Паткульская лестница

Лев ЛИВШИЦ

в октябре 2003 года этой лестнице, связавшей Верхний город с вокзалом, исполнилось ровно 100 лет! 2 х фото Леонида СМУЛЬСКОГО

Ненастная погодя октября с дождями и ветром принесла мало радости, но все-таки в начале месяца выдалось несколько ясных погожих осенних дней, и городские парки, сады и бульвары вспыхнули многоцветьем красок. Можно многословно описывать их великолепие, но лучше поэта все равно не скажешь: «В багрец и золото одетые леса». И мне почему-то кажется, что октябрь нас еще порадует светлой и сухой погодой. Если такое случится, советую не сидеть дома, а направиться на Вышгород.

Когда из лабиринта узких улочек Тоомпеа выходишь на западную смотровую площадку, невольно залюбуешься удивительной картиной, что открывается перед тобой. В эту пору подсвеченная солнцем бронзовая, платиновая и багряная листва красивой и плотной завесой прикрывает все неприглядное завокзалье. Зато внизу, у подножия Тоомпеа раскинулся обширный парк, разбитый на потерявших военное значение земляных укреплениях ХVII столетия. Сквозь разрывы его еще густой и расцвеченной осенью листвы проглядывает серо-синяя гладь пруда Шнелли — бывшего крепостного рва. Справа панорама серых средневековых крепостных стен и башен Старого города, за ними скопление черепичных крыш на фоне морского простора.

Спустимся в Тоомепарк по Паткульской лестнице. Возможно, не все таллиннцы знают, что нынче, в октябре 2003 года, этой лестнице, связавшей Верхний город с вокзалом, исполнилось ровно 100 лет! Все началось с того, что в июле 1903-го местные газеты писали: «Строительство зигзагообразной дорожки и ступеней от променада Паткуля на Вышгород даст удобства горожанам...» В октябре того же года «зигзагообразная дорожка» была готова. Правда, ступени были только на двух верхних пролетах, и те, кто постарше, помнят, что еще после войны спускаться зимой по обледенелой дорожке было небезопасно. Потом еще на одном участке появились железобетонные ступени, и, наконец, разбогатев, город завершил сооружение спуска, потратив на это почти три четверти века.

Впрочем, трудности в использовании лестницы возникли уже в 1903 году. Здание, от которого начиналась лестница, занимали судебные учреждения — другого прохода к ней с Тоомпеа тогда не было, а судейские чиновники дали разрешение на проход через круглый дворик своего здания только в определенное время и с целым рядом условий. Чтобы люди не поднимались зря, когда проход был закрыт, наверху вывешивали сигнальный флаг. Прошло сто лет, и сегодня проход через круглый двор здания, в котором работает теперь кабинет министров Эстонии, закрыт в любое время суток, благо, есть выход на лестницу через соседний двор на улицу Рахукохту.

Пруд Шнелли.
Итак, мы спустились в Тоомепарк, к покрытым золотым ковром осенних листьев дорожкам, где, как писал Николай Заболоцкий, «Целый день осыпаются с кленов/ Силуэты багровых сердец...»

Слова, как и вещи, уходят из обихода и памяти за ненадобностью. Гласис, вольганг, контр-эскарп — вряд ли что-либо говорят большинству читателей эти слова. А между тем, если вы воспользуетесь осенним погожим днем и прогуляетесь в Тоомепарке вдоль пруда по внутренней высокой дорожке, то знайте — вы идете по вольгангу — земляному валу перед крепостью, на котором устанавливали артиллерию. Противоположный берег пруда, бывшего крепостного рва — контр-эскарп, а дорожка за ним со стороны вокзала проложена на месте существовавшего некогда невысокого бруствера, маскировавшего ров и служившего прикрытием для стрелков, его-то и называли гласисом.

Человек наделен удивительным даром — воображением, и не так уж трудно представить, как выглядели эти оборонительные сооружения в канун Северной войны в конце ХVII века... Но, право, не хочется говорить о войнах — лучше о парках.

