Что может быть слаще, чем тратить деньги

Николай ХРУСТАЛЕВ

По новомодной терминологии, Эрика Лаансалу - исполнительный продюсер, проще говоря, организатор кинопроизводства, человек, чьи обязанности на съемочной площадке и за ее пределами поддаются учету с трудом.

- Эрика, не секрет, что мечты о кино для многих молодых людей, не говоря уже о барышнях, связаны в первую очередь с актерской карьерой. Именно тогда, как кажется, и приходит известность вместе с прочими атрибуты той жизни, которая несведущим кажется сладкой. Вы выбрали в кино жизнь за кадром, неужели другой не хотелось?

- Трудно сказать. Конечно, быть актрисой или балериной, какая же девушка об этом не мечтала? У меня получилось по-другому. Почему - не знаю. Так получилось. Потянуло. Хотя исполнительный продюсер в кино на сто процентов мужская профессия, абсолютно мужская. Но теперь что-то менять поздно. Слишком много лет отдано. Начать считать - получится много, что ж теперь-то менять?

- Вы пришли в кино в те времена, когда оно было государственным и о продюсерском в наших краях не слыхивали. Когда было проще - тогда, сейчас?

- Конечно, тогда, если, разумеется, говорить с точки зрения моей профессии. Для картины составлялась смета, ее надо было отстоять. Сумел отстоять сначала у себя на студии, потом в Москве - получал гарантию, что теперь деньги никуда не денутся, их дадут, и, стало быть, никаких препятствий в производстве картины не будет. Но иногда вмешивались идеологические соображения, и картину могли или просто остановить, или потом, уже готовую, положить «на полку». Сейчас кино можно делать о чем угодно, можно говорить обо всем. Тогда же мы говорили только о том, о чем говорить разрешали, показывали то, что разрешали показывать. Зато с деньгами теперь стало трудно. Кино - довольно дорогое удовольствие, а у нас в Эстонии получилось так, что, получив самостоятельность, она лишилась тех денег, которые выделялись на производство из Москвы. Кино когда-то было у нас единственной сферой культуры, которая финансировалась непосредственно из союзного бюджета. Теперь тех денег не стало, остались лишь те, что предназначались для хроники, а их, честно говоря, было совсем не много. Вот сейчас мы и вертимся по-прежнему в рамках этих небольших «хроникальных» сумм.

- Но ведь вы по роду своих дел не только ищете деньги?

С Эве Киви на фестивале «Киношок» в Анапе.

- Да, я еще их трачу.

- Вот это уже по-женски, работа приятная...

- Что же тут приятного, если они небольшие. А кроме того, я от начала и до конца занимаюсь производством фильма. И тут приходится делать абсолютно все. Ведь любой фильм начинается с подготовительного периода, а когда съемки завершаются, то наступает время монтажа, озвучания, потом миксовка, изготовление копий, дел хватает. Плюс надо еще ликвидировать декорации, все, что для съемок было построено.

- Теперь в Эстонии больших игровых картин снимается в год одна-две, не больше, кажется?

- Пока не больше, но, чтобы дать возможность заниматься своей профессией всем, кто у нас еще остался и может делать кино, надо снимать минимум пять фильмов. А технического персонала у нас сейчас действительно осталось очень мало, что понятно - если нет работы, то опытные люди уходят из профессии. А молодые в нее не приходят. Это очень болезненный вопрос.

- Что же мешает делать сегодня эти пять фильмов?

- Только отсутствие денег.

- Вот вам и карты в руки, вы же продюсер, и где взять их, наверное, знаете.

- На частные деньги рассчитывать трудно, а государство нигде к большой щедрости не расположено. Вот в Европе есть, скажем, множество различных фондов, которые инвестируют в кинопроекты, а у нас с этим сложности. А если у тебя нет начального капитала, то очень трудно найти партнеров. Повторяю, искать деньги - не моя прямая работа, но когда нет денег, то и мне делать нечего, вот мне и приходится волноваться, чтобы они были.

- Хорошие хозяйки всегда умеют выйти из положения, если денег не хватает, дом же все равно вести надо.

- Вот потому деньги и надо считать. Ведь ни на одном нашем эстонском проекте нет таких денег, чтобы делать все, что душа пожелает. На наших картинах мы все же живем довольно бедно.

- Вот тут-то и стоит поговорить на еще одну деликатную тему: взаимоотношения режиссера и продюсера, когда желаемое требуется соотносить с возможным.

