Государство не может или не хочет… НО МЫ МОЖЕМ!

Ирина БУТЯЕВА

Больничная касса отказалась оплатить ребенку с редким в Эстонии заболеванием аппарат, необходимый для его дальнейшей жизни. Его стоимость 32 тысячи крон.

В данном случае, она имела право это сделать. По существующим законам.

Генри сейчас пятнадцать лет. Он - любознателен, общителен. Одна беда: у этого мальчика серьезная проблема – врожденное генетическое заболевание. Не буду сыпать медицинскими терминами, они слишком сложны и понятны лишь специалистам. Скажем проще: его грудная клетка деформирована. Как следствие - сильно искривлен позвоночник. С каждым днем у него все сильнее становится давление на сердце и легкие.

В Эстонии еще несколько детей страдают таким же заболеванием.

История болезни

Когда мальчик родился, врачи сразу отметили его физиологические особенности, но предполагали развитие рахита, свойственное многим новорожденным в нашей стране. Полагающееся в этом случае лечение не принесло никакого положительного результата. Несколько лет подряд мама Генри обходила специалиста за специалистом, одно обследование следовало за другим. Но медики никак не могли точно определить природу странного заболевания ребенка.

После нескольких лет мытарств по врачам Генри оказался на обследовании в Детской больнице. Врачи после тщательного исследования пришли к выводу: Генри страдает очень редким генетическим заболеванием. Тогда мальчику исполнилось 6 лет.

Врачи уже тогда говорили о предполагаемой операции в будущем, но надеялись, что специальный массаж и сделанный именно для Генри корсет помогут выправить грудную клетку.

Но ни один корсет не принес ребенку пользы, как и постоянные курсы специального массажа не дали никаких позитивных результатов. Врачи продолжали обсуждать возможность операции, но Генри был слишком мал.

Прошло три года. Здоровье Генри не улучшилось, но явно и не ухудшилось. Медики постоянно снимали показания работы сердца. Наблюдали. Тем временем мальчик продолжал ходить в школу, кататься с друзьями на велосипеде. Умудрялся даже работать… Генри, зная, что маме приходится нелегко (у нее на руках к тому же оказалась парализованная мать), все свои мальчишеские желания старался решить самостоятельно.

Каждые летние каникулы он тратил на то, чтобы заработать, для чего однажды самостоятельно устроился продавцом газет в одну из редакций. Каждое утро он забирал свежие газеты и отправлялся в центр города. Доход с этого был более чем скромный, зато мальчик не просил у мамы на мороженое.

Но мама заметила, что Генри стал заметно больше уставать. Под глазами у него появились темные круги, он стал чаще отдыхать. Но по-прежнему ни на что не жаловался.

Когда мама пыталась «притормозить» столь активно развитую сыном трудовую деятельность, тот пускался в объяснения, почему ему это совсем несложно, а на его здоровье совсем не отражается... С этим состоянием Генри прожил 9 лет со дня установления диагноза.

Но в этом году ребенок расклеился. На то, чтобы хорохориться, сил уже не осталось. Генри не мог больше проводить целый учебный день в школе: пребывание за школьным столом стало для него практически невозможным. Домой он уже не приходил, а почти приползал. Синева губ и ногтей стали его перманентным состоянием. Мама срочно перевела сына на домашнее обучение. Иначе - снова больница.

Операцию делать необходимо. Причем в самое ближайшее время, сказали маме врачи. Но не в этом проблема. Мальчику необходимо имплантировать с двух сторон под ребра специальный аппарат для постепенного выправления деформированных ребер. Но в Эстонии их не выпускают. Его необходимо заказывать по личным меркам Генри за границей. Естественно, за это придется платить. Только вот кому?

Кстати, о том, что без этого аппарата будет никак не обойтись, маму предупреждали, когда сыну исполнилось только 11 лет. Врачи тогда еще надеялись, что ко времени, когда мальчику понадобится операция, Больничная касса будет уже в состоянии ее полностью оплатить. В то время представители этой структуры заявляли, что они настаивают на положительном решении данного вопроса правительством.

«Какие-то проблемы?!»

Врачи из Детской больницы сделали документы, во-первых, на инвалидность для мальчика, а во-вторых - ходатайство в Больничную кассу с просьбой о выделении средств на приобретение аппарата в размере 32 тысячи крон. Без него никакого смысла в операции нет.

Насчет степени тяжести заболевания, а значит, и пенсии, ответа до сих пор нет. Хотя прошло уже больше месяца. А вот отказ на ходатайство по оплате аппарата пришел быстро. Хотя, простите, касса согласна оплатить операцию, а вот насчет всего остального – извините. Это не в их компетенции!

Мама Генри говорит, что хотя и предполагала что-то подобное, но не думала, что отказ причинит такую боль. Она почему-то удивляется, что за всю свою рабочую деятельность уже столько денег выплатила в казну, что общая сумма будет куда больше той, которая ей требуется сейчас. Но почему, когда она так нуждается в помощи государства, на благо которого не уставала трудиться, оно ее так примитивно и грубо обмануло?

