения вряд ли можно найти только в кругу эстонской элиты. Их надо искать и находить в общей работе, в консенсусе с русскоязычными специалистами, с русскоязычной элитой.