Сколько стоит общество

Эстония — пример упорядоченного капитализма и неупорядоченного общества

Йорн ДОННЕР,
писатель

Я был одним из тех финляндцев, кто в 1965 году воспользовался возможностью съездить в Таллинн теплоходом. Открывшаяся мне картина оказалась неутешительной, но не неожиданной – я бывал в Советском Союзе и формально независимых странах Восточной Европы. Опыт той и предыдущих поездок не давал повода видеть в советской системе нечто позитивное. Но это не отменяло моего критического отношения к теневым сторонам рыночной экономики, поскольку я понимал: защитить отверженных и слабых может только сильное общество.

Что означает сильное общество? Оно означает налогообложение капитала, доходов и потребления; означает защиту тех своих членов, которые оказались затертыми в шестернях жизни, заботу о слабых и отверженных, в том числе безработных.

Мне приходилось замечать, как чувствительно реагируют в Эстонии на мои дружеские замечания по поводу эстонских обстоятельств. Встречаясь как член Европейского парламента с тогдашним президентом Эстонии Леннартом Мери, я видел, с какой кислой миной он принял критику моего доклада об Эстонии как кандидате в Европейский союз.

То, что некоторые страны сверхчувствительны к критике со стороны, для меня не новость. Долгое время я был свидетелем отношения к Швеции норвежцев и финнов, комплексующих в связи с ее большей экономической продвинутостью. Тогда в Финляндии и Норвегии считалось, что шведы задрали нос и думают, что лучше других знают, что их соседям лучше. Проблемы отношений рассасывались по мере того, как богатели Норвегия (благодаря нефти и газу) и Финляндия (благодаря стремительному росту промышленности).

Что касается Эстонии, то ее пропаганда, адресованная бюрократическому аппарату Европейского союза, оказалась успешной и эффективной. В ЕС с пониманием относятся к проблемам Эстонии, связанным с 50-летней оккупацией.

Взгляду иностранного туриста Таллинн открывается городом, сумевшим за короткий срок отстроить удобные гостиницы и рестораны, украсить и привести в порядок свой центр. Таких гостей не приглашают заглянуть за его фасад, иностранцам не хотят показывать жизнь провинции. Как не хотят замечать того, что в процветании Таллинна значительную роль сыграли финны, миллионами посещающие город и помогающие созданию его привлекательного фасада.

Отношение эстонцев к русскоговорящему меньшинству явно шизофреническое. Отчасти оно обусловлено тем, что русские были завоевателями и угнетателями, хотя не всех русскоговорящих людей, к примеру, детей, можно обвинять в происходившем; отчасти требованием эстонского языка. Подчеркивалось, что народ и язык неразрывны между собой. Принадлежность к своим тоже определяется языком. Публично не говорится о том, что промышленность связана с русскоговорящей рабочей силой, например, Elcoteq (кстати сказать, фирма финская). Вместо того, чтобы разглядеть дополнительную ценность национального меньшинства, его сочли обузой. Тут я должен заметить, что и Финляндии было трудно отделить Россию от Советской России.

Принадлежа к национальному меньшинству в Финляндии, я высоко ценю равенство финского и шведского языков как государственных. В Эстонии предоставление законных прав русскому языку приравнивается к попранию святынь.

Уездная жизнь в Эстонии отличается от жизни в Таллинне и его окрестностях. Еще несколько лет назад на селе можно было встретить натуральное хозяйство, как день и ночь отличавшееся от рыночной экономики столицы. Иностранцам неохотно говорят и о том, что есть в Эстонии регионы, где русская речь преобладает. Если Эстонии не удастся преодолеть пропасти между центром и периферией, дела будут плохи — придется еще лет 50 ждать, когда ее уровень жизни достигнет среднеевропейского.

Сказанным я не пытаюсь приуменьшить достижения Эстонии, но хочу обратить внимание на обстоятельства, которые с течением времени могут стать тормозом вместо того, чтобы стать рычагом развития. К их числу относится политика, благодаря которой Эстония превратилась в рай капитализма с низкими налогами и недостаточной социальной защитой для отверженных, не нашедших пути к рыночной экономике.

Для меня остается загадкой, как части эстонцев за короткий срок удалось стать такими богатыми, если не проводить параллелей с российскими примерами, где кучке проворных капиталистов удалось прибрать к рукам часть национального богатства России в виде нефти и газа.

Налоговые льготы в Эстонии в существующем виде явно не сохранятся, но я не очень-то верю и в установление европейского налогового единообразия при таком расхождении его систем, как, например, в Швеции, Греции и Эстонии. В Европейском союзе каждое государство идет своим путем. Вопрос только в том, не станет ли путь Эстонии тупиковым, если ставку делать исключительно на финских туристов.