На балтийском пути

Лев ЛИВШИЦ

О море времени!
Седые воды,
Где волны будто годы…
Простерлось ты вокруг
всего земного,
И наглотавшись жертв,
глотаешь снова.
Перси Шелли

В конце Морского бульвара, около башни Толстая Маргарита, невысокий земляной холм, остатки некогда грозного Хорн-бастиона, построенного в 1650 году для защиты города со стороны моря. Сегодня он превратился в своеобразный мемориал по погибшим в море. С его южной стороны памятник жертвам гибели парома “Эстония”, на самой горке - поставленный чуть ли не на следующий день после этой страшной трагедии белый крест. Тут же лежат старые якоря. У каких берегов врезались в морское дно эти выщербленные ржавые якоря? Ясно одно - в последний раз их отдавали в Таллиннской бухте. На ее дне покоится множество затонувших по разным причинам судов. За тысячелетия воды бухты бороздили сотни тысяч больших и малых судов, многие из них обрели здесь вечный покой. Погибли от непогоды, в бою, от злого умысла и неумения.

Старый буфет

Году в 1947-м или 1948-м, когда после военного лихолетья люди начали восстанавливать, а чаще заново устраивать свой быт, решили мы купить буфет для посуды. Мебель можно было тогда найти только в комиссионных магазинах. Один из них был на улице Пикк, там, где впоследствии находилось одно из помещений кафе “Пярл”. В узком и глубоком помещении стояли вперемежку старые столы, стулья, вешалки, напольная лампа в виде негра с факелом в руке, чучело медведя с подносом, вазы, посуда, самовары, примусы… Среди этого старья выделялся относительной новизной буфет темного дерева. Невысокий пожилой продавец сказал, что вещь сделана из мореного дуба, которому чуть ли не пятьсот лет. На мой вопрос, откуда ему это известно, он сослался на сдавшего буфет на комиссию столяра, который объяснил, что изготовил его из древесины старого парусника, поднятого со дна моря. Честно говоря, рассказу продавца не поверил, думая, что это удачная, но слишком неправдоподобная реклама.

Но вскоре я впервые побывал в Таллиннском Морской музее, который занимал тогда небольшое здание рядом со стенами сгоревшей еще в 1917 году башни Толстая Маргарита. Там мне показали макет обнаруженного на дне Таллиннской бухты затонувшего в конце ХV - начале ХVI столетия средневекового парусника. Останки его были подняты в середине тридцатых годов прошлого века энтузиастами и доставлены к причалу порта, но чтобы расплатиться за подъемные работы, все останки древнего парусника, 330 кубометров моренного морем дуба, пришлось продать таллиннским мебельщикам. Узнав об этой истории, очень сожалел, что не поверил рассказу о происхождении старого буфета.

Цел ли тот старомодный буфет и все остальное, что было сделано из дуба, пролежавшего на дне бухты Бог знает сколько столетий? Возможно, стоят в каких-нибудь квартирах шкафы, буфеты, столы или просто стулья из мореного дуба и ждут, когда их заменят на модную “стенку” или другую современную мебель, заменят и выбросят на помойку.

О пиратах и датском адмирале

Жаль, что так случилось - остатки старого парусника могли бы о многом рассказать. Море строго хранит свои тайны, а люди порой бездумно уничтожают его подарки…

Возможно, можно было бы узнать, как погиб этот парусник. Потопили ли, например, его пираты, которые охотились за торговыми судами ганзейских городов, грабили их и топили. Автор одной средневековой хроники писал: “Пиратство в Северном море, а также и в других морях, у шведов, датчан, норманнов, саксов, англичан, руссов, настолько усилилось, что от разбойничьих набегов пиратов не был защищен никто ни на море, ни на суше. Так шведы грабили англичан и руссов, датчане - норманнов и саксов, саксы - англичан и французов…” В 1565 году в Ревельской бухте, у острова Аэгна, появился пират Серен Норби, который перехватывал проходившие через пролив в бухту купеческие суда, безжалостно грабил их и топил.

А может быть, это случилось летом 1569 года, когда на Ревельский рейд неожиданно ворвался датский флот. По утверждению автора “Хроники Ливонской провинции” Бальтазара Руссова, датский адмирал Пер Мунк захватил более 30 кораблей, разграбил их и многие потопил. Та же участь постигла зашедшие в Ревельскую бухту суда шведских купцов.