- Вот как раз здесь все может случиться, но обычно компромисс все же неизбежен, и находится тот вариант, что устраивает обе стороны - и режиссера, и продюсера.

- Вам приходилось работать с американцами, немцами. Насколько их подходы к кинопроизводству отличаются от наших?

- Здесь стоит продолжить предыдущую тему. На Западе последнее слово всегда остается за продюсером, у нас же еще с советских времен осталось убеждение, что главным человеком при создании картины является режиссер, потому 90 процентов наших режиссеров так себя чувствуют, так себя и ведут, полагая, что они по-прежнему самые главные.

- Их, вероятно, можно понять, потому что в отличие от западных продюсеров большинство наших пока еще не знают о кино столько, сколько должны знать, дело-то для большинства новое, а оно не только в том заключается, чтобы деньги найти. Насколько сегодня наши продюсеры готовы к тому, чтобы отвечать за «картинку» на экране?

- Вопрос нелегкий, потому что профессиональные продюсеры пока на подходе. И откуда им сразу взяться? Потому очень часто у нас режиссер одновременно сам себе и продюсер, хотя этот вариант, мягко говоря, не самый лучший.

- Почему?

- Потому что самое трудное на свете - в чем-то себе отказывать. А режиссеру - и это понятно - хочется всего, ему все кажется нужным, без чего-то трудно обойтись. А когда ты еще и продюсер, что тебе непривычно, потому что ты в нем новичок, тогда трудно трезво оценить ситуацию, потому и ошибиться чрезвычайно легко.

- Раз уж пошел такой разговор, стоит вспомнить, что недавно вы работали на картине «Имена в граните», самой, пожалуй, заметной эстонской ленте последнего времени, получившей и всенародное признание, и рекордный прокат. Снял «Имена...» Эльмо Нюганен, человек, все знающий про театр, но в кинорежиссуру пришедший дебютантом. Как тут складывались отношения? Насколько Нюганен понимал продюсеров, насколько они понимали его?

- Мне кажется, мы понимали друг друга. Много времени разговаривали перед съемками, старались заранее все обсудить. Кроме того, я думаю, что осуществлению этого проекта в немалой степени способствовало присутствие оператора из Петербурга Сергея Астахова, который хорошо известен не только у себя в России, но и во всем кинематографическом мире. Начиная «Имена...», мы понимали, что встретимся с большой, объемной работой, и потому вопрос о сильном операторе рядом с талантливым режиссером для нас с продюсером Кристианом Таска был очень важен. Я рада, что оператором оказался Сергей Астахов, высочайший профессионал, художник - человек, все знающий про кино и кинопроизводство.

- Астахов был единственным претендентом?

- Нет. Но выбор в конечном счете пал на него.

- Почему?

- Трудно сказать, какое-то седьмое чувство, наверное, нам подсказывало этот выбор. У меня немало друзей в российском кино, в латвийском, все когда-то вместе учились во ВГИКе. Советовалась с ними, много смотрела кассет с работами других операторов. Кстати, сейчас, когда картина уже вышла, когда с успехом прошла в Эстонии, когда мы возили ее на фестиваль «Киношок» в Анапу, где она получила специальный диплом, а в ноябре, надеюсь, свозим ее в Минск на фестиваль «Листопад», понимаю, как важно было для нас сделать такой фильм о наших мальчиках, о том, как тяжело и нелепо их терять на войне.

- Насколько для вас, Эрика, вообще важно, каким будет содержание фильма? Пошли бы вы, к примеру, работать на эротическую картину?

- На эротическую? Сразу и не отвечу, но вопрос интересный...

- Другими словами, бывали проекты, от которых вы отказывались?

- Подобные предложения получала. И не раз. Но если об эротике, то это были картины, что больше склонялись к порнографии, чаще всего неофициальные проекты. А связываться с такими у меня большой охоты не было по принципиальным соображениям.

- Четверть века в кино - срок солидный. Мы вспоминали только что об «Именах в граните». Какие из картин еще остались в вашей памяти? Только, пожалуйста, не говорите, что все фильмы, как дети родные.

- А как же иначе? Но дети же бывают разные. Один рисует хорошо, другой поет, а третий ничего не умеет, но матери все равно родной. Мне тяжело оценивать свои работы по степени их успеха, не могу, сидя в кинозале, рассуждать: эта получилась, а эта нет. За каждым кадром большая работа, какие-то воспоминания, и от этого никуда не уйти...