«Разлучение наше мнимо...»

Вчера в «Линдакиви» учителя и ученики Линнамяэского Русского лицея завершали программу «Петербург — Петроград — Ленинград», отмечая 60-летие прорыва Ленинградской блокады.

Никогда не подумала бы, что в большом зале «Линдакиви», где не было ни одного свободного места, ребята сидели на ступеньках, стояли вдоль стен, может царить такая тишина. Ведь только что в фойе они шумели, хохотали, развлекались, как могут шуметь и развлекаться обыкновенные ребята, школьники разных классов. Но они замолчали, просто замерли, когда на сцене, с задника которой даже в полной темноте светились огромные буквы «Блокада», когда на этой сцене появились ребята — старшеклассники, одетые в черное. И прозвучали мощные аккорды, когда-то потрясавшие наших родителей: «Вставай, страна огромная...».

Так началось это поразительное представление, не знаю даже, как правильнее его назвать — литературно-музыкальная композиция? Сценическое действо? Нет, это было нечто большее... Замечательно сплелись вместе чеканные строчки стихов Ольги Берггольц, Анны Ахматовой, виртуозный танец ребят из «Терпсихоры», который отнюдь не выглядел вставным номером, документальные отрывки и звуки музыки. Пел Марк Бернес неподражаемым своим говорком, звучали трагические аккорды знаменитой 7-й симфонии Шостаковича. А на экране шли кадры блокадной жизни ленинградцев...

И все это было сделано с огромным вкусом, очень строго, даже скупо, с той благородной сдержанностью, которая потрясает...

Был замечательный момент, когда в полной тишине и полутьме с экрана в зал смотрели те молодые, что жили тогда в блокадном городе и обороняли его... А зал смотрел на них. И казалось, что дышать, шевелиться в эти мгновения невозможно. Столь велико было напряжение... Как будто всматриваются друг в друга поколения, разделенные десятилетиями, разными обстоятельствами жизни, истории.

А началось все с того, что педагоги лицея — Людмила Викторовна Рождественская, заместитель директора по развитию школы, Маргарита Георгиевна Римша, историк и руководитель исторического кружка, Надежда Викторовна Феклистова, учитель русского языка и литературы, — задумали вместе с ребятами окунуться в трехсотлетнюю историю Петербурга. Затеяли, как водится, викторину. И среди множества вопросов был тот, что касался дневника Тани Савичевой. Помните этот безыскусный и трагический дневник — «все умерли, осталась одна Таня...»?

И оказалось, что ребята ничего не знают о Тане Савичевой. Они ничего не знают о блокаде, о тех 900 днях и ночах, которые потрясли мир. Но что там — мир? В наших учебниках истории блокаде Ленинграда отдана лишь одна или, может быть, две строчки. Можно ли себе это представить?

Педагоги лицея связались с обществом жителей блокадного Ленинграда. Бывшие блокадники стали приходить на классные часы. Ребята стали разыскивать материалы, связанные с блокадой Ленинграда, приносить в класс книги.

Некоторые говорили, что ничего этого делать не надо, что ребятам это неинтересно, что это — дела давно минувших дней. Но... Оказалось, что все это совсем не так далеко, как считали скептики. Выяснилось, что в школе есть люди, родные которых пережили блокаду или, скажем, возили хлеб по «Дороге жизни» в умирающий от голода Ленинград. Блокада, все, что связано с ней, вдруг оказалось странно близким, словно к глазам подставили увеличительные приборы. И к сердцам пробили дорожку... Ребята плакали, когда в класс принесли пайку блокадного хлеба. Эта маленькая деталь ошеломила...

И началась работа, которая в конце концов привела к вчерашнему потрясающему действу. И надо только поклониться учителям за это их неравнодушие, за это их умение, за понимание и волнение, с которым они взялись за дело. История — это такой предмет, который придает нашей сегодняшней жизни полноценность. Человек, знающий историю, способен и более трезво оценивать свою сегодняшнюю жизнь, спокойнее смотреть в будущее. Как будто парадокс, не правда ли? И тем не менее это так... Мы не можем, не должны, не имеем права растить манкуртов, людей без прошлого, Иванов, не помнящих и не знающих родства.

...В полутьме зала мы с фотокорреспондентом Сашей Гужовым тихонько пробирались к выходу, надо было возвращаться в редакцию, номер газеты ждал... Но так жалко, даже больно было уходить из этого зала, где звучала пронзительная, полная муки музыка, где серьезные девочки и мальчики читали стихи ушедших времен, которые забыть невозможно «Нас убивают, но мы выживаем», и где на сцене стояла печка-буржуйка, исчезнувший знак блокадных времен. Может быть, впервые все эти ребята, заполнившие зал, увидели эту буржуйку, узнали, что это такое. Запомнят ли? Поймут ли, что за этим стоит? Научатся ли уважать мужество тех, кто был до нас? Будут ли сравнивать себя с ними?

...А в конце зала, где-то далеко за спинами, у стены стоял молчаливый и как всегда внешне спокойный директор — Сергей Николаевич Гаранжа, душа всего этого дела, этого коллектива... Если бы у нас было больше умных директоров. Если бы их было больше... Н.К.