Вечная память!

Светлана ЛОГИНОВА,
КОХТЛА-ЯРВЕ –
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

Мемориальный памятник эстонцам — жертвам сталинских репрессий. Слева от надгробия Альфред Отставел, справа Рита Орав, советник министра по делам народонаселения Кен Коорт, генконсул Эстонии в Санкт-Петербурге Андре Пунг и другие. Фото Сергея ДЖОРДЖИЧА

13-14 ноября по инициативе министра по делам народонаселения Пауля-Ээрика Руммо была организована поездка на расположенное под Санкт-Петербургом Левашовское мемориальное кладбище, где похоронены около 46 тысяч расстрелянных в годы репрессий мирных жителей, среди которых примерно тысяча эстонцев.

Это уже четвертая по счету поездка, организуемая для родственников тех, чьи тела покоятся в российской земле. Их, тех, кто помнит расстрелянных в страшные годы сталинских репрессий своих отцов и матерей, становится все меньше…

Рядом с эстонцами лежат финны, белорусы, украинцы...

Левашовское мемориальное кладбище считается самым крупным на территории России. Находится оно в районе бывшей одноименной пустоши, которую в последние годы обиходили – поставили мемориалы и выделили отдельные могилы с надгробными плитами и фотографиями жертв репрессий, похороненных в местах массовых погребений. На огромной территории, расположенной в елово-сосновом лесу, находятся национальные захоронения финнов, евреев, белорусов, украинцев, латышей, эстонцев, поляков и других народов, населявших в 30-е годы минувшего столетия Ленинградскую область.

Вместе с родственниками репрессированных почтить память жерт сталинской эпохи пришли генеральный консул Эстонии в Санкт-Петербурге Андре Пунг, советник министра по делам народонаселения Кен Коорт, председатель Петербургского прихода святого Иоанна ингерманландско-лютеранской церкви Кюлли Сульт. После молитвы пастора Андре Пунг и Кен Коорт возложили на могилу цветы и, выступая перед потомками репрессированных, сказали, что память о жертвах, останки которых покоятся на этом мемориальном кладбище, всегда будет жить в памяти эстонского народа.

Дети врагов народа

Дети тех, кто был расстрелян в конце 30-х годов – пожилые, убеленные сединами люди. Их горе безмерно и по сей день, потому что они прошли через горнило испытаний сыновей и дочерей «врагов народа».

…Альфред Отставел хорошо помнит своего отца, родители которого поселились под поселком Тосно еще в 1893 году: «Мы, как и другие эстонцы, жили на хуторе. Я родился в 1928 году и помню то время, когда начали организовывать колхозы. Мой отец, привыкший к хуторской жизни, был против коллективизации. 11 августа 1937 года его арестовали и, как нам сказали, приговорили к лагерям без права переписки. Это уже впоследствии мы узнали, что вскоре после ареста, 3 сентября, по приговору «большой тройки», не подлежащему обжалованию, отец был приговорен к высшей мере наказания. А еще через три дня его расстреляли…»

Затем, рассказывает Альфред, умер дед, потом бабушка. Мать с двумя детьми переехала в Эстонию лишь тогда, когда во время Великой Отечественной начались бомбежки и артиллерийский обстрел Ленинграда. Линия обстрела проходила как раз в том местечке, где жила семья, и мать, чтобы спасти детей от смерти, вынуждена была вернуться на историческую родину.

А дальше – нелепое положение, сопровождавшее всех детей репрессированных: нельзя было поступать в военное или морское училища, куда так хотел Альфред, и на юридический факультет. Он выбрал профессию горного инженера и, окончив Таллиннский политехнический, всю свою трудовую жизнь посвятил Эстонии. О печальной участи отца Альфред узнал только в 1992 году…

Очень тяжелая судьба сложилась в детстве и в юности и у сестер Алиды Выхма и Греты Партс, отца которых тоже репрессировали за нежелание стать колхозником. Эти милые и добрые женщины только 14 ноября сего года, то есть во время посещения мемориала, узнали, что отец был расстрелян 3 октября 1937 года…

«Может быть, и мой оте в этой могиле…»

Светлую память о своем отце Пауле Ораве хранит и жительница Кохтла-Ярве Рита Орав: «Это случилось 20 декабря 1937 года. Я помню, как мама ночью разбудила меня и сказала: «Вставай, доченька, нашего папу забирают». Мать стояла в простой ночной домотканой рубашке, плакала, но энкавэдэшникам, пришедшим за отцом Риты, председателем колхоза имени Молотова, слезы женщины были безразличны. Пауля обвинили в том, что его семья имела связь с буржуазной Эстонией — слушала «вражеское» радио и читала «вражеские» газеты. Потом в НКВД города Гдова матери сказали, что папу перевели во Псков. Бедная женщина отправилась туда, но в тюрьме, где, по ее сведениям, содержался муж, ей сообщили, что свидания и передачи запрещены. С тех пор об отце, куда бы ни обращалась мать Риты, не было никаких известий, а семью в апреле следующего года отправили, как членов семьи врага народа, на станцию Дно, считавшуюся «101-м километром» (так назывались зоны, куда выселяли репрессированных, а затем, в более поздние времена, – досрочно освобожденных. Эти зоны были расположены далее чем за 100 километров от больших городов).

Мама, рассказывает Рита Орав, не хотела покидать родной дом, встала перед энкавэдэшником на колени, целовала ему сапоги, но он был неумолим: «Если не в Дно, тогда – в Сибирь!» О том, что отца расстреляли, а потом реабилитировали, как и другие жертвы репрессий, Рита узнала спустя десятилетия. Но она и до сих пор не уверена, что отца расстреляли, как гласит свидетельство о смерти, датированное 18 янвря 1938 года, в Ленинграде. Но не идти на мемориальное кладбище, где, как уверяют официальные российские источники, должен покоиться прах всех погибших с 1937 по 1939 год, она не может.