"МЭ Среда" | 01.09.04 | Обратно

Когда не стало российских баз

В Минной гавани продолжают службу эстонские моряки. Фото Александра ГУЖОВА

Наконец-то закончилась оккупация, которая началась в 1940 году, накануне Второй мировой войны, подписанием договора о военных базах между Эстонией и Россией и которая была завершена насильственным государственным переворотом. Вывод российских войск стал для Эстонии первой большой совместной операцией с нашими союзниками на Западе, но одновременно это было испытание для государственной стабильности и гибкости Эстонии.

В 1992-1994 годах в Эстонии сформировалась эффективная внешнеполитическая команда (Леннарт Мери, Март Лаар, МИД). Поэтому с помощью западных государств мы не только оказывали открытое давление на Россию, но и благодаря своим личным отношениям во многих западных странах мы смогли быстро реагировать на ложные утверждения России.

Поддержку Эстонии оказывали премьер-министр Швеции Карл Бильдт, а также консерваторы из парламента Германии, с которыми соглашался канцлер Германии Гельмут Коль, хотя и не открыто. Президент США Билл Клинтон назначил своего личного советника заниматься этим вопросом. Одновременно наши западные союзники следили, чтобы со стороны России не было военных провокаций — войска ведь постоянно находились в Таллинне, в казармах Тонди.

Запад поддержал нас в основном из желания продемонстрировать новую Европу и окончание холодной войны, потому что российские войска в Эстонии не имели для него никакого стратегического значения — их цели были сугубо империалистическими. Они находились в Эстонии, потому что означали советский след на этой территории. Основную силу войск составляла 144-я моторизованная пехотная дивизия, задачей которой, видимо, являлась защита побережья Таллинна и Палдиски (с нашей точки зрения — оккупация).

В Эстонии еще несколько лет назад находились серьезные стратегические объекты, например, база ядерного вооружения в Нурси, а также военная авиабаза в Тарту, которой командовал генерал Дудаев и которая располагала бомбардировщиками Ту-22М (правда, ядерное вооружение к этому времени уже было вывезено и база потеряла свое значение).

Что касается 144-й дивизии, то, как показал августовский путч 1991 года, ее не считали ни боеспособной, ни особо лояльной, вследствие чего подавлять движение Эстонии за независимость направили Псковскую дивизию. Поэтому в своей внешнеполитической разъяснительной работе мы использовали не технические аргументы, а моральные и политические.

За столом переговоров российская сторона часто приходила в отчаяние от того, что внутреннее устройство Эстонии не давало ей возможности использовать сокровищницу внутриполитических трюков, которые, несмотря на международное давление, позволили российским войскам остаться во многих соседних странах.

Слабость русских и наша удача заключались в том, что в войсках служили призывники. Они отправились домой, и замену им привезти было уже нельзя. Парламент Эстонии объявил все имущество российской армии собственностью Эстонии. Поэтому для русских было довольно рискованно оставить имущество без охраны, и они вывезли его вместе со своими частями. Вторым нашим козырем, вернее, удачей, была логика холодной войны, на основе которой войска были дислоцированы на западной границе Эстонии. Поэтому не было возможности использовать грузинскую или молдавскую модели — слить военные части и вооружение с проживающим рядом национальным меньшинством. Были сделаны попытки нанять местных жителей, но тех немногих, которые были бы в этом заинтересованы, отпугнул эстонский закон, согласно которому они бы автоматически получили статус военнослужащих и вынуждены были бы потом покинуть Эстонию.

Естественно, ждали провокаций, которые дали бы возможность «прийти на помощь» русскому меньшинству или организовать какие-то беспорядки. Но ничего подобного не случилось, потому что эстонское общество вело себя взвешенно. Самыми сложными моментами в процессе вывода войск были месяцы объявления Закона об иностранцах в 1993 году, но это напряжение удалось снять с помощью международных организаций. В то же время произошли события в Нарве, где Россия сознательно раздувала сепаратизм, и это было особенно опасно именно из-за пребывания войск.

Парадоксальным образом до определенной минуты интересы правительства России, Эстонии и западных союзников совпадали. Русские вывезли, хотя и медленно, все то, что было им нужно. Погранохрана, стратегические бомбардировщики, ПВО, морские военные части — эти войска не помогали России в Эстонии ни политически, ни стратегически.

Труднее всего было освободиться от самого «большого слона». Когда в Эстонии остались только части 144-й моторизованной пехотной дивизии, в Таллинне (т.н. Матросовский полк), Кейла и Клоога, русским расхотелось выводить войска. Русская пехотная дивизия сконцентрировалась в двух опасных для нас стратегических точках — в Таллинне и Палдиски (где есть порт и аэродром). За столом переговоров русские жаловались, что квартир мало и семьи перевозить некуда. Кроме этого, нет денег на то, чтобы увезти старые ржавые бомбы. В то же время внутренняя политика России стала более радикальной.

И тогда эффективнее всего оказались те реформы, которые эстонцы провели очень быстро, чтобы Эстония действовала как нормальное западное государство с рыночной экономикой. Контраст между российскими войсками, находившимися в Эстонии, и остальным обществом усложнил все действия (начиная с привоза товаров и оплаты счетов и заканчивая вызовом ремонтников и общением с дорожной полицией). Но самое важное — и русские, живущие в Эстонии, не протянули руку помощи российским войскам.

Международное сообщество в это время создало канал, который дал возможность русским уйти, «не потеряв лица», не испытав в очередной раз «комплекс неполноценности». В эту деятельность входили, например, ваучеры на покупку квартир, а также непосредственная посредническая деятельность между эстонскими внешнеполитическими деятелями и русскими. Не принимались никакие отговорки, которых у русских было предостаточно. 26 июля русские наконец-то согласились уйти, и последние российские военные оставили Эстонию 31 августа 1994 года.