Дорогой культурного узнавания

Йосеф КАЦ

Форум народов Эстонии — одно из тех начинаний эпохи поющей революции, не утративших своей актуальности и по сей день. Раз в году представители Ассоциации народов Эстонии встречаются между собой, чтобы поговорить о достигнутом за год и обсудить планы на будущее.

Присоединение Эстонии к Европейскому союзу определило тематику XVI Форума народов Эстонии, состоявшегося в субботу в таллиннской Национальной библиотеке, — положение нацменьшинств в странах ЕС. С докладами по данной проблематике выступили представители как традиционных государств-участников Европейского союза — Германии, Дании, Финляндии, так и новичков — они были представлены делегацией нашего южного соседа, Латвии.

— В чем, на ваш взгляд, состоит основное различие между жизнью национальных меньшинств в Латвии и Эстонии? — с такого вопроса мы начали беседу с председателем Ассоциации национально-культурных обществ Латвии (АНКОЛ) профессором Латвийской Академии музыки Раффи Хараджаняном.

— Ну, я думаю, что ответ на такой вопрос мог бы стать темой для докторской диссертации. Прежде всего можно отметить, что этнический состав Латвии более разнообразен, чем Эстонии, — у нас достаточно сильная польская община. Есть собственные организации у тех народов, которые не имеют их в Эстонии, — у греков, к примеру. Имеется у нас и нацменьшинство, сложившееся не исторически, а в буквальном смысле за последние годы – это ливанские студенты, учащиеся в вузах Латвии на английском языке.

Главное же отличие от Эстонии — у нас в Латвии уже полным ходом идет реформа школьного образования. Процесс этот достаточно сложный, но, как показывает практика, не так страшен черт, как его малюют. Наша ассоциация не делает драму из того, что русскоязычные школьники, начиная с 10-го класса, будут учиться в пропорции «60% предметов — на латышском, 40% — на родном». АНКОЛ приняла официальное заявление о поддержке этого начинания, опубликованное в латышских СМИ, но проигнорированное, к сожалению, местной русской прессой. Главное, что мы старались передать в этом документе, — не стоит накалять страсти с обеих сторон, надо быть гибче, объективнее.

Мы понимаем, что какие-то учебные заведения могут быть не готовы к реформе, где-то учителям стоит пройти языковые курсы, но, подчеркну, главное для нас — не язык обучения, а качество образования. Ведь необходимость знания в современном мире трех-четырех, а то и пяти языков — это аксиома. Людям просто надо понять, что стандарты и требования меняются и та модель поведения, которая казалась идеальной двадцать, тридцать лет назад, сейчас оказывается устаревшей. Поэтому, как мне кажется, проблема вокруг реформы школ в Латвии — это проблема родителей, а не детей, дети как раз способны сориентироваться в новой ситуации значительно быстрей и успешней.

— Помимо ситуации вокруг русскоязычного образования, еще один аспект межнациональных отношений видится многим в современной Латвии далеким от идеала. Это — Рамочная конвенция Совета Европы о защите национальных меньшинств, до сих пор не ратифицированная латвийским парламентом.

— Да, часть живущих в Латвии людей настаивает на ее немедленном подписании. Но ведь это не должно становиться самоцелью — подписание ради подписания! Латыши в большинстве своем еще не расположены к подобному шагу. Ведь если подписать ее в существующем виде, без изменений и поправок, то на улицах городов Латвии, допустим, снова появятся таблички на русском языке, что трудно представить после стольких лет свободы от насильственной советизации.

Я считаю, что необходима огромная разъяснительная работа, чтобы латыши поняли, что Рамочная конвенция — нечто необходимое не только меньшинствам, но и всему обществу.

— В какой степени латыши готовы видеть свою страну мультикультурным обществом — вопрос открытый. Однако, глядя из-за рубежа, может показаться, что официальные власти держат курс на ассимиляцию. Вот и в ставшем притчей во языцех интервью московским «Аргументам и Фактам» президент Латвии Вайра-Вике Фрейберга обмолвилась, что она только приветствует желание меньшинств стать латышами…

— Мне трудно, конечно, отвечать за президента нашей страны, но я предполагаю, что она имела в виду не «латыш», а «латвиец» — на латышском языке эти понятия, поясню, обозначаются одним и тем же словом. Но лично для меня латвиец — это, например, приехавший в составе нашей делегации Хосам, глава Ливанского культурного общества, который живет в Латвии, имеет здесь семью, разговаривает по-латышски, ориентируется в латвийской культуре. Но от этого ведь он не стал латышом!

Конечно, ассимиляционные процессы никому не нужны. Но меня смущает один факт — почему, опасаясь ассимиляции, люди напрочь забывают, что в советский период белорусы и украинцы Латвии практически полностью утратили свой национальный язык и менталитет? Сейчас вновь открыто множество православных храмов, но приходят в них, к сожалению, все больше не молодежь, а пожилые. Есть русские театры, но залы их, как ни жаль, нередко стоят полупустыми. На концертах произведений русских композиторов-классиков тоже зачастую нет аншлагов. Если люди так гордятся своей культурой, кто же мешает им жить ею?

Слава Богу, граница сейчас не на замке, а потому в Латвии нет проблем приобрести русскую прессу. В Риге работает несколько магазинов, регулярно поставляющих читателям новинки российского книжного рынка. Нет никаких препятствий к приему радио- и телепередач из России. Учитывая все это, я просто не могу понять, как можно ассимилироваться или забыть свою культуру, если ты в совершенстве выучишь другой язык.

— Если угрозы национальному идентитету меньшинств и в самом деле нет, что же служит причиной того имиджа, который сложился вокруг Латвии?

— Во многом, как мне кажется, этот образ сложился при непосредственном влиянии политиков. Их интересы понять просто — ради того, чтобы получить места во власти, они готовы делать ставку на часть электората, ностальгирующую по былым временам. Ради этого они и заваривают всю кашу.

АНКОЛ же в своей работе старается всячески уйти от политизации — нравится это кому-то из политиков или не нравится. Мы делаем ставку на интеграцию через культуру, через взаимоузнавание, взаимопроникновение. Ведь уважать и любить можно лишь то, что хорошо знаешь. Не доказать, чья культура богаче или древнее, а открыть дорогу узнавания — вот чего хотелось бы нам больше всего.