Эллен идет в социальный отдел по месту жительства, желая получить информацию, куда она может и имеет право обратиться. Там, показав все медицинские справки социальному работнику, узнает, что здесь ей могут помочь, но «к сожалению, самое большее, что возможно сделать, это выделить 2 тысячи крон...».

Эта новость явилась для нее полной неожиданностью. Эллен сгоряча решила, что, может быть, и в Больничную кассу необходимо сходить самой. Мало ли бумаг им приходит. За ними ведь человеческой боли не видно.

Я решила пойти вместе с ней. А то мы ее все ругаем да ругаем. Может быть, прямо на месте, когда они все увидят собственными глазами (Эллен взяла с собой фотографии сына), ей и отсчитают эти несчастные 32 тысячи!

В холле здания Больничной кассы, на входных дверях которой красовался замечательный образ в виде зеленой ЧЕРЕПАШКИ (!), было пустынно. Ни одного кресла, лишь охранник. Узнав, по какому мы, собственно, вопросу, он тут же соединил по телефону Эллен с кем-то из работников кассы. Дама пообещала спуститься за нами.

Когда она появилась, мы совершили непростительную глупость –представились. Что тут началось!

Сначала молодая дама «потеряла» улыбку. Затем на нее напала страшная бледность, которая в секунду расцветилась красными пятнами. Растеряв всю показную любезность, она в страшном испуге стала метаться по коридору, взмахивая руками. Удивила даже охранника.

Обретя дар речи, заявила, что пресса не может присутствовать при разговоре, и припустила бегом к кабинету пресс-службы.

Остановив сильно переволновавшуюся девушку, я сказала, что пока не настаиваю на скандале, а лишь пытаюсь прояснить тему. Девица нервно развернулась, втолкнула в лифт Эллен и, быстро нажав кнопку этажа, оставила меня в фойе.

В ожидании я провела долгое время. Успела подумать над тем, что хотели сказать авторы символа Больничной кассы, создавая образ черепахи. Оценила ремонт.

Успела мысленно сделать много дел, прежде чем двери лифта вновь раскрылись. Но оттуда вышла не Эллен, а очень представительная дама, которая направилась ко мне с возгласом: «Какие-то проблемы?..»

Ну, какие могут быть у меня проблемы? Пришлось сжато рассказать историю рождения Генри.

«Мы бы рады, да не можем»

Как только я замолчала, собеседница объяснила, что они (касса) могут действовать лишь в рамках закона. После чего сказала, что теперь пойдет и выслушает маму Генри. Мне же посоветовала ее все же дождаться. И меня вновь никуда не пригласили. Даже стула не принесли.

Наконец, тот же лифт привез Эллен обратно. В слезах. Рядом с ней моя бывшая собеседница. Наконец-то познакомились. Она оказалась Анне Освет - руководитель по связям с общественностью.

Она еще раз мне объяснила, что Больничная касса действует строго в рамках закона, который не предусматривает приобретения за государственный счет подобных аппаратов. Сказала также, что Больничная касса сделала (в который, интересно, раз?) предложение правительству о включении оплаты подобной услуги в общий перечень уже оказываемых услуг населению. Но нового закона раньше осени, а может, и зимы, ждать не стоит.

Помочь бы хотелось, уточнила г-жа Освет. Ей, на самом деле, как и другим сотрудникам кассы, больно слышать подобные истории, но они ничего изменить не могут. Даже в порядке исключения. Госпожа Освет уточнила, что в порядке исключения Больничная касса имеет право выплатить человеку один раз в год сумму в размере 9,5 тысячи крон. Но это относится лишь к приобретению именно медикаментозных средств. Все!

Правда, совет мы тоже получили: требуемая сумма, в принципе, не такая уж большая, и ее вполне можно получить в качестве ссуды в одном из банков города. Причем, в этом банке очень небольшой процент.

Называть банк я не стану, потому как боюсь, что те, кому требуется срочно спасать или свою, или жизнь близких людей, разберут там все деньги. И что тогда нам останется?

К предложению провести среди работников Больничной кассы, например, благотворительную акцию по сбору средств на приобретение аппарата для Генри Анне Освет отнеслась очень положительно.

Что ж, осмелюсь надеяться, что работники данного учреждения не останутся в стороне и помогут спасти ребенка.

Представляете, если каждый из сотрудников Больничной кассы выделит хотя бы пару сотен из своей зарплаты, то это просто спасет ребенка.

«Для Генри»

Оперировать ребенка необходимо не позднее осени. Это еще раз подтвердили врачи на следующий день после нашего «результативного» похода в Больничную кассу. Врачи внесли мальчика в список плановых операций на октябрь-ноябрь.

Эллен надеется, что все же наберет требуемую сумму: что-то сама заработает, что-то найдут друзья и знакомые. Но, может быть, кто-то из вас, дорогие читатели, тоже сможет помочь. В этом случае деньги можно перечислить на счет Фонда помощи Детской больнице в Хансабанке: 221001137609. Только обязательно сделайте сноску: «Для Генри». С мамой Генри можно связаться по тел. 05-21-35-24.