После исключения Таллинна в середине ХIХ столетия из списка сухопутных крепостей посадили здесь липы, каштаны, клены, проложили дорожки, построили мостики. Прошло полтора столетия, и в наши дни Тоомепарк красив в любое время года, особенно осенью. Низко склоняются над водой пруда еще серебристо-зеленые косы ив, как кулисы в театре, каждый поворот аллей открывает все новые и новые панорамы Верхнего города. Подсвеченные в вечернюю пору заходящим солнцем, «багрец и золото» осенних деревьев на фоне суровых средневековых стен и башен Вышгородской крепости на скалистом обрыве холма особенно красивы.

Партерная невысокая растительность обширных лужаек с открытыми перспективами на Тоомпеа, деревья у подпорных стен и на склонах возвышенности прекрасно гармонируют с архитектурой древнего города и крепости.

Возник этот парк далеко не сразу. Еще в середине позапрошлого, ХIХ века на его месте был довольно пустынный луг, через который проходили две дороги. Одна к началу Палдиского шоссе, другая — в Копли. Был и бульвар, между ним и склоном Вышгорода, как и ныне, протянулся пруд Шнелли, бывший старый крепостной ров Паткуля. Эти два названия сохранились до наших дней, хотя пруд и древний ров не совсем одно и то же.

В 1760 году на месте старого и заболоченного крепостного рва вырыли новый, его-то мы и зовем прудом Шнелли по имени городского садовника, чей дом находился поблизости, а старое название происходило от редута Паткуля на северной оконечности рва, построенного последним шведским вице-губернатором Эстляндии Дитрихом Паткулем.

Кажется, еще совсем недавно катались здесь летом на лодках, после Олимпиады скользила по воде пруда настоящая венецианская гондола, кормили утиные выводки и здоровенных карпов; а зимой зажигались над замерзшим прудом разноцветные фонари, играла музыка, и множество горожан, детей и взрослых, скользили на коньках по льду... Помните?

А потом пруд стали приводить в порядок: спустили воду, очистили дно, берега облицевали камнем. Когда же его снова заполнили водой... пруд «зацвел», не стало рыбы, и поедать водоросли стало некому, и теперь даже утки не очень жалуют этот довольно большой водоем. А главное, не знаю, почему, но этот уютный и красивый парк перестал быть излюбленным местом отдыха таллиннцев, и уже давно не устривают даже в морозные зимы на льду пруда Шнелли городской каток.

Такова история Тоомепарка, возникшего на месте земляных укреплений Ревеля ХVII столетия, когда они стали не нужны людям. Говорят, что наш город родился «под зыбким светом легенд». Есть легенда, связанная и с этим местом.

Случилось это в стародавние времена. Однажды медленно поднимался по склону Тоомпеа человек высокого роста. По одежде его можно было принять и за рыцаря, и за монаха, а по обличию за человека сильного, но жестокого. Был он весь будто из железа — под монашеской рясой железные доспехи, железные мысли в железной голове, железное сердце в железной груди. Вдруг он услышал звонкий смех детей, заставивший его вздрогнуть. В глазах вспыхнула злоба. Внизу под холмом, у крепостного рва заметил двух детей, мальчика и девочку. Весело смеясь и болтая, дети бросали в воду камешки.

— Я вижу, судьба готовит вам совсем иное, чем я. Изменить судьбу я не в силах, но воздвигнуть препятствие на ее пути могу, — подумал рыцарь. А вслух добавил: — И непременно воздвигну!

Дети вскочили, услышав грозный голос, а рыцарь молвил: «Заклинаю, да будет так! Пусть судьбе не удастся соединить вас прежде, чем вы не засыплете ров доверху и не сровняете земляные валы до основания.

С тех пор прошли столетия. Дети без устали заполняют ров, бросая в него камни и землю, которые приносят с валов. Они трудятся безостановочно, пытаясь приблизить счастливый день. Поэтому те, кто гуляет весной и летом на земляных валах, слышат иногда шум падающих в воду камней и детский смех, осенью же и зимой до редкого прохожего доносятся жалобный плач и шепот утешения.

Немало сделано уже детьми города — на месте бывших валов чудесный парк, а от двух с половиной километров крепостного рва остался только красивый пруд Шнелли.

Эта романтическая сказка полна глубокого смысла.