Мета времени

Этэри КЕКЕЛИДЗЕ

Зилов (Дмитрий Градский) и Галина (Аника Яцкина).

Любительский театр «Линдакиви» представил зрителям новую работу – постановку пьесы Александра Вампилова «Утиная охота».

Лев Толстой писал: «Художник только потому и художник, что он видит предметы не так, как он хочет их видеть, а так, как они есть». С этой точки зрения все драмы Вампилова, и его главное создание «Утиная охота», можно оценить только с дистанции времени.

Вампилов погиб в 1972 году, а первые сценические воплощения «Утиной охоты» относятся к 1976 году – почти одновременно вышли спектакли в кишиневском театре «Лучафэрул» и в Рижском театре русской драмы (кстати, главную роль играл Владимир Сигов, незадолго до этого уехавший в Ригу из Таллинна). В этом же году (в программке ошибочно указано, что в 1978-м) «Утиную охоту» в Нарвском народном театре поставил Адольф Кяйс, и вскоре она вышла в Эстонском театре драмы, где главную роль исполнял Микк Микивер. В конце 70-х «Утиная охота» шла во многих театрах страны.

Задержка во времени объяснялась в первую очередь проблемами с цензурой – как говорили тогда, пьеса не имела «лита». Потом возникли проблемы подхода к решению образа главного героя пьесы Виктора Зилова. Кто он? Если последний романтик эпохи, герой своего времени, то где тот идеал, которому он поклоняется? Если он жертва безвременья, то почему так охотно делает жертвами других, ни в чем не повинных перед ним людей? Если он просто обаятельный негодяй, то почему вызывает такое сочувствие?

Сцена из спектакля.

Земляк Вампилова замечательный писатель Валентин Распутин первым назвал этот чисто русский феномен «зиловщиной»: «Зилов не просто герой, один из героев одной из вампиловских пьес, этот тип, явление далеко не ординарное и небезопасное, и с «зиловщиной», пустившей глубокие социальные корни, нам впереди еще бороться и бороться, страдать от нее и страдать».

В конце 70-х Адольф Кяйс видел в Зилове в первую очередь человека, страдающего от несовершенства мира вообще и конкретно от окружающей его действительности. Режиссер сам исполнял главную роль в своем спектакле, рассуждая, очевидно, что такая роль по плечу только профессиональному актеру.

В нынешней постановке режиссерское решение вампиловской пьесы изменилось довольно кардинально – его больше интересует сам вампиловский текст, тот заряд объективности, который он несет. Видимо, поэтому режиссер выбирает скупой постановочный вариант чуть ли не концертного исполнения пьесы, начиная с зачитывания каждой ремарки. Есть в этом и театральная стилистика 70-х годов, в которой принято было публицистично относиться с речами к зрительному залу, словно призывая его в свидетели. Начало спектакля: все действующие лица сидят по прямой линии лицом к залу, и каждый актер на хорошем нерве произносит свои ремарки и свой текст. И только постепенно из общей массы действующих лиц начинают выделяться образы.

Это сложная задача, и к чести любительской труппы с нею, в общем, удается справиться. Каждый актер (не считая, конечно, главного, о нем особый разговор) имеет свою звездную минуту - как минимум один эпизод, когда он может раскрыть своего героя без оглядки на общий характер концертного исполнения. И здесь можно серьезно говорить о сцене откровения Саяпина, когда в довольно коротком монологе актеру Сергею Стаценко удается абсолютно ясно показать и отношение героя к жене, и к начальнику, и к жизни своей, которую, тем не менее, он не намерен изменять ни на грамм. О сцене «разборки», которую устраивает Саяпину и Зилову начальник Кушак, – артист Александр Михалков рисует его мстительным, обиженным и мелочным человеком, который не может хотя бы из вежливости несколько замаскировать свои истинные мотивы. О сцене «разборки» с Зиловым, когда официант Дима дает себе волю продемонстрировать истинное свое отношение к назойливому и много о себе понимающему Зилову – роль сложная, и артист Алексей Герасимов справляется с ней вполне достойно.

Самая трудная задача, конечно, стояла перед исполнителем роли Зилова Дмитрием Градским. Медленно, но с постоянно нарастающим внутренним конфликтом героя с самим собой режиссер ведет артиста к самой трудной сцене – объяснению с женой. Еще все можно повернуть назад. Еще можно признаться другу в сделанных ошибках. Еще можно многое успеть – и уже ничего нельзя сделать. Зилову не помогает ни искусственное взвинчивание давно увядшей любви, ни осознание самой большой потери в жизни, после чего все пойдет под откос. У него просто нет больше сил, осталась одна бравада. И еще – у этого Зилова, каким его играет Дмитрий Градский, остается искреннее непонимание – за что ему все это. И в этом, наверное, есть примета нашего времени – сегодняшние Зиловы могут вообще не понимать, отчего их так раздирает на части, отчего они не ведают покоя…