Международное закрытие

Йосеф КАЦ

Осторожно, двери закрываются. Фото Александра ГУЖОВА

Хотя официальная точка зрения Министерства образования и науки Эстонии о прекращении функционирования бывшей высшей школы социальных наук LEX (ныне – Эстонско-русский институт) — низкий уровень учебных программ, представители нового владельца вуза – Балтийского русского института – не исключают наличия и политического фактора.

О том, что отношения между Министерством образования и науки Эстонии и функционирующими на ее территории многочисленными частными вузами складываются не всегда гладко, известно всем. Так же, как и о намерении нынешнего министра Тойво Майметса навести порядок в сфере высшего образования путем закрытия учебных заведений, не оправдывающих название высших.

Новым витком в этой борьбе стало подписанное неделю назад Т. Майметсом решение о прекращении действия частной высшей школы LEX, не так давно сменившей владельца, а вслед за ним – и название. Решение министра означает то, что в течение ближайших шести месяцев вуз должен прекратить свою деятельность, а полторы сотни студентов подыскать себе новое место обучения.

Все во имя студента

– Аккредитация означает признание государством диплома, который учащийся получает, пройдя тот или иной курс обучения, – поясняет причины закрытия вуза Кадри Петерсон, глава отдела надзора Министерства образования и науки. – Если специальность не имеет аккредитации, то, соответственно, министерство не может гарантировать качество образования по данной специальности. А значит, и неаккредитованных учебных программ быть не должно: в противном случае их попросту закрывают. Так, например, произошло с факультетом телережиссуры Таллиннского педагогического университета. Из всех же учебных программ LEX была аккредитована лишь одна – экономического факультета, но и ее срок действия закончился в феврале этого года. Это и предопределило судьбу вуза – все его факультеты мы были вынуждены закрыть, а значит – закрыться должно и само учебное заведение.

Несостоятельность LEX как учебного заведения, претендующего на статус высшего, была, по словам К. Петерсен, выявлена в ходе двух проверок: в марте-апреле и июле-августе этого года. «Недостатков было обнаружено более чем достаточно, – продолжает она. – Начиная с того, что учебные помещения и библиотека не соответствовали необходимым стандартам, и заканчивая отсутствием студенческих совета и представительства. У значительной части учащихся не были заключены договоры с вузом, а на имеющихся не было подписи представителей обучающей стороны. Часть студентов вообще оказалась принята на те специальности, прием на которые должен был быть прекращен, а установить стабильный состав преподавателей нам так и не удалось».

С точки зрения главы отдела надзора Министерства образования и науки, к результатам проверок, особенно после первой из них, руководство вуза отнеслось легкомысленно. «Их не взволновало то, что вызвало беспокойство у министерства, – неудовлетворительный уровень учебной работы и несоблюдение прав учащихся. Мы надеялись, что новый владелец вуза – Балтийский русский институт – обратит на эти аспекты больше внимания, но вторичная проверка не подтвердила наших ожиданий», – сожалеет К. Петерсен.

Именно несоответствие LEX заявляемому уровню многопрофильного вуза, по словам К. Петерсен, и послужило причиной того, что приказом министра ему придется в ближайшие полгода прекратить свою деятельность. «Ни о каких иных причинах – прежде всего национальных – речи быть не может! – уверяет она. – При контроле за работой вузов мы говорим, прежде всего, о качестве образования, а не о языке преподавания. LEX – двуязычное учебное заведение, количество студентов-эстонцев там за последнее время возросло. И русскоязычные, и эстоноязычные студенты пострадали в данном случае в равной степени».

Вненациональная политика

Ректор находящегося в Риге Балтийского русского института, ставшего владельцем злополучного LEX полгода назад, профессор Станислав Бука также не склонен видеть в закрытии таллиннского вуза национальной подоплеки. «В Эстонско-русском институте – а именно такое имя стал носить вуз после его приобретения нами — существуют и эстонский, и русский потоки, — рассказывает он, – причем эстонцы составляют свыше шестидесяти процентов. Поэтому основной удар здесь наносится вне сферы национального или языкового аспекта».

Признавая, что ректор Эдуард Тинн действительно недостаточно добросовестно выполнял свои функции, С. Бука отмечает также, что в борьбе против LEX есть и политическая составляющая.

– Не секрет, что во всех трех балтийских государствах существует политика максимального ограничения числа малых частных учебных заведений, выражающаяся в резком ужесточении требований к ним, – признается ректор Балтийского русского института.– В целом эта политика нам понятна, и мы отчасти согласны с ней, но в ее осуществлении все же должен соблюдаться некий алгоритм: лозунг «задавить всех» основным быть не может. Особенно тех, в которые были вложены существенные средства, а в LEX мы вложили к сегодняшнему дню около двух миллионов крон.

Как предполагает С. Бука, у сложившейся вокруг LEX ситуации есть и другой аспект – нежелание Эстонии пускать в сферу образования зарубежные вузы.

— Слово «зарубежные», впрочем, я бы взял в кавычки, — поправляет себя он. – Ведь с 1 мая и эстонские, и латвийские вузы по сути учебные заведения одной большой страны – Европейского союза. Пора уходить от провинциализма, ведь и в Латвии сейчас работает эстонский вуз AUDENTES, причем – без каких-либо особых разрешений. При таком раскладе мы готовы поставить вопрос – почему наше правительство допускает его существование, а эстонская сторона чинит максимум усилий, чтобы мы отказались от идеи латвийского вуза у них в стране?

Вера в прагматизм

Несмотря на подписанное Т. Майметсом решение о закрытии LEX, рижское начальство опального вуза не намерено соглашаться с поражением.

— По законодательству Эстонской Республики мы имеем тридцать дней для обжалования решения министерства в суде, что мы и сделаем. Ведь отказываться от этого вуза мы не намерены, – делится планами С. Бука. – На наш взгляд, министерской стороной был допущен ряд процессуальных ошибок. Да и вообще, мне до конца не понятно, почему решение о закрытии было подписано именно в тот момент, когда началась реорганизация вуза?