Каждый из нас сад, и садовник в нем — воля…

Нелли КУЗНЕЦОВА

Эти слова, вынесенные в заголовок, написал Антс Паю на заглавном листе своей новой книги, вышедшей в конце 2004-го, теперь уже прошлого года. И мне кажется, хотя он и не говорит об этом, что это девиз всей его жизни.

Я не знаю, как рассказать об этом человеке в одном газетном материале. Это все равно, что пытаться ложкой вычерпать море… Сколько ни пиши, все будет мало. Слишком широк, многообразен, притягательно талантлив этот человек. Знаю его много лет, и все равно всегда удивляюсь этой неуемной его жажде жизни, необычайной щедрости души, неиссякающему интересу к людям, необыкновенным его замыслам, которые он ухитряется претворять в жизнь, сколь бы фантастичными, несбыточными они порой ни казались. Всегда вспоминаю великого нашего мудреца-сказочника Шварца: «Слава безумцам, которые живут как будто бессмертны». Эта фраза волшебника из «Обыкновенного чуда» как нельзя лучше подходит к Антсу.

Общественный деятель, журналист, путешественник, исследователь — и это еще далеко не полный перечень направлений его деятельности, его увлечений, пристрастий… Сам он считает себя эстонцем, и, разумеется, таковым является, но скорее он все-таки гражданин Мира.

Вот, например, в 2001 году в составе международной группы он отправляется на Северный полюс. Самолет, вертолет, потом пешком — через льды, снежные торосы, сквозь северную пургу… Меньше чем через три года ему исполнится 60, но возраст как будто совсем не помеха в этом сложнейшем, опаснейшем маршруте, на который не отваживаются и гораздо более молодые люди.

За организацией этого ледового похода стоял Артур Чилингаров, известный полярный исследователь и вице-спикер Государственной думы России. И совсем неудивительно, что два этих, в чем-то похожих человека подружились.

У группы, с которой шел Антс, была конкретная цель. В России тогда возникли разговоры о возобновлении полярных станций «Северный полюс». И надо было провести предварительную ледовую разведку, определение возможностей. Антс же, помимо всего этого, шел и с особой миссией. Как раз 65 лет назад на льды в Северном Ледовитом океане высаживалась легендарная четверка «СП-1» — папанинцы. Начальником этой экспедиции был Отто Юльевич Шмидт, а все подготовительные работы, высадку зимовщиков обеспечивал известный тогда летчик, эстонец Леонхард Круузе, уроженец Отепя. Он, кстати, уже много позже скончался в Москве, но похоронен все-таки в Отепя, на родине, по которой тосковал.

Антс рассказывает, что по разным документам выяснил: самого Круузе на Северный полюс не пустили, может быть, оттого все-таки, что эстонец. А он был упрямым, самолюбивым человеком. И однажды на своем самолете долетел все-таки до Северного полюса, сбросил туда канистру, предварительно выкрашенную им в красный цвет. Как знак своего присутствия в этом недоступном месте… Антс со своим характерным, лукавым смешком сказал, что потому и пошел на Северный полюс, чтобы найти ее, эту канистру. Но, увы… Он ее не нашел. За эти 65 лет нашелся некто, зверь или человек, «который ее утащил».

Кстати, в те же дни исполнялось 100 лет со дня гибели в Северных водах другого знаменитого эстонца, ученого, геолога, полярного исследователя Эдуарда Толля. Он был известен своей удивительной мечтой — стремлением найти Землю Санникова. Это он, представляя на заседании ученого совета Российской Академии наук план такой экспедиции в Восточно-Сибирское море, сказал: «Мы, русские, пользуясь опытом своих предков, в состоянии организовать экспедицию для открытия архипелага, лежащего на север от наших Новосибирских островов». Увы… Землю Санникова он не нашел. И мне порой кажется, Антс Паю, такой же романтик, как Эдуард Толль, столь же неудержимый в своих замыслах, продолжил бы дело своего земляка, поиски этой легендарной земли, если бы уже не было доказано, что ее все-таки не существует. Но что бы было со всеми нами, если бы на свете не было мечтателей. Многое так бы и осталось неоткрытым, непознанным.

