Эстонский язык обходится дорого...

Юри Валге пишет в Postimees о том, какую «выгоду» принес бы нам отказ от эстонского языка и переход на английский.

Давно известно, что через сто лет от 5000-7000 языков в мире останется только 400. Останутся «большие» языки, которые защищают себя сами, а также очень «небольшие», так как для их развития существует специальная Европейская хартия. Эстонский письменный язык не относится ни к «большим», ни к «малым» языкам, поэтому следует серьезно взвесить целесообразность его развития. Так как нет ни одного экономического аргумента, который бы поддерживал эту целесообразность.

Образование и наука определяют устойчивое развитие общества, поэтому и начинать следует с них. К тому что в 2007 году в языке обучения произойдут большие изменения, уже привыкли. Но эти изменения создают предпосылки для более масштабных изменений - к переходу на английский язык обучения, который должен завершиться к 2011 году.

Автор называет только несколько плюсов возможной реформы. Так, по его мнению, возникнет возможность отказаться от дорогого и конфликтного производства учебников на эстонском языке - ведь мир полон учебников на английском, отвечающим всем современным требованиям (может возникнуть только проблема с выбором издательства). Молодежь, получившая образование на английском, гораздо конкурентоспособнее тех, кто оканчивает гимназию сейчас. Поэтому в дальнейшем у тех, кто захочет работать за границей (у медсестер, водителей, обработчиков рыбы), не возникнет никаких проблем с языком.

Освободятся деньги, которые тратятся и которые запланированы на программу интеграции. Будут решены трудные проблемы, связанные с учебными программами, - вместо сократившихся уроков эстонского языка можно было бы преподавать что-то другое, а то и вовсе уменьшить нагрузку детей.

Большую экономию автор статьи видит также в изменении языковых исследований - исчезла бы всякая необходимость в развитии терминологии, в университете обучали бы только специалистов по истории языка и диалектам. Не нужно было бы издавать эстонско-финские словари, потому что англо-финские словари имеются. Переводчиков бы больше не понадобилось.

И это ведь только часть новых возможностей, венцом которой должен стать пересмотр основ языковой политики. Ведь в Эстонии уже предлагалось ввести два государственных языка, но это все же половинчатое решение (как и нынешняя поддержка развития эстонского языка).

Так как два государственных языка для Эстонии явно многовато, а рыночная ценность эстонского языка низкая (из тысяч вузов мира его учат только в полусотне), всем нам было бы полезно перейти на государственный язык, который употребляется во всем мире.

В стране уменьшилась бы неудовлетворенность, укрепилась бы политическая стабильность, потому что можно было бы ликвидировать Языковую инспекцию, и больших эстонцев никто бы не упрекнул в преследовании малых народов.

Внешнеполитические плюсы были бы неизмеримы - мы бы стали государством, которое первым полностью убрало бы главное препятствие на пути свободного передвижения рабочей силы - местный язык.

Тем самым мы бы подали мощный сигнал колеблющимся Мальте и Ирландии и могли бы положить основу языковой унификации всего Европейского союза. Ни одна страна не смогла бы упрекнуть нас в неправильной языковой политике - национальный аргумент просто-напросто исчез бы.

Разумеется, возникли бы некоторые проблемы. У нас уже есть печальный опыт сжигания книг, поэтому от таких радикальных методов нужно отказаться. Но учебные программы нужно пересмотреть, изъять произведения, пропагандирующие эстонский язык, а приключения Калевипоэга заменить приключениями Гарри Поттера (издания о стратегии развития эстонского языка придется каким-то образом изъять в Эстонии и в остальных странах ЕС и всего мира).

Очевидно, придется создавать социальные программы для учителей эстонского языка, потерявших работу (на это пойдут небольшие деньги, так как после того, как они сдадут экзамен по английскому языку, часть денег, которые они уплатят за курсы, им будет возвращена). Придется каким-то образом помочь справиться со стрессом тем дедушкам и бабушкам, которые из-за языкового барьера не смогут общаться с внуками.

Стоило бы подумать о том, что памятники таким людям, как Кристьян Яак, Рейман, Тыниссон, можно было бы отвезти в один парк. Они бы напоминали и предупреждали о том, что даже такие умные и честные люди могут ошибаться и отстаивать идеи, которые наносят один вред эстонскому народу.

Эдаким ностальгическим мостиком к прошлому могли бы стать переводы пары народных песен на английский язык. Возможно, проблемы будут еще, но это чепуха по сравнению с тем высоким чувством, которое охватит нас в каком-то деревенском магазине на полуострове Кыпу, когда местная продавщица в шотландской юбке радостно улыбнется нам и скажет: «Welcome to Estonia!»