Русский – лучший друг человека

Александра МАНУКЯН

«Кому нужны русские? Есть ли для русских молодых людей будущее в Эстонии, или они обречены на вымирание, как большинство нацменьшинств?» Такие вопросы были в центре внимания состоявшейся в Тарту дискуссии, где выступили писатель Каур Кендер, профессор Марью Лауристин, председатель молодежной фракции Исамаалийта Маргус Цахкна и студент юридического факультета Иван Кузнецов.

Дискуссия, изначально задуманная как острые дебаты с «кровопролитием» и «ломанием копий» защитников и противников русскоговорящего меньшинства, на самом деле очень напоминала передачу «В мире животных», где ведущие наперебой рассказывают людям о том, какие милые и симпатичные существа эти зверушки – кошки или собачки, как их все любят и обижать не станут. Оказалось, что русские нужны всем, и у русской молодежи – тех, кто оставил позади «это ужасное Ида-Вирумаа и Ласнамяэ» и поступил в Тартуский университет, — впереди такое светлое будущее, которое не снилось и эстонцам. О тех же молодых людях, которые выпали из системы образования и стремительно катятся на дно, только повздыхали.

Недовольным русскими оказался лишь один человек из публики, который не назвал своего имени. Неприязнь этого человека к русскому нацменьшинству основывалась на том, что в прошлом году одна нарвская продавщица не поняла его, когда он на государственном языке хотел купить в том пограничном городе колбасы. Господину посоветовали успокоиться и покупать колбасу в другом месте.

«Если бы к нам завтра приехал миллион китайцев, то наши русские стали бы нам дороже золота, — обрадовал перспективой Каур Кендер. – Мы, эстонцы, хотим, чтобы работающий на двух работах русский вечером еще ходил на курсы эстонского, чтобы сдать потом экзамен. Если бы я мог стать на один день диктатором, то я отправил бы эстонских старушек на вечерние курсы китайского языка, чтобы они почувствовали себя на месте русских».

М. Лауристин выдвинула несколько утопических идей, осуществление которых представляется настолько нереальным, что о них можно смело говорить вслух. Так, профессор предложила создать второй общественно-политический телеканал Эстонского ТВ, где вещание все 24 часа велось бы на русском языке. «Сейчас, когда у ЭТВ есть всего один канал, мы не можем увеличивать объем русскоязычного вещания в «прайм-тайм», так как это произойдет за счет эстоноязычных передач. У нас ведь есть Радио 4, которое пользуется огромной популярностью среди неэстонцев. Теперь нам нужно создать телеканал, который мог бы конкурировать с российскими телепрограммами. Если русский человек в Эстонии по пять часов в день смотрит российское телевидение, то о какой интеграции или ассимиляции может идти речь?»

К идее создания в Эстонии общественно-правового русскоязычного телеканала присоединился и К. Кендер. «Местные русские, которые изо дня в день смотрят российское телевидение, воспринимают пропаганду Путина и российского правительства. Поэтому создание здесь, в Эстонии, русскоязычного телеканала стало бы полезно для безопасности страны».

В связи со скорым переходом образования на эстонский язык Марью Лауристин предложила выдавать школам с русским языком обучения специальные разрешения: «Я не имею в виду те школы, которые просто не смогут перестроиться на эстонский язык преподавания из-за низкого профессионализма. Специальные разрешения должны получить только самые лучшие школы, например Пушкинская гимназия».

«Необходимо, чтобы каждый эстонский ребенок получал образование на двух языках: сначала на родном, эстонском, а затем – на русском, — уверен Кендер. – Потому что русский язык на этой территории – второй по значимости». М. Лауристин заявила, что русский молодой человек, который выучил эстонский язык и освоил еще английский, готов хоть сейчас заткнуть за пояс любого эстонца. «Такому русскому не страшна никакая конкуренция!» — свято верит профессор Лауристин.

Быть может, скоро забота о нацменьшинстве приведет к тому, что на каждом эстонском предприятии будет свой «обязательный русский», как в американских фирмах должен быть «обязательный чернокожий». Как близки мы к этому и хотим ли этого? Пока что ясно следующее: за те десять с небольшим лет, что минули с момента восстановления независимости Эстонии, изменились эстонцы, изменились русские, поменялось и наше отношение друг к другу. Но раз до сих пор возникает и выносится на обсуждение вопрос о «будущем русской молодежи в Эстонии», то это и показывает, что завтрашний день молодого человека неэстонского происхождения вовсе не так бесспорно светел и прекрасен.

Тарту