Полчаса длиною в вечность

Виталий АНДРЕЕВ

Завтра у наших коллег с Радио 4 день рождения. Двенадцатый. В рамках именинных торжеств на велодроме в Пирита пройдет бескомпромиссный товарищеский матч по футболу между сборными редакций Радио 4 и «Молодежки». Мимо него мы, разумеется, ни в коем случае не пройдем, обязательно опишем во всех красках и подробностях. Пока же наша гостья - звукорежиссер Наталия Вакарина, одна из славного числа тех, без кого выход в эфир программ Радио 4 попросту невозможен.

- Наташа, не секрет, что простые вопросы нередко самые трудные. С такого и начнем: что это за профессия такая - звукорежиссер на радио?

- Ответ могу уместить в одно, нет, в два слова: моя жизнь.

- Это если о сугубо личном. А если с точки зрения того, что вы звукорежиссер эфира?

- Тогда надо иметь в виду, что все услышанное в эфире состоит из крохотных кусочков, фрагментов, которые идут друг за дружкой. А соединяет все это воедино звукорежиссер. И сложность эфира в том, что здесь черновика не бывает, все набело, что-то изменить или скорректировать уже невозможно: сказанное не вернуть, прозвучавшую заставку не поменять, и ничего уже тут не поделаешь.

- Вас можно отнести к числу просто радиослушателей?

- Конечно, но только я слушатель ненормальный, и тут не имеет значения, что слушаю - нашу радиостанцию или другую. К тому же у каждого звукорежиссера в голове тикают своего рода часы. Например, я знаю на память длительность звучания некоторых песен, знаю, слушая, что если звучит песня, где финал записи уводится постепенно, то сразу после нее встык пойдет музыкальная заставка, которая поддержит в эфире ритмический рисунок. Надо еще иметь в виду, что радио - это не телевидение, здесь главное выразительное средство - звук. А означать он может что угодно - и пение птиц, и звон колокольчика, и журчание воды. А когда, предположим, речь об Африке, чтобы помочь слушателю нарисовать в своем воображении нужную картинку, в оформлении используем сопровождение, которое поможет погрузиться в нужную атмосферу. От этого передача только выиграет.

- Слушая, скажем, утреннюю программу Радио 4, всегда можно, определить, кто находится в этот момент за пультом звукорежиссера?

- Думаю, как раз в этом и состоит одна из неповторимых особенностей нашей радиостанции. Нас, выпускающих звукорежиссеров, - четверо, и не сомневаюсь, что слушатели отличают в эфире и Володю Кармазина, и Хейли Холло, и Диму Фефелова, и, надеюсь, меня тоже. Наверное, имеет значение, что у всех нас есть музыкальное образование, а кроме того, свои любимые музыкальные пристрастия. Отсюда наши непохожесть и неодинаковость.

- А подобную непохожесть можно объяснить еще и тем, что Радио 4 некоммерческая радиостанция?

- Вероятно, лишь в том смысле, что у диджея на коммерческой станции есть так называемый обязательный плейлист и он не имеет в эфире возможности свободного музыкального выбора.

- Словом, перспектива поработать звукорежиссером на коммерческой станции, надо понимать, вас не прельщает?

- Так на коммерческих радиостанциях звукорежиссеров и нет. Есть диджеи, а это совсем другая работа.

- Насколько изменилась собственно технология вашей работы за то время, что связано у вас с радио?

- Я пришла, когда еще была магнитная пленка, но монтировать ее уже не пришлось. Резать и клеить, конечно, приходилось, но очень редко. Тогда уже появились мини-диски, теперь вообще компьютерное время, но если вспомнить, какой я пришла...

- А какой?

- (смеется) Дура дурой, если сравнить с тем, насколько все изменилось с тех пор, что делала тогда и что сейчас. И людей за эти годы встретила замечательных, и узнала многое, но, главное, перевернулось мое представление о радио и том, что на нем возможно. А это же небо и земля.

- Как вы вообще попали на радио?

- Спросите об этом практически любого из нас и обязательно услышите рассказ о счастливом случае. Я тут не исключение и, откручивая время назад, даже не представляю, как бы все пошло, если бы не пришла сюда. И какой бы была, тоже не представляю.

