Ольга Волкова: Вся моя жизнь — готовый сценарий к фильму «Дура»

Один из ее прапрапрадедов, вице-адмирал Семен Пустошкин, был правой рукой Федора Ушакова. Есть в ее генеалогическом древе и часовщик из Норвегии, и немцы, и поляки, и французы. Дед имел лакокрасочный заводик и два доходных дома. А сама она — наша современница, наделенная фантастическим актерским талантом. Ее азарт, жадность к работе, интерес к жизни и непреходящая способность удивляться — опознавательный знак молодости. Это — Ольга Волкова, сквозь трагифарсовую окраску ролей которой нет-нет да и проглянет маленькая травести Ленинградского ТЮЗа.

— Вас по праву можно назвать актрисой Рязанова. Вы сыграли почти во всех его последних фильмах: «Вокзал для двоих», «Жестокий романс», «Забытая мелодия для флейты», «Небеса обетованные», «Привет, дуралеи!», «Тихие омуты». Каким образом произошла эта историческая встреча с режиссером?

— Это случайность. У Рязанова я должна была сниматься еще в «Иронии судьбы» вместе с Смоктуновским, но нас не утвердили, а спустя много лет Эльдар Александрович пришел в Большой драматический театр, в котором я тогда работала, договариваться насчет Басилашвили, чтобы его отпустили на съемки «Вокзала для двоих». И Олег спросил у Рязанова: «А почему бы тебе не снять Олю?» Так возникла моя роль Виолетты, официантки из ресторана. В поисках фактуры я бросилась на Витебский вокзал, присматривалась к официанткам и сочиняла биографию для своей будущей героини. А когда у «Пассажа» увидела женщину, всю в дорогих камеях, которая, гордо вышагивая, несла авоську с поросячьей головой, то облик моего персонажа созрел окончательно. Моя официантка — персонаж из театра советского абсурда: камеи и борщ в одном флаконе. Так что актрисой Рязанова я стала случайно. Судьба мне улыбнулась, и я счастлива. Можно сказать, что мне повезло.

— Вы никогда не собирались начать писать, ведь ваша жизнь — это готовый материал для интересной пьесы?

— Думала. Вся моя жизнь — готовый сценарий к фильму «Дура». Я пришла как-то к одной сценаристке и сказала, что есть, на мой взгляд, интересный материал из моей жизни и что можно сделать сценарий. Я даже придумала название — «Дура», потому что такие поступки, какие совершала я, умными не назовешь. Три раза я теряла звания, потому что уходила из театров, не оставалась в них, несмотря даже на обещанные звания.

— Расскажите о том, как вы стали дважды народной артисткой?

— Получилась довольно запутанная и обычная для нашей системы ситуация. Меня выдвигают на народную артистку. В газете пропечатали, но документа, подтверждающего это событие, мне не вручили. Спустя год приехал замминистра вручать бумаги. Всем дают, а мне — ничего. И вот когда мне пенсию назначали, выяснилось, что звание у меня вроде и есть, но по бумагам его нет. Куда-то бумаги задевались. И вдруг второе объявление в газете: Волковой присваивается звание народной артистки. Меня вызвали в Смольный и очень неторжественно вручили. Процедура была очень странной: у входа меня шепотом спросили: «К кому вы?» Я так же шепотом ответила: «К Волковой», — меня тихо направили в двенадцатый зал, и все это больше было похоже на выдачу урны в крематории. Я сама себе и цветы купила…

Врученный мне знак «народной артистки» я благополучно отдала своим внукам, потому что ни одна женщина его никогда себе на блузку не повесит. Это чудовищно вылепленный, безвкусный, неизвестно из чего сделанный знак, напоминающий то ли арфу, то ли что-то еще в этом роде, годится только для того, чтобы тешить самолюбие. Что и расслабляет людей в театре. Надо помнить, что звания даются за прошлые заслуги, а сегодня ты должен защищать его новым качеством.

— Политика входит в круг ваших интересов?

— После последнего путча 1993 года я перестала читать газеты и телевизор включаю редко. Вообще, все, что касается политики, вызывает у меня брезгливость. Становится неловко и пропадает всякое желание размышлять на эту тему.

Я люблю и владею жанром трагифарса. Но я не люблю трагифарс на уровне политики, потому как начинаю чувствовать себя полной дурой. Говорят, каков поп, таков и приход, но, к сожалению, в России каков приход — таков и поп. Я чувствую себя прихожанкой, которая каким-то образом способствует глумлению. А что надо делать, я не знаю. Если нужно будет встать с кочергой и защищать свой дом и маленьких детей, я сделаю это.

— Насколько для вас важно материальное благополучие?

