Замкнутые эстонцы

В одном из своих выступлений Тоомас Хендрик Ильвес сказал, что эстонцы испытывают прямо-таки болезненный интерес к тому, чтоо них думают другие, пишет в Eesti Päevaleht Ану Реало, преподаватель психологии из Тартуского университета. Осенью прошлогогода вышла книга «Эстония и эстонцы глазами других народов», которую раскупили за два месяца.

То, как видят эстонцев и эстонскую культуру, во многом зависит от того, откуда родом человек, кто на них смотрит, от его оценок ценностей, от жизненного опыта. Например, девушка из Москвы, приехавшая учиться в Эстонию, считает, что русские - коллективисты и держатся вместе, а эстонцы прежде всего заботятся только о себе и не делают ничего, что им лично не приносит выгоду. В то же время скандинавы считают Финляндию и Норвегию странами индивидуалистов, а Эстонию - страной коллективистов.

Но все же есть некоторые постоянные оценки эстонцев, которые совпадают независимо от того, откуда родом человек: закрытость, сдержанность, привычка держаться в стороне, неумение общаться, равнодушие. Вместе с тем иностранцы хвалят эстонцев, считая их работящими, точными, конкретными, благонадежными: «У всех мобильный включен 24 часа в сутки, и все считают, что это нормально. Чем не идеальная страна для работы и карьеры?»

Разве не характерно то, что весной 2004 года исследование, проведенное Европейским фондом улучшения условий жизни и работы, показало, что для эстонцев, латышей и литовцев условием хорошей жизни является наличие хорошего места работы, тогда как финны считают основой для хорошей жизни хотя бы один отпуск в году, шведы - достаточное количество свободного времени, а датчане - благотворительность?

Если вернуться к популярности темы, что другие думают об эстонцах, то она также говорит о желании узнавать другие народы, а через них - себя. Это является предпосылкой для продвижения вперед, в сторону открытого, более терпимого общества. Но чрезмерный интерес к своему отражению в зеркале может свидетельствовать и о чрезмерной эгоцентричности эстонцев, об их неуверенности в себе.

Одна молодая женщина, родившаяся в Эстонии, но с детства живущая в другой стране, сказала так: «В Эстонии никто точно не знает, что они думают. Они знают одно - работать и делать деньги». Эстонец, родившийся в Канаде, но уже десять лет живущий в Эстонии, считает, что у эстонцев мало национальной гордости: «Эстонцы хотят быть как другие, а не как эстонцы. Они постоянно что-то у кого-то перенимают - в Финляндии делают так, в Ирландии - эдак, давайте и мы так сделаем. Почему эстонцы боятся делать все по-эстонски?»

Национальное чувство основано на гордости и на отличии от других. Этническое самоопределение эстонцев основано, прежде всего, на различии, на четком проведении границ между своими и чужими. Этот факт подтверждают результаты исследования «Я. Мир. Медиа», проведенного в Тартуском университете на факультете журналистики и коммуникации. Они показали, что большая часть эстонцев (86%) чувствует общность только с другими эстонцами, общность со всеми людьми, живущими в Эстонии, ощущает только четверть эстонцев, и только 19% чувствуют общность с европейцами. Почти треть эстонцев (30%) считают себя похожими на жителей Северных стран, хотя те не считают, что похожи на эстонцев. Если остальной мир видит Эстонию в основном как одну из бывших стран соцлагеря, с жителями этих стран отождествляют себя всего пять процентов эстонцев.

Так и возникла ситуация, когда эстонцы чувствуют общность только с другими эстонцами, со своей семьей, друзьями, и у них отсутствует единое понимание своей более широкой политической и территориальной принадлежности. Но ясно, что такая замкнутость - самый бесперспективный путь к сохранению национального государства. Если целью не является создание национальной резервации, изолированной от остального мира, то эстонцы должны расширить свою картину мира, чтобы на ней уместились соседние государства, граждане Европы, не говоря уже о всех тех людях, которые живут в Эстонии. В противном случае может случиться, что через пару десятков лет для ознакомления с Эстонией будет нужна программа под названием не «Забытые народы», а «Исчезнувший народ».