Свет рождественской звезды

Лев ЛИВШИЦ

Знал бы Ирод, что чем он сильней,
Тем верней, неизбежнее чудо.
Постоянство такого родства -
Основной механизм Рождества.
И.БРОДСКИЙ

Есть красивая немецкая легенда. Однажды, в канун сочельника, в зимнюю, морозную и очень звездную ночь Мартин Лютер шел по улице и был поражен волшебным зрелищем: над припорошенной пушистым снегом елью сияла яркая звезда, как будто бы опустившаяся на макушку дерева, напоминая Звезду Вифлеема. Это чудное видение поразило Мартина Лютера и навело на мысль отмечать праздник Рождества Христова елкой, украшенной звездой и блестками, похожими на снег. С той поры будто бы и стала рождественская елка непременной участницей чудесного зимнего праздника.

Легенда это, предание или быль, но кажется, что праздничные елки были всегда, испокон веков. Наверное, почти каждый из ныне живущих в христианских странах может вспомнить елки своего детства, пышные или скромные, но в любом случае приносившие радость, запах хвои, всякие вкусности и подарки.

А они, елки, были не всегда, далеко не везде, и в большинстве стран появились не так уж давно, но, появившись, завоевали человеческие души, и без них сегодня трудно представить площади городов и рождественский вечер у семейного очага.

И порой за веселым или тихим застольем при свете рождественских свечей и разноцветных огней нарядной елки люди забывают о самой сути события, случившегося в далеком палестинском городе Вифлееме более двух тысяч лет назад, события, о котором в Евангелии от Матфея сказано так: “Когда же Иисус родился в Вифлееме Иудейском во дни царя Ирода, пришли в Иерусалим волхвы с Востока и говорят: “Где родившийся Царь Иудейский? Ибо мы видели звезду Его на востоке и пришли поклониться Ему”. А спустя девятнадцать столетий русский поэт Александр Блок написал: “Когда родился Христос, перестало биться сердце Рима. Организм империи был так громаден, что потребовались века для того, чтобы все члены этого тела перестали судорожно дергаться, на периферии почти никто не знал о том, что свершилось. Знали об этом только люди в катакомбах”.

Те, кто собирался на праздник Рождества Христова в глубоких сумрачных подземных криптах катакомб в окрестностях Рима или Неаполя в IV веке во время гонений на христиан, отмечали истовой молитвой и скромной трапезой рождение Иисуса. И каждый христианин, чувствовавший себя чужим среди шумных язычников, поклонявшихся своим многочисленным богам, здесь, в подземных залах и галереях, рядом с могилами мучеников, ощущал себя частью сообщества единоверцев. И все они чувствовали себя избранниками, которым открыта истина, недоступная остальному миру.

Прошло несколько десятилетий и в том же IV веке христианство вышло из катакомб, получило признание, изменился и рождественский праздник. А спустя шесть столетий в средневековом Ревеле Рождество отмечали шумно и весело. Представим площадь у Ратуши в середине ХVI века. Сочельник. В три часа пополудни колокола церквей созывали народ на молитву, а после ее окончания начинался праздник. Купцы Большой гильдии под звуки труб и барабанов с факелами направлялись в Ратушу, где было устроено для них рождественское угощение, а потом с неменьшим шумом шли в свой дом на Морской (ныне Пикк) улице, чтобы продолжить праздничный пир.

