Мы живем в параллельных мирах

Игорь КАЛАКАУСКАС,
учитель

Реформу образования многие просто обозначают числом «2007». Несомненно, эта дата станет некоей лакмусовой бумажкой, которая явственно продемонстрирует не столько саму «реакцию», сколько ее необратимость. Ведь известно, что в политике нередки случаи отмены какого-либо решения, однако после начала его реализации такого почти не происходит.

На момент начала 90-х годов прошлого века в эстонском обществе доминировали настроения, замешанные на недовольстве советской властью и, мягко говоря, на недолюбливании коренной нацией этнических русских как живое олицетворение этой самой власти. Даже представители эстонской культурной элиты не скрывали своей надежды на скорую реализацию идеи «чемодан — вокзал — Россия». Решение о переводе русских школ на эстонский язык обучения возникло раньше так называемого процесса интеграции. Думается мне, что последняя идея была подсказана все той же Европой, для которой со стороны была гораздо заметнее назревающая опасность межэтнических столкновений.

Сейчас, когда ко всем потихоньку приходит прозрение и осознание глубины совершенных ошибок, настала пора расхлебывать ту кашу, что заварили нам полтора десятка лет назад. Но ситуация уже заметно изменилась. Поколение поющих революционеров ушло на второй план, а пришедшие им на смену молодые и амбициозные политики соревнуются друг с другом, кто первый и наиболее убедительно признается в любви к Европе и ее непреходящим ценностям. Эксперимент с русским образованием никому из них не хочется начинать раньше оговоренного срока. Тут еще, как назло, выборы. Не случайно, что на тему перспектив русского образования на страницах «Молодежки» высказалась советник министра по делам народонаселения, но не образования.

Кадры

Среднестатистический учитель в Эстонии стремительно стареет. Несмотря на непрекращающийся выпуск дипломированных педагогов, многие из новоявленных учителей не торопятся переступать пороги школ, чтобы нести «разумное, доброе, вечное». Те, кто все-таки переступает, нередко сталкиваются с проблемами, готовиться к которым в университете не учили и которые для них оказываются непреодолимыми. Особой поддержки со стороны опытных педагогов «новобранцы» тоже не получают — в силу разных причин. Поэтому часто молодые преподаватели и не пытаются доказать окружающим свое право заниматься педагогической деятельностью и не упускают возможности перейти на более спокойную и не менее оплачиваемую работу – здоровые амбиции в нашей среде встречаются все реже. Измученные бесконечными установками того же министерства: «учитель обязан…», школьные педагоги уже ни на какое просветление не надеются и обреченно ждут 2007 года. Для слишком многих из них kesktase является потолком их знания языка, преподавать же на государственном языке планируют единицы.

Предметы

Таллиннским русским учителям уже известны проекты Департамента образования, заключающиеся в выборе предметов, первыми идущих «на заклание» — преподавание на эстонском языке. Дискуссия разворачивается вокруг предметов «второго эшелона» — то есть тех дисциплин, которые начнут преподавать на эстонском языке на втором этапе реформы (думаю, для читателя не будет удивлением узнать, что первыми должны «пасть» музыка, искусство, физкультура).

Разумеется, эстонских чиновников (это же не на их детях будут экспериментировать!) мало смущает то обстоятельство, что обучение предмету уходит на второй план, главное — «погружать в язык». Уже начинает просматриваться тенденция, что, дескать, гуманитарные предметы надо переводить на эстонский язык во вторую очередь. Мне как преподавателю истории от этого становится не слишком весело. Безусловно, если для кого-то этот предмет — перечень дат и событий, то, как говорится, no comments. Но лично для меня наука, которую я преподаю, всегда была важна логикой событий и фактов, их хитросплетения и взаимного влияния — боюсь, на неродном языке в эти нюансы никто не захочет погружаться. Подозреваю, что это обстоятельство является для апологетов реформы побочным, но отнюдь не лишним продуктом.

Очевидно, что те учащиеся, на ком начнется поэтапное претворение реформы в жизнь, окажутся за бортом призовых мест на олимпиадах и госэкзаменах (а значит, и с более низким баллом в аттестате) — достаточно будет тексты заданий и тестов хотя бы частично оставить без перевода на родной язык.

Выхода из сложившейся тупиковой ситуации я пока не вижу. Отступать от реформы государство не станет, на баррикады русские школьники и их родители не пойдут. Принципиальная ошибка, по моему мнению, заключается не в желании реформу реализовать, а в нежелании понять, что процесс интеграции — процедура, рассчитанная не менее чем на 30-40 лет. Любые попытки ускорить его натолкнутся на пассивное сопротивление (так принято называть реакцию коренного населения Эстонии на действия советской власти) трети населения страны. Ведь мы продолжаем жить в параллельных мирах, мирно сосуществуем: эстонцы и «неэстонцы». Постепенный поиск точек соприкосновения двух менталитетов, увеличение числа этих самых «точек» есть тот путь, по которому стоит идти.

Русская община не созрела пока для эстонизации русских школ (будем называть вещи своими именами!), но уже не ставит под сомнение необходимость хорошего владения государственным языком для своих детей. И если эстонское государство на самом деле хочет интеграции, то путь двуязычия, пусть и при условии постепенного сокращения использования неэстонского языка, — единственно возможный путь общественного развития.

Ни у кого нет сомнений, что реформу начнут реализовывать. Но в наших силах пока еще повлиять на способы и методы этой реализации.