— Я никогда в жизни и ни за какие деньги не буду сниматься в рекламе. Это принцип. Хотя я не считаю, что это зазорно, и не встаю в позу осуждения. Но были времена, когда было очень плохо и очень скверно и мне предлагали сниматься в каких-то учебных фильмах с сомнительным содержанием. Для меня это было равносильно работе под знаменами человека, который мне не симпатичен по своим социальным ориентациям. Пусть даже за это платят большие деньги.

Я несколько раз отказывалась и от очень хороших сценариев, и от очень хороших денег, и от очень больших режиссеров, если у меня принципиальные расхождения с позицией художника. Так случилось с картиной Кончаловского «Курочка Ряба», в которой я впервые в жизни получила большую, главную роль. И вынуждена была отказаться. Хотя я, конечно, не считаю, что я лучше или достойнее других. Просто я так думаю. На какие-то компромиссы так или иначе приходится идти: я ведь обязана помогать детям и внукам, да и себя должна кормить. И все-таки…

— Актер — профессия зависимая. Вы не боитесь остаться без работы?

— Я уже говорила, что актерам очень трудно выживать материально. Но опять-таки, как говорила моя мама: «Надо встать в ряд и посмотреть, кому труднее». Посмотрите, как трудно сейчас выживают наука, медицина, учителя. Видя это, понимаешь, что мы, актеры, второй эшелон, если не третий, четвертый. Знание того, что кому-то еще тяжелее, позволяет пережить свои проблемы, невзгоды.

У меня счастливый характер, есть ведь люди, которые отказывают себе в колбасе, чтобы купить ботинки. А я живу так: если есть деньги, надо проживать их с праздником, ну а нет их, и ладно. У меня нет никакой собственности: ни машины, ни дачи — и я легко переношу любые лишения, душа болит только за близких мне людей, и чтобы здоровье — ни их и ни мое — не подвело.

В жизни актера могут быть большие паузы, неудачи, но если не сохранять в себе любовь к театру, то работать не надо. Надо суметь избавиться от своих страхов, истерии и мнительности. Я очень люблю партер, и если бы так случилось, что я не смогла бы работать на сцене, я была бы билетером, реквизитором, костюмером, главное для меня — причастность к этому делу.

Трагедия актеров, когда для них существует только театр и больше они ничего не могут. Театр всегда у меня внутри. Но меня так же остро интересуют литература, молодежь, общение с детьми. Моя мама выстраивала взаимоотношения с внуками так, что это напоминало театр, она организовывала их фантазию, будила интерес к жизни. Вести ребенка в жизнь — это потрясающий талант и это актерская профессия. Во многих профессиях есть актерство, его можно сублимировать, не выходя на подмостки. Главное, не потерять свой партер, это не обязательно полный партер, может быть и один человек, и ради него ты выкладываешься.

В театре надо быть счастливым. Если ты несчастлив, ощущаешь свою неполноценность, то это болезнь, это профнепригодность. Тогда надо уходить из театра. Там все должно быть праздником — и большая занятость, и паузы.

— Как вы удерживаете всегда такую активную и энергетическую форму бытия?

— Нельзя раскисать. Именно антреприза приучила меня быть внимательной к своему здоровью. Я никогда так о себе не пеклась, когда работала в стационарных театрах. В антрепризе ты должен выкладываться на тысячу процентов, к тому же новые партнеры заставляют всегда быть в форме, потому что никто тебя не знает. Надо унять амбиции, мы же все разные и из разных театров пришли, надо найти общий язык, быстро выучить текст, не тормозить и, главное, не болеть.

Если же я заболеваю, то лечусь только музыкой. Вожу с собой плеер, надеваю наушники и слушаю классическую музыку. Стараюсь регулярно делать гимнастику утром и перед спектаклем.

В репертуарном театре надо ждать роли годами. У меня времени осталось не так много, и я счастлива тем, что востребована. Я не ожидала такого чуда, что буду так много играть, переехав в Москву. Я ехала ради сына, чтобы спасти дом, чтобы как-то продержаться на плаву, заработать денег. Но я никак не ожидала, что мне будут предлагать столько ролей, которые устраивают меня…

— О чем же мечтает счастливый человек и актриса Ольга Волкова?

— Очень хотелось бы, чтобы хватило сил и времени помочь детям. А еще я хотела бы преподавать. Мне очень интересно жить. Жизнь ужасно интересная штука.

Однажды я задумалась, смогла бы я выжить, очутившись в одиночной камере. И решила, что да. Я могла бы лежать на койке, вспоминая свою жизнь, театр, работу… Счастливые воспоминания я распределяла бы по периметру комнаты, начав с детства. Потом так же распределила бы воспоминания юности, зрелости, вплоть до сегодняшнего дня. Я бы наполнила каждый сантиметр комнаты воспоминаниями счастья, запомнила бы все, и когда вновь смотрела бы на стены, то видела бы не их, а счастливые дни своей жизни…

Интервью вел

Павел МАКАРОВ