А в это время члены Братства черноголовых после обильного застолья выносили на площадь у Ратуши большую ель, украшали ее и плясали вокруг при свете факелов, а затем сжигали. И она ярко пылала, стреляя искрами, освещая радостные лица горожан, площадь и Ратушу. Среди тех, кто веселился в такой сочельник, были купцы, мастера ремесленных цехов, подмастерья и ученики, гости торговые из разных городов, в том числе и новгородцы. С любопытством наблюдали они, как немцы-латиняне, будто язычники, прыгают вокруг разукрашенного дерева и сжигают его. С неменьшим интересом смотрели на праздник эстонские жители города, рыбаки, слуги и работники. Смотрели, вспоминая и сравнивая. Дома, в деревне, все по-другому - проще, веселее и сердечней. Ну зачем в дом елку тащить? Она в лесу растет, а без дела дерево губить - грех! Другое дело - солома. Сейчас, небось, парни натащили в дом соломы, устлали ею полы. Без чистой и золотистой соломы какое Рождество? Заготовили пива и кровяной колбасы. К вечеру соберутся люди со всей округи и начнется настоящий праздник с шутками и розыгрышами. У соседей, в Марьямаа, будут наряжать “рождественского борова”, схватят кого-нибудь и начнут под одежду набивать солому. Сколько будет шуму и крику! А еще хлеб специальный к Рождеству выпекли в виде поросенка, его тоже “рождественским боровом” зовут. Но этот хлеб не едят. Его поставят на стол и уже после праздника скормят скотине. Но не просто так, а в честь сретенья или масленицы. Старики говорят, что это даст хороший приплод скота и обильный урожай.

У эстонского народа был удивительно прекрасный обычай. В рождественскую ночь ставили на стол еду для почивших членов семьи, чтобы и они могли получить от общего труда и достатка свою долю. А чтобы нашли дорогу домой, не заблудившись в темные декабрьские ночи, ставили на подоконник зажженную свечу.

Так когда же, как и откуда пришла к людям елка? В Ревеле она появилась, если не в домах, то на площади 563 года назад, ибо первое упоминание о рождественской елке у Ратуши относится к 1441 году. Пришла она в Эстонию, по-видимому, из Германии. Если это упоминание верно, то легенда о том, что обычай наряжать елку к Рождеству завел Мартин Лютер, к сожалению, только легенда, так как родился Великий Реформатор спустя 42 года после того, как в Ревеле сожгли первую елку.

Так или иначе, родина рождественской елки - Германия. Оттуда она пришла в другие страны. В России появилась в ХVIII столетии, после того как с 1700 года по указу Петра I было велено “... впредь лета исчислять” не с 1 сентября, а с 1 января и “не от сотворения мира, а от Рождества Христова”. При этом царь распорядился у домов “перед воротами учинить украшения из дерев и ветвей сосновых, еловых, можжевеловых…” Однако по-настоящему елка вошла в дома россиян только в середине ХIХ века.

Со временем пришли и в эстонские дома елка и Дед Мороз, а праздник Рождества из шумного и многолюдного стал тихим и семейным. Есть у русского поэта Игоря-Северянина, многие годы прожившего в Эстонии, стихотворение “Елка в лесу”:

Лошадка, что булана
и борза,Домчала нас в избушкув тихий вечерРождественский. В нейелочные свечи -Растягивающие глаза.

Рыбак сидел у старыхклавесинИ пел слова наивногохорала.Изба стояла в рощеиз осин,Над озером изба стояла.

Жена сбирала ласковона столКолбасы деревенскиеи студень.Махровым цветом мирв избушке цвел,И Праздник был похож на скромный будень.

А мальчики - восьмии девяти -Старательно и тонкоподпевали.О, Боже, в эту ночь наспосети,Хоть зрить Тебядостойны мы едва ли!

В наш стремительный век с громогласной музыкой и всепроникающей информацией люди спешат в этот вечер к своим домашним очагам, чтобы вместе с близкими встретить добрый праздник у елки с горящей на ее вершине рождественской звездой.

И неважно, что не все помнят, что она символ события в Вифлееме. Неважно, во что и в кого верит человек. Главное, что он есть, этот добрый праздник, когда каждый из нас может не только отдохнуть душой, но и задуматься о том, что в нашей жизни было и будет. И наверное, потому, что добро в конечном счете всегда побеждает, люди верят в чудо, имя которого Надежда.