“В 1676 году, - писал все тот же Руссов, - всю осень, до Нового года, дули страшные ветры, и море бесновалось так, как никогда прежде, и ни в один год под Ревелем не затонуло столько судов с полным грузом…”

Наш шанс и козырь

Приплывали в эту удобную для мореплавания бухту суда из разных городов и стран, и было их много. Особенно после того, как в ХIII столетии Ревель стал ганзейским городом, центром транзитной торговли, объемы которой были огромны. Судите сами: в 1368 году из Ревеля в Любек было отправлено только на одном судне 150 тысяч полученных из России беличьих шкурок, а 15 июля 1442 года в Ревельскую гавань пришло за одно лето 57 судов с солью из Франции. Все эти товары разгружали, складировали и затем отправляли по назначению, получая при этом немалую выгоду.

С тех пор прошло немало столетий, и снова Таллинн стал центром транзитной торговли, и все чаще в последнее время его по делу или просто так называют “ганзейским городом”, порой забывая, что в этот средневековый союз входили и другие города Эстонии: Тарту, Пярну и Вильянди. Широко отмечают так называемые “ганзейские дни”, преврщяя их в обыкновенную ярморку. Далеко не все организаторы этих дней знают подлинную историю Ганзы. А она весьма и весьма поучительна, ибо опыт прошлого - не просто история, но и уроки ее в назидание потомкам.

Взять хотя бы такой вопрос - что послужило толчком к возникновению Ганзейского союза? Как ни странно, ответ можно найти в нашей действительности. Один мой знакомый, в прошлом инженер-конструктор одного из таллиннских заводов, после закрытия предприятия вынужден был заняться “челночным” бизнесом. Раз в месяц он отправлялся за товаром в европейские страны, но не один. Собирались несколько “челноков”, нанимали автобус - и в дорогу. И не потому, что так дешевле, а потому, что надежнее: легче защитить себя и товар от лихих людей, промышлявших на дорогах некоторых стран по пути их следования.

Так же, как и в наши дни, сотни лет назад во время разгула пиратства, отправляясь с товарами в плавание по Северному и Балтийскому морям, купцы объединялись в товарищества, нанимали вооруженный корабль, а после благополучного завершения плавания и возвращения домой товарищества распускались. Так было положено начало системе совместной защиты, но уже в ХII столетии эти товарщества стали более-менее постоянными организациями. Возникли настоящие купеческие союзы - ганзы. Древнее немецкое слово “ганза” в своем первоначальном значении - группа людей, толпа. Со временем этот термин стал обозначать союз нескольких, как теперь говорят, “физических” лиц, связанных общей целью, а члена такого союза именовали - “ганз”.

Однако уже в начале ХIII столетия оказалось, что купеческие товарищества не в состоянии защитить свои интересы. И на их основе стали возникать союзы не отдельных купцов, а торговых городов с целью создания наиболее выгодных условий для торговли, охраны, расширения и защиты своих прав и привилегий, обеспечения безопасности передвижения товаров по морю и суше.

В истории Ганзейского союза было и доброе, и злое, и, заглядывая в историю, анализируя удачи и просчеты ганзейских купцов и политиков, по-моему, необходимо понять, верно ли мы поступаем в схожих ситуациях. Вот только один пример - еще совсем недавно слово “союз” вызывало у многих местных политиков (и не только у них) аллергию, но вот Эстония всего через десять с небольшим лет вошла в союз европейских стран, и теперь жизнь нашей страны во многом зависит не от Москвы, а от Брюсселя. Оказалось, что пребывание в союзе объективная необходимость. Достаточно вспомнить, что именно союзы торговых городов запада и востока Европы помогли нашему городу не только выжить, но и войти в историю.

Время меняет все: и государства, и города, и политику, расцвет и кризисы экономики. Неизменным остается только география. Как и восемь веков назад, Таллинн стоит на берегу удобной морской бухты, на перевале между Западом и Востоком, и по-прежнему географическое положение - его шанс и козырь! Главное - не забывать, что торговые пути, как текущая с гор вода, ищет наиболее удобные пути для своего потока и обходит при этом любые препятствия.

Когда-то тридцать пятый президент США Джон Кеннеди заметил: “Слово “кризис”, написанное по-китайски, состоит из двух иероглифов: один означает “опасность”, другой - “благоприятная возможность”.