Муза и прочие ангелы

Николай ХРУСТАЛЕВ

Сегодня разговариваем с поэтом и переводчиком Мариной ТЕРВОНЕН. Формальным и приятным поводом для встречи можно считатьлитературную премию года, которой Марина в числе нескольких других коллег была удостоена только что. Неформальным же - давнее нашезнакомство, ведь однажды Марина некоторое, весьма, помнится, короткое время даже работала в нашей редакции. Впрочем, к регулярнойслужбе поэты, кажется, не слишком приспособлены.

Образ жизни

- Марина, недавно мне в руки попала книжка с красноречивым названием - «Записки литературного раба». Ты себя к таковым относишь?

- Конечно, нет. Я считаю себя свободным - в творчестве во всяком случае - человеком, потому что всегда писала и пишу, когда мне этого хотелось, когда осеняло, когда, как это говорится, меня посещали Муза и прочие ангелы. Где же тут рабство, одна свобода.

- Цветаева, подчеркивая особость поэтов, сравнивала их с поездами, на которые все прочие смертные опаздывают, ибо «путь поэта - кометы путь». Наверняка эта метафора не без преувеличения?

- Думаю, что своя миссия у поэта все же есть. И своя весть другим у него тоже есть. Ее он должен обязательно донести миру. Другое дело, что масштаб вести зависит от того, насколько крупна личность самого поэта. Понятно, что, разумеется, свою весть миру могут нести не только поэты.

- Тем не менее можно решить, что, судя по всему, поэты живут в каких-то разреженных духовных пространствах, а все жизненные обстоятельства и тяготы где-то там, в иных измерениях.

- Да-да, есть такой стереотип надуманного восприятия поэта, когда он окружающим чуть ли не фантомом представляется. Это не так, разве что временами поэт может походить чем-то на радиоприемник, когда словно бы получает информацию на определенной частоте и все зависит только от того, как долго он на этой частоте может находиться - все 24 часа или только минуту-другую, а может, всего три дня в году. Большие поэты, мне кажется, сделали подобное состояние своим образом жизни, а кого-то оно посещает время от времени. И хорошо, если в остальной жизни они если и не счастливы, то хотя бы довольны собой и миром вокруг.

- Какое время занимает подобное состояние у тебя лично?

- Это хороший вопрос, буквально недавно думала об этом. Скажу честно: был у меня такой период, когда, как и положено творческим людям, словно бы ощущала себя в двух разных мирах, а между ними что-то вроде шлагбаума, всегда опущенного. И в этом было какое-то противоречие: находясь на одной стороне, всегда тянешься к противоположной. Но в один прекрасный день я вдруг заметила, что определенная шлагбаумом граница стала таять и исчезать, и потом два мира соединились. Я научилась, существуя здесь, одновременно существовать и там. Это личное достижение кажется мне существенным, хорошим преобретением. На самом деле все границы сидят у нас внутри, и преодолеть их помогает знание, то самое, что получаешь от времени, книг, понимания житейских закономерностей и законов, наблюдений за людьми, собой. В результате возникает чувство адекватности.

- Слушаю тебя и и думаю: слава Богу, вот наконец-то повезло встретить по-настоящему гармоничного и самодостаточного человека. Так ли это?

- Конечно, на все сто процентов это невозможно. Но во всяком случае сильно стремлюсь к этому.

Театр жизни

- Не скрою, но иногда поэты - не стихотворцы, подчеркиваю, а поэты - нередко напоминают обывателю городских...

- Сумасшедших...

- Чудаков, так скажем. Как тебе подобный подход?

- Про всех подобное говорить не стоит. Этот вопрос из тех, на которые нет прямых ответов. Есть разные типы поэтов, и роли, что им предназначены, тоже бывают разными: кому-то уготовано быть шутом, кому-то королем, кому-то памятником уже при жизни. И прекрасные дамы тоже есть. Но ведь к городским сумасшедшим не только поэтов можно причислять - посмотри на актеров. А художники или музыканты! Смотреть на них - одно удовольствие, ну просто театр жизни.

- У тебя есть стихотворение, которое называется «Робинзонада», и в нем звучит такой вопрос, цитирую: «Кто из нас Робинзон, кто Пятница?» . Со мной кто сейчас говорит - Робинзон или Пятница?

- Вообще со стихами могут происходить странные вещи. Ты пишешь об одном, а читатель вычитывает совсем другое. Но если про твой вопрос, то, конечно, я - Робинзон, который иногда, впрочем, выдает себя за Пятницу. Надо же менять роли, играть разные, чтобы совершенствоваться.

- В поэзии ты живешь уже не один год. Не вдаваясь в подробности «творческого пути», какими определяющими вехами, на твой взгляд, он был отмечен?

- Знаешь, самыми прекрасными, стимулирующими, подвигающими на нем были встречи. Они случаются рядовыми, информативными, приятными, наконец, но бывают и драгоценные. В мире обычном и материальном иногда говорят: да вроде ничего и не было, не случилось, а на самом деле люди порой обмениваются чем-то таким, что даже не поддается описанию словом.

- Твоя книжка, удостоенная награды, называется «Преодоление», но, честно говоря, не очень представляю, как при таком образе мыслей ты занималась банальным и хлопотным делом ее издания, поиском денег?

- Но другого выхода нет - надо брать все в свои руки. Ведь и название-то родилось как раз по ходу дела, потому что многое пришлось преодолевать - в первую очередь собственные лень и желание расположиться поудобнее на диване. Свои скептицизм и неверие - ах, кому это надо? Какой-то макет книжки был сделан уже давно и лежал где-то в папке, я его достала, напечатанный еще на машинке, много перекладывала туда-сюда, составляла внутренние подборочки, что-то откладывала в сторону, потом опять вставляла, работа была большой, но я чувствовала, что должна это сделать.

- Почему?

- Так на жизненном горизонте замаячила грозная юбилейная дата, и я поняла - это последняя возможность, последний шанс, которым необходимо воспользоваться. Бывают вещи, которые необходимо сделать. Теперь-то я уж совершенно точно знаю: для того, чтобы что-то получить, премию хотя бы, что-то нужно и сделать. С неба не падает ничего.

Роскошь откровенной шалости

- Марина, когда упрямо посвящаешь себя чему-то одному, не теряешь ли в чем-то другом? Наверняка любое приобретение сопровождается и потерями самого разного свойства?

- Тут одним словом, чувствую, не обойтись... Вообще интересы у меня разные. Меня привлекают люди, и стараюсь не избегать встреч, всегда есть ожидание необычного открытия мира через человека. Так что я не так уж сильно погружена в себя. И второе - на каждый плюс, который сопровождает жизнь поэта - известность, предположим, или возможность публиковаться, всегда есть и минус. И чаще всего этот минус связан с личной жизнью или тем, что называется бытом, буднями. И все же, мне кажется, поэтов не стоит считать существами только космическими или чудаковатыми, посмотри кругом - все мы разные, и должны быть разными, в этом, собственно, и кроется необычность мира. Мне нравятся люди вне стереотипов, нравится многообразие, я радуюсь ему, оно-то и придает жизни особый вкус.

- Между прочим, одно время нас убеждали, что творец дожен быть голодным.

- Ни в коем случае. Голод вообще плохо влияет на организм и нервную систему. Естественно, не стоит себя и перегружать, от этого возникает чувство тяжести, которое отвлекает от высоких мыслей. Так что есть стоит столько, сколько хочется, но не голодать. Может, и про деньги хочешь спросить?

- Вообще-то теперь это не принято...

- Тем не менее скажу тебе, что, по моему мнению, у поэта и денег должно быть определенное количество. Тогда есть возможность создать вокруг себя свой мир и мир любимых предметов в нем, а право на свой мир имеет каждый. Для творческого человека он важен вдвойне. Как важно и стремление иногда подурачиться, пошалить, нельзя же относиться к этой жизни с ее кошмарами только со смертельной серьезностью, надо позволять себе и роскошь откровенного баловства.

Исходя из этого желания, я и написала однажды свой первый детектив, укрылась за псевдоним, потому что, не скрою, откровенно «косила» под Хмелевскую. Но проза такое ужасное дело - затягивает, как омут. Причем и приходили ко мне мои детективы всегда в строго определенное время - на Рождество или в новогоднюю ночь, тогда они меня осеняли, и январь с февралем были временем наших встреч.

- Марина, последний ворос будет совсем уж личным. Какою тебе хотелось бы выглядеть со стороны?

- Разной. Правда, сначала надо самой себя ощутить. Утром открываешь шкаф и думаешь, какого цвета сегодня хочется? А он уже и выражение лица подскажет. Потом, собираясь выходить, наденешь фуражку. Мне их козырьки идут больше, чем поля шляп. Поскольку я экстремально серьезный человек, то и в хулиганстве безмерна. Мои фуражки как раз из этой области...