Самая высокая колонна в мире

К 300-летию Санкт-Петербурга

Ольга СОБОЛЕВСКАЯ,
обозреватель

В один прекрасный апрельский день петербургское радио сообщило: «Обнаружены документы, подтверждающие давние гипотезы краеведов. Под нашим городом находится подземное море нефти. Ближе всего к поверхности земли оно подходит в районе Дворцовой площади. Археологи догадывались об этом еще два века назад. Ими-то и было рекомендовано использовать строившуюся в начале 1830-х годов Александровскую колонну в качестве многотонной затычки, способной удержать рвущийся из-под земли фонтан. В свете этого замечательного нефтяного открытия наконец-то становится понятно, почему колонна не врыта в землю и не укреплена на специальном фундаменте, но стоит свободно и сохраняет устойчивость...» На дворе было 1 апреля — День смеха, празднество розыгрышей и шуток.

Этот нефтяной розыгрыш, прозвучавший в радиоэфире, был между тем далеко не случайным. Он стал очередной, пусть на этот раз шутливой, разгадкой той загадки, которую многие годы назад предложила петербуржцам самая высокая колонна в мире – колонна, пронзающая небо над главной, Дворцовой площадью северной столицы России. Хотя, конечно, сегодня любой физик вам популярно объяснит, что это никакая не загадка вовсе и что знаменитому обелиску помогает держаться устойчиво не что иное, как точный расчет проектировавшего его зодчего Огюста Монферрана, а также собственный большой вес.

Александровская колонна, или «Александрийский столп», как ее еще называют в городе, чьим символом она стала уже давно, – такая же популярная в Петербурге достопримечательность, как памятник гениальному поэту Пушкину на Тверском бульваре в центре Москвы. По вечерам у Александровской колонны неизменно встречаются влюбленные, собираются петербургские подростки. Здесь назначают место встречи туристические группы. К «столпу» приходят и молодожены. Существует местная примета: сколько раз сможет жених обойти колонну, держа невесту на руках, столько детей родят они в браке. В петербургской речи многие годы бытует выражение, ставшее уже поговоркой: «Незыблемей самого Александрийского столпа». Так характеризуют что-либо долговечное, устойчивое, надежное и неподвластное переменам.

Словом, обелиск из красного гранита на Дворцовой площади Петербурга – памятник не менее легендарный, чем римская колонна Траяна, лондонский монумент адмиралу Нельсону на Трафальгарской площади или парижская колонна Славы на Вандомской площади. Однако по высоте «Александрийский столп» превосходит остальные колонны: общая высота его вместе с венчающей его бронзовой фигурой ангела с крестом в руках составляет 47,5 метра.

Таким задумал его архитектор Огюст Монферран, уроженец парижского предместья Шайо, большую часть своей жизни проживший в городе на Неве и построивший там прославленный Исаакиевский собор. Бывший солдат наполеоновского войска, он хотел воздвигнуть колонну, которая прославляла бы победу России над наполеоновской Францией в войне 1812 года и увековечила бы память русского царя Александра I (внука Екатерины Великой), чье правление было ознаменовано этим международным триумфом.

Проект Монферрана был одобрен еще самим императором-победителем, однако заказа на его воплощение зодчий так и не получил. Замысел был осуществлен уже при Николае I, который начал царствовать в 1825 г. и, желая утвердить деяния своего старшего брата и предшественника на троне, Александра, поддержал идею архитектора. Место для Александровского обелиска – площадь перед Зимним дворцом – также выбрал царь Николай. В 1829 году Огюст Монферран, чей проект наконец высоко оценила и Академия художеств, прежде относившаяся к зодчему неблагосклонно, начал работу над памятником.

Он решил вопреки традициям увенчать колонну не статуей императора, но статуей ангела, крестом попирающего змею. Тем самым идея памятника получала расширительное толкование. Монферран славил извечную непобедимость и стойкость России, ее умение одолеть любого вторгшегося на ее территорию врага. Постамент памятника украсили бронзовые барельефы с изображением воинских доспехов – символов славы русского оружия – и аллегориями Мира, Правосудия, Мудрости и Изобилия.

«Улицы, ведущие к Дворцовой площади... были сплошь запружены публикой... Толпа возросла вскоре до таких пределов, что кони, кареты и люди смешались в одно целое. Дома были заполнены людьми до самых крыш. Не осталось свободного ни одного окна, ни одного выступа...» – так описывал архитектор торжественный день, 30 августа 1832 года, когда колонну в присутствии августейших особ, российских и иностранных дипломатов и простых петербуржцев водружали на пьедестал. Ровно через 2 года состоялось открытие памятника.

Вскоре Александровская колонна уже была символом Петербурга, великий поэт Александр Пушкин упоминал ее в своих последних стихах, ставших его творческим завещанием. Впрочем, нашлись и люди, недовольные монументом. Им казалось, что ангел с крестом, созданный для обелиска скульптором Орловским, «несет караул». Это было «обвинение», никак не прибавлявшее популярности памятнику: при Николае I общественная жизнь, литература и искусство изнемогали под гнетом вечных подозрений и неустанного контроля со стороны самого монарха. Сравнение бронзового ангела с блюстителями таких порядков, несущих караул денно и нощно, едва ли было лестным для Монферрана и Орловского.

К счастью для монумента, его критиковали немногие. При этом никто и не думал переносить или, тем паче, сносить его – так стали поступать с памятниками весьма часто в XX веке. Эта политика прошлого столетия оказалась недальновидной: их пришлось восстанавливать, на что у Москвы, к примеру, ушло немало времени и средств. А «Александрийский столп» как стоял незыблемо, так и продолжает стоять – и напоминать о славном прошлом страны.