Антс Паю в память об этих знаменитых своих земляках принес на Северный полюс флаг Йыгева.

А другую свою мечту Антс Паю все-таки воплотил в жизнь. И даже трудно себе вообразить, каких трудов, какого упорства, каких бесконечных усилий это от него потребовало. Речь идет о музее Антона Таммсааре в Красной Поляне на Кавказе, в эстонской деревне Эсто Садок… Созданный по инициативе Антса, подпитываемый его глубокой верой, убежденностью, что это важно, нужно для всех, для Эстонии и для России, он существует уже полтора десятка лет.

Красная Поляна — вообще уникальное место. История ее поразительна. Об этом свидетельствуют развалины старинных крепостей, найденные здесь древнейшие памятники времен III-II тысячелетий до нашей эры. Именно здесь было объявлено об окончании печально известной Кавказской войны, в честь чего был разбит парк.

В этих местах любили отдыхать знаменитые писатели. И совсем не случайно я вспомнила здесь великого мудреца Евгения Шварца, тоже бывавшего в Красной Поляне. В основу его «Обыкновенного чуда» положены легенды этих мест.

Антс тоже появился здесь отнюдь не случайно. Он, проехавший всю Россию, от Балтийского до Японского морей, чтобы посмотреть, узнать, как живут эстонцы, некогда бежавшие сюда со своей родины, конечно, не мог не приехать и в Красную Поляну. Эстонцы обосновались здесь более 100 лет тому назад. А в 1912 году здесь жил и Антон Таммсааре, лечившийся тогда от туберкулеза. Здесь, в Красной Поляне, в Эсто Садке он написал свою необыкновенную вещь «Мальчик и бабочка». Антс говорит, что, читая ее, испытывает такое же потрясение, как и при чтении «Маленького принца» Экзюпери. Помните? «И снова меня оледенило предчувствие непоправимой беды. Неужели, неужели я никогда больше не услышу, как он смеется? Этот смех для меня — точно родник в пустыне». Так — у Экзюпери. Антс убежден, что в «Маленьком принце» дана модель идеальной Смерти, хотя мне так не кажется. Недаром ведь в конце Экзюпери пишет: «Не забудьте утешить меня в моей печали, скорей напишите мне, что он вернулся…» И все же Антс прав, в этих своих произведениях Экзюпери и Таммсааре очень близко подошли друг к другу. По мыслям, по настроениям… Правда, в «Мальчике и бабочке» больше жизненной энергии. Так во всяком случае кажется Антсу.

И он не мог не посмотреть на дом, где Таммсааре это написал. Впервые он появился там в 1978 году. Тогда в доме жили четыре семьи. Как он сумел убедить сочинское руководство дать этим семьям другие квартиры в те-то давние советские времена, освободить этот дом для музея, как-то обустроить его — остается загадкой. Тут даже известного обаяния Антса могло не хватить. Требовались очень весомые аргументы.

Кстати, в прошлом году глава администрации Сочи В. Колодяжный, направляя в Эстонию письмо с предложениями по дальнейшему сотрудничеству, особо отметил роль Антса Паю в процессе укрепления дружественных связей между нашими странами, между городом Сочи и Пярну, которые стали побратимами. Может быть, это и называется народной дипломатией, и что-то очень хорошее получается, когда за дело берутся такие люди, как Антс Паю. Может быть, эта народная дипломатия пересилит все же неприязнь и противостояние политиков. Во всяком случае, хочется на это надеяться.

А тогда, 15 лет назад, когда музей Таммсааре стал создаваться, известие об этом многими было встречено с волнением и благодарностью. Пожилая женщина из Эсто Садка принесла в этот начинающийся музей библию, которую когда-то, более 100 лет назад, несли, пряча на груди, под одеждой, эстонцы, добиравшиеся сюда с великими трудностями и лишениями через перевалы и горы Кавказа. Она, собственно, и стала началом экспозиции. А потом Антс и его товарищи-единомышленники привезли сюда много экспонатов из Эстонии. И теперь, в сущности, это не просто музей великого писателя, классика Эстонии, но и музей, лицо эстонской культуры на Кавказе.

Но есть и еще нечто, совершенно необыкновенное в этом месте. Это «Дерево Дружбы», чудо-дерево, тайна, заложенная природой и лучшими умами планеты. У него удивительное прошлое и не менее замечательное настоящее.

В далеком 1934 году маленькое деревце дикого лимона начало участвовать в уникальном эксперименте. Ученый-биолог Ф.Зорин для получения новых морозостойких сортов цитрусовых стал прививать в крону этого деревца мандарины, грейпфруты, апельсины и т.д. На одном опытном дереве разместилась мировая коллекция — 45 сортов и видов цитрусовых.

В 1940 году дерево увидел академик, полярный исследователь Отто Шмидт. Оно предстало перед ним во всем своем великолепии — с совершенно разными и яркими плодами. И Шмидт захотел сам сделать прививку на это дерево. Так появилась новая — авторская — веточка. И так родилась новая традиция. Посланцы многих стран, именитые гости удостоились чести сделать на этом дереве свои прививки. С разных концов планеты сюда присылают и землю, чтобы дереву легче и лучше жилось, чтобы оно дольше сохранялось. Теперь уже возле него появились и другие деревья — тоже с прививками, авторскими ветками представителей разных стран. Среди них есть и следы присутствия эстонских деятелей культуры. Теперь это уже настоящий музей, уникальный музей «Дерева Дружбы». И в конце прошлого года Антс Паю привез туда два письма. Одно из них было подписано министром культуры Эстонии Урмасом Паэтом, и в нем выражалась благодарность «за бережное сохранение живых автографов эстонских деятелей культуры на ветках «Дерева Дружбы». А в другом, подписанном Артуром Чилингаровым, вице-спикером Госдумы РФ, президентом Ассоциации полярников, Героем Советского Союза, подчеркивалось, что этот уникальный музей, у истоков которого стояли участники первой советской дрейфующей научно-исследовательской станции «Северный полюс-1» во главе с И. Папаниным, является прекрасным примером того, как надо помнить о прошлом, сохраняя и поддерживая сложившиеся традиции старших поколений, и думать о будущем, о тех, кто придет к нам на смену, воспитывая новые поколения на лучших примерах своей истории.

Ну, а то, что именно Антс Паю привез эти письма в Сочи, в уникальный музей-сад, тоже не удивительно. Он появляется везде как посол доброй воли, без шума, какой-либо аффектации, броской рекламы и т.д., тихо и спокойно делая то, что считает нужным, в чем убежден.

Понимаю, что рассказ мой слишком отрывочен, фрагментарен. Но я предупреждала, говорить об этом человеке сложно, слишком много в нем всего, слишком многое связано с ним, с его именем.

Как рассказать, например, о его болезни? В декабре 2003-го, фактически год назад у него лопнула аорта. Семь человек из десяти умирают при этом в первые же пять минут. Но и остальных трех спасти трудно, почти невозможно. Тем более, что у Антса начались еще и осложнения. Сгустки крови от этой лопнувшей аорты попали в вены, плотно закупорив их. У Антса почти полностью отнялись ноги. Два-три месяца упорной борьбы, бесконечной, изматывающей, непереносимой боли, операции…

Он думал, что не выживет. Хотя как он мог умереть — с его-то мощнейшей энергетикой, с его неуемным желанием жить и работать? Борясь с этой болью, с болезнью, с послеоперационными осложнениями, весь опутанный проводами, по которым, как он говорит, «что-то в него вливалось и переливалось», он начал придумывать — что бы вы думали? — гранитно-скульптурный фестиваль. Еще из больницы, совсем еще слабый, еще фактически не научившийся ходить, он начал рассылать письма в посольства, скульпторам, возможным меценатам-спонсорам. Ведь проведение такого грандиозного мероприятия требует