- Компьютер - вещь прекрасная, но, как и у всякой механики, у него есть неприятная способность зависать. Если это происходит, не дай Бог, в прямом эфире, то что делать звукорежиссеру - хлопать крыльями в испуге, вращать глазами, хватать ртом воздух?

- Хлопать крыльями и вращать глазами - у меня это все было. Сейчас, чтобы избежать тишины в эфире, я спокойно беру пластинку слева от себя и пускаю музыку, преимущественно инструментальную, а потом начинаю выяснять отношения с компьютером.

- Ладно, компьютер - дело поправимое, но что испытывают ведущий и звукорежиссер во время общения со слушателями в прямом эфире? Это ведь, по-моему, как по минному полю идти, никогда же не знаешь, что может произойти в следующую секунду, какое слово на том конце провода услышишь.

- Фишка все же у меня в руках, хотя, повторю, в прямом эфире - слово не воробей. Остается только доверять слушателям, ведь предварительной прослушки звонков не практикуем. Ну что ж, это еще одна особенность прямого эфира. Потому он и требует особых качеств от ведущего и звукорежиссера - хорошей реакции, умения найти мгновенный ответ, ведь в прямом эфире слушатель может кого угодно поставить в тупик. Но к чести наших ведущих они из подобных ситуаций способны выходить очень красиво.

- У вас авторская программа «Вечерняя звезда», но она-то идет в записи. А в ведущие не тянет?

- Нет, не тянет, знаю, что иногда от волнения человек в прямом эфире может забыть даже собственную фамилию, не говоря уже о фамилии звукорежиссера. В прямом эфире совершенно другое ощущение, даже люди, с ним тесно связанные и профессионалы в полном смысле, все равно ни от чего не застрахованы и немного опасаются. Но если чувство опасности уходит - это уже сигнал тревоги, тогда надо взять паузу, отдохнуть, даже профессионал должен немного бояться прямого эфира.

- Вам не кажется, что в этом есть какой-то парадокс?

- Нет. Я ведь хотела только сказать, что ужаснее всего, когда дело превращается в привычку, замыливается.

- Значит, экстремальные ситуации лучше?

- Нет, конечно, и лучше бы все же без них... Однажды, как всегда в 5.15 утра, перед началом утренней программы я уже была на рабочем месте и ждала ведущего. Но вот до начала эфира 10 минут остается, а его все нет. А потом вообще пришло время эфир начинать. Я ставлю музыкальные заставки, сообщаю время, в эфир идут полагающиеся в это время рубрики, ведь программа готовится заранее. Словом, все, как всегда, и так продолжается длинные, как вечность, полчаса до того момента, пока ко мне все-таки не присоединился припоздавший ведущий. Я же одновременно до него дозванивалась, будила. Но самое важное, что слушатели ни о чем не догадались.

- А не смущает, что программы концертов по заявкам, которые вы ведете по выходным, часто не отличаются разнообразием, как заряжается один хит, так и звучит изо дня в день, из передачи в передачу.

- Смущает. Мне кажется, что люди, думая о своих заявках, почему-то ориентируются не на свой выбор, а на выбор других, хотят слушать то, что слушают другие. А ведь наверняка у каждого есть собственная, дорогая только ему песня, но о ней, дозвонившись в эфир или на автоответчик, человек почему-то не вспоминает.

- Так ведь он знает, что Верку Сердючку с ее уже опостылевшей кому-то «Все будет хорошо» вам и искать не надо, а какая-то действительно редкость может обернуться проблемой.

- Может. Но сразу скажу, что к уникальным заявкам мы относимся особенно трепетно. И делаем все, чтобы найти такую запись. Можно вспомнить наши традиционные «Рождественские благовесты», на которых работает вся наша команда звукорежиссеров. В течение двух недель они только тем и заняты, что вместе с музыкальными редакторами занимаются поисками заявленной музыки. Что-то находится само собой, а на поиск чего-то может уйти даже несколько дней.

- А что, будь такая возможность, вы бы хотели услышать в эфире по собственной заявке?

- Песен, что люблю, к которым могла бы возвращаться вновь и вновь, много. На целый концерт хватит.