Эвтаназия школы

Система образования страны в тупике. Декларированные реформаторами равные возможности для всех учащихся остаются лишь словами. Большинство встречных предложений практиков, специалистов и политиков оставлено без внимания. Остается лишь удивляться упорству, с которым реформа навязывается обществу. Таково резюме выступления в газете Postimees бывшего министра образования социал-либерала Пеэтера Крейцберга.

Автор считает, что новый закон об основной школе и гимназии еще более ускорит материальное расслоение учебных заведений. Низкая рождаемость заставит нас менять схему размещения школ, но, так или иначе, школьная система должна быть равномерно размещенной и в любом уголке страны обеспечивать учащимся качественное образование. При этом ни о каком соревновании за численность учащихся в школе речи быть не должно. У наших школ стартовые позиции совсем не одинаковые, а порой разнятся, как небо и земля.

Реформа планирует изменить существующую систему финансирования общеобразовательных школ. Конкретика пока не предложена, но те документы и распоряжения, что уже сделаны, говорят, что изменения будут, скорее, к выгоде акционерного общества, управляющего государственной недвижимостью, чем самой школьной сети Эстонии.

Обстоятельная дискуссия о реформе, по сути, не идет, такое ощущение, что реформу просто хотят проголосовать в парламенте, навязать ее без детального представления.

Автор приводит пример с декларацией об оптимизации школьной сети, суть которой никак не раскрыта,—что под этим подразумевается, неизвестно. Ни тебе критериев, ни тебе принципов.

Реформа предлагает единую для всех ставку подушных денег, состоящую из двух компонентов—общереспубликанского и местного, которые, как обтекаемо говорится, должны обеспечить эффективное существование школы и инвестиции в нее. Подушные деньги планируется выплачивать всем без исключения школам, включая частные. Подушные деньги двигаются вслед за учеником, если он меняет школу в поисках лучшей. Таким образом, существующая практика финансирования учебных заведений резко меняется. До сих пор государство финансировало только свои государственные школы, руководствуясь объективными критериями (например, территориальная близость школы к жилью учеников). Если позволить подушным деньгам двигаться свободно, то родители, безусловно, предпочтут искать школы, где дают лучше образование. Тем самым государство снимает с себя обязанность заботиться о том, чтобы школьное образование было всюду равномерно хорошего качества. Подушные деньги вынудят родителей покупать образование там, где, по их представлениям, оно лучше. Но ведь элитарные школы не в состоянии принять всех детей, немало учеников останется в «не лучших школах». Чем же они провинились, что их условия образования будут год от года все хуже и хуже? По мнению Крейцберга, за идеей свободного движения подушных денег стоит принцип: не школу приблизить к ученику, а ученика двинуть на поиск школы.

В отличие от действующей системы финансирования новый законопроект имеет еще одну характерную особенность. Если прежде инвестиционные средства школам выделялись по выбору парламента, то теперь они включены в подушные деньги. То есть местному самоуправлению будет ежегодно капать некая сумма инвестиций, зависящая от количества учащихся,—примерно по 1500 крон на человека. Отсюда крупные самоуправления будут иметь соответственно более крупные суммы инвестиций, на которые можно за год привести в порядок целую школу. Но в Эстонии 99 малых самоуправлений, имеющих каждое всего по одной школе. Средняя численность учеников в таких школах чуть более сотни. Значит, за год инвестиций для них будет примерно 150 тысяч крон. Дай Бог отремонтировать на них хотя бы один класс.

Возможности малых самоуправлений к самофинансированию тоже весьма сомнительны. Вывод один: свободная конкуренция школ приведет к массовому вымиранию, прежде всего, малых провинциальных школ.

Законопроект об основной школе и гимназии не отменяет положения, по которому ученик, перейдя в другую школу, уносит за собой и подушные деньги. Школа, сохраняя его учебное место, остается без этих средств. Чем же провинились оставшиеся в школе ученики, что условия их учебы стали хуже только потому, что один из них ушел? Где же тут принцип равенства возможностей? Действующая система финансирования школ уже разорила многие школы на селе, а что будет дальше?

Новая схема финансирования напоминает автору эвтаназию. Если у реформаторов есть замысел извести малые школы, то пусть так и говорят, а не оставляют тысячи детей прозябать во все более ухудшающейся учебной обстановке, пока их школы не отомрут окончательно.

Есть у реформаторов еще одно предложение: рассматривать школьные расходы на персонал и хозяйственные нужды не раздельно, а как единое целое. Тогда, мол, директор сможет сам решать, за счет чего или кого увеличивать или уменьшать траты.

Но дело в том, замечает Крейцберг, что у нас одни школы сияют как именинники, а по другим сквозь щели гуляют сквозняки. Школы, которые отремонтированы за счет государственных и муниципальных средств, действительно могут часть средств, предусмотренных на хозяйственные расходы, перенаправить на повышение зарплаты учительскому персоналу. А как быть школам, нуждающимся в ремонте? Эти явно не смогут на равных с первыми соревноваться по уровню учительских зарплат. Им деньги нужны на ремонт.

Иными словам, о равных условиях для всех школ и учеников у нас говорить не приходится. В конечном итоге учителя и вся школьная сеть в результате реформ сосредоточится там, где будет больше инвестиций, где учителям платят большую зарплату. Это означает, что школы останутся у нас только в городах и крупных центрах.

Реформа заставляет школы и учеников бессмысленно соревноваться в изначально неравных условиях. О какой тогда политике равных возможностей может идти речь? «МЭ»