Хироши хороший

Юрий ЯКИМАЙНЕН

Японский фотограф Хироши Фуджии показывал свои работы в Таллинне на выставке в Педагогическом университете. Что привело его в Эстонию, что осталось за многочисленными кадрами фотосессий этого интересного художника и человека?

Он обходительный, вежливый. Служил в армии. Для современной Японии это не слишком обычно, т.к. по Конституции, принятой после войны, там армии быть не должно. Точнее, то были «Джиейтай» — «Силы самообороны», или внутренние войска. Туда берут воспитанных на традициях и из хороших семей.

Он был матросом на сторожевом корабле, одним из лучших радистов на флоте. Между прочим, я задал вопрос: «Вот ты был радистом, Хироши, а у меня есть знакомый, который тоже радист и много лет проработал на море, японского он не знает, а что если вас познакомить и вы будете говорить на птичий манер, по азбуке Морзе: «пи-пи-пиб-пи-пи-пиб-пи»... Вы поймете друг друга?»

— Я думаю, что я пойму, — вежливо улыбнулся Хироши.

Он — фотограф-профессионал. Работает уже более двадцати лет, причем исключительно за границей. Последние годы прошли в Германии, и там прижился настолько, что выучил даже немецкий язык. Почему он надолго покинул родную страну, распространяться не очень-то хочет. Как я узнал несколько позже, причиной тому была любовь.

— Видишь, — обмолвился он на одной из улиц старого Таллинна, — видишь, девушка-японка путешествует одиноко. Наверное, у нее тоже была любовь и теперь она снимает путешествием стресс.

Девушка, которую он любил, стала его женой, но не надолго. Она очень скоро покинула этот мир. Заболела и умерла. Он не мог оставаться в Японии, где и улицы, и дома, и конфигурации букв, и цветы, и деревья, и океанские волны, и даже луна и звезды — все напоминало о ней.

Но жизнь есть жизнь, и со временем он, конечно, обзавелся новой семьей. Работал на ведущие японские газеты и другие массмедиа. Чего стоят только два года, которые он прожил в Иране, в самом начале правления Хомейни. Женщин вновь обязали надеть паранджу. На площадях прилюдно казнили людей. Приходилось фотографировать казни. Хироши проживал в большой иранской семье. С одной стороны, нельзя смотреть на чужих женщин, но как не смотреть, если красавицы не стеснялись. На улице запакованные до пят, дома, у себя за забором, они превращались в каких-то фурий, свободно скакали в легких подобиях полупрозрачного ланжери.

Поэтому по-настоящему раскрепощенной, незамутненной и духовно открытой страной, где отдыхалось душой, ему показалась Бразилия — ее природа, ее пейзажи и особенно время карнавала. Но не зимнего, общеизвестного, в Рио, с его большой показухой, а другой, что происходит в области Амазонии, летом, близ города Манауса, в городке Паринтин. Когда десятки тысяч людей, потомки индейцев, африканцев и португальцев танцуют в едином порыве, даже в экстазе. Они еще искренне верят в бой бумба — священных быков, а также в леопардов, анаконд, пауков (гигантские муляжи, фигуры тотемов плывут над толпой)... Они наивны, непосредственны и открыты, а главное, они это делают не для приезжего дяди, а для себя. Хироши разучил местные ритмы, в том числе самбы.

В настоящее время его фотовыставка, посвященная фолк-фестивалю «Бой Бумба», путешествует по городам Латвии. Кстати, впервые она была представлена в мае прошлого года в Таллинне, в помещении библиотеки педуниверситета, а в сентябре в Риге, в музее природы. Там же был устроен с использованием разных ударных инструментов концерт, на котором Хироши отстукивал на барабанах.

В мае этого года Фуджиисан снова покажет свои работы таллиннским зрителям. На этот раз они будут посвящены уже не Амазонии, а его родной Японии.

— Так получилось, — говорит он, — что сначала я как фотограф открыл для себя Амазонию, сделал там более 10 000 снимков, а теперь, когда, наконец, я вернулся домой, в родной дом в Йокогаме, я как бы заново для себя открываю Японию. Ты понимаешь, что я имею в виду? И опыт творчества, и опыт работы, и жизненный опыт сформировали у меня новый взгляд. Я, во всяком случае, чувствую это.

— А как ты заинтересовался Эстонией? Насколько я знаю, первый раз это была не работа.

— Да, это так. Я приехал сюда по собственному желанию, но началось все как раз на работе. Издательство попросило сделать серию фотографий для книги о русско-японской войне 1905 года. В частности, я посетил места захоронения военнопленных. Не всем суждено было дожить до освобождения. Японцы сожалеют об этом и ухаживают за могилами до сих пор. В основном, то были пленные моряки. На надгробиях имя, фамилия, и далее я читаю: «Россия», «Эстония», «Латвия»... Ну первое мне было понятно, война же называется русско-японской, а что же означали другие слова? И вот так я стал разбираться, а затем и воочию познакомился с вашей страной. Считаю, что мне повезло. Хотя за годы жизни в Германии я повидал немало старинных кварталов и городов, я был очарован красотой и историей старого Таллинна. Однако самое главное, что я нашел здесь много добрых друзей: музыкантов, Костю Мартынова (как он играет на виолончели!), Марину Винцковскую (альт), которая меня познакомила чуть ли не со всем коллективом театра «Эстония»; бизнесмена Тийта Муллера, преподавателей Ангелину Чайковскую и Любомира Занева, журналиста Сиймо Мейнерта, писателя Александра Богачева (не по наслышке знакомого с иероглификой). Как видим, это люди разных национальностей, но они для меня сливаются в один образ Эстонии и достойно представляют ее. А Вирсавия Марич? Девочке 11 лет, а она уже два года упорно изучает японский язык, причем сама захотела его изучать, потому что ей очень нравится героиня мультфильмов девчонка в матроске по имени Сэйлор Мун. Ее мама, Людмила, она музыкант, играет на бандуре, что наподобие японского щипкового инструмента «кото», сшила дочке несколько платьев « а ля Сэйлор Мун». И здесь дело даже не столько в каких-то влияниях, а в том, что увлечения ребенка стараются поддержать. Я сделал несколько снимков Вирсавии в этих платьях и покажу их создательнице этой грандиозной серии Такеучи Наоко, тем более что я с ней лично знаком. Словом, до встречи весной.

Кроме того, Хироши Фуджии добавил, что он намерен привозить сюда и членов своего фотоклуба, в котором он президент. Согласно плану, сначала приедут в Таллинн, а затем они обязательно посетят болотистую Соомаа и, конечно, эстонские острова.

Японцы считают, что любое болото и каждый остров обладают своей особенной, неповторимой и законченной красотой.