Квадратный метр независимости

Йосеф КАЦ

Митинги перед дверями дома Стенбока — явление для нашей страны не новое: время от времени у стен резиденции правительства собираются те, кто несогласен с его действиями. Но если в основном требования пикетчиков затрагивают вопросы внутренней жизни Эстонии, то нынешняя пятница станет исключением — на этот раз здесь соберется пикет тех, кто намерен выразить свое недовольство событием международной значимости — подписанием Европейского конституционного договора в Риме.

О том, какие причины заставляют пикетирующих выйти на улицу, рассказывает зампредседателя Движения за независимость Эстонии Арго ЛОО.

— Как известно, противников Евросоюза принято называть двояко: «евроскептики» и «европессимисты». Какое из них, вам кажется, отражает ваши взгляды наиболее точно?

— Прежде всего хотел бы подчеркнуть — я не евроскептик и не европессимист, я — сторонник независимости. Независимость означает для меня государственность Эстонии, ту самую государственность, от которой наша страна, вступив в Европейский союз, отказывается.

— Каким образом?

— Дело в том, что по своему существу многие законы ЕС превосходят законы Эстонии. Фактически общеевропейские законы превосходят законы стран-участники всегда, за исключением тех случаев, когда по тому или иному вопросу общеевропейский закон отсутствует.То есть свою компетенцию Эстония сможет применить только в том случае, если нет общего для всех закона ЕС. И каждый раз, когда между эстонским и европейским законами имеется противоречие, последнее слово остается за европейским законом. Если Европейский суд применял это правило и ранее, оно не было нигде зафиксировано. Теперь же в Конституционном договоре оно записано черным по белому.

— В каких сферах это превосходство будет ощущаться больше всего?

— Сферы, в которых это превосходство ощущается, самые различные. В первую очередь, конечно же, — в плане экономики. Внешняя и оборонная политика были до самого последнего времени затронуты этим процессом в меньшей степени, но после подписания Европейского конституционного договора право принятия решений окажется практически полностью в руках Европы. И не только в отношении вышеперечисленного, кстати. Я готов перечислять: таможенный союз, единая финансовая система зоны евро, единая торговая политика…

Мне проще назвать те области, которые пока что остаются в компетенции Эстонии: здравоохранение, промышленность, культура, туризм, образование, спорт, гражданская оборона и административное сотрудничество. Как отмечают специалисты, после подписанных в Ницце соглашений в компетенции Эстонии оставалось принятие решений по одной трети вопросов, а оставшиеся две трети были в руках ЕС. Если же Европейская конституция будет принята, на долю Эстонии придутся только десять процентов. Примерно по стольким же вопросам право принятия решений имеет уезд, входящий в состав Эстонской Республики. То есть прав у нас останется примерно столько же, сколько имеет в США отдельный штат или федеральная земля в Германии. Или — если вспомнить недавнее прошлое — Эстонская ССР в составе Советского Союза. Иными словами, Конституционный договор превращает Евросоюз в государство.

— На чем основывается такое мнение?

— Смотрите, у государства есть три признака — территория, население, власть. С тем, что Евросоюз обладает первыми двумя, спорить, я полагаю, никто не будет. А после подписания Конституционного договора и третий компонент расширится, как я уже отмечал, практически на все сферы законодательства.

— Вмешательство в какую из этих сфер, на ваш взгляд, наиболее болезненно для нашей страны?

— Пожалуй, иммиграционная политика. Подумайте, — ЕС будет решать, сколько иммигрантов и откуда будут приезжать к нам — из Турции, Азии, Африки. Имейте в виду, что в скором времени Турция и сама может стать членом Евросоюза — и тогда европейские страны окончательно утратят контроль за своими внутренними границами. Только представьте себе: от Испании до Швеции и от Швеции до Турции не будет никакого контроля за тем, кто, куда и зачем перемещается. Мы не сможем контролировать, кто въезжает к нам со стороны соседей из Турции, Румынии, Болгарии или, например, из России — я абсолютно не исключаю, что она может стать следующим членом ЕС.

— Существует мнение, что в силу своих небольших размеров и ограниченных ресурсов Эстонии просто не выжить вне какого-либо союза…

— Если мы посмотрим на пять самых богатых государств Европы — Исландию, Лихтенштейн, Люксембург, Норвегию, Швейцарию, — то мы увидим, что только одно из них является членом ЕС, входя в Бенилюкс. Единственная, кого из этого списка можно назвать крупным государством, — это Норвегия. Все остальные — небольшие, размером с Эстонию. Размер — еще не самое важное. Важно то, что люди умеют ценить то, чем владеют.

Многие считают, что мы владеем немногим. Известно ли им, что Эстония находится на первом месте в Европе по количеству леса на душу населения. На третьем месте — по количеству сельхозугодий. В то же время наша страна имеет самые большие в Европе запасы фосфоритов. Достаточно у нас и горючих сланцев. А главное — у нас одни из самых крупных в Европе запасов чистой питьевой воды, литр которой, например, в Испании стоит уже дороже, чем литр вина. Ученые предсказывают, что в недалеком будущем чистая питьевая вода станет не менее ценна, чем нефть… Зачем отдавать это богатство в руки Евросоюза?

— Может быть, в таком случае нашей стране действительно стоит выйти из состава Евросоюза?

— Вопрос выхода из состава ЕС, насколько мне известно, ни в одном документе Союза особо не оговаривается. Правда, нигде нет и прямого запрета подобного шага. Думаю, теоретически это было бы для Эстонии вполне возможно — необходима только политическая воля. Хотя в реальности, пожалуй, такой шаг вряд ли возможен.

— Получается, что ситуация тупиковая? Или вы бы посоветовали что-то предпринять нашему руководству?

— Я бы посоветовал правительству прежде всего следовать Конституции Эстонии, в первой же главе которой записано, что Эстония — самостоятельная и независимая республика, а независимость и самостоятельность ее непреходящи и неотъемлемы. Следование же Конституции означает неподписание договора ни в коем случае, ибо, в противном случае, это будет равноценно подписанию независимости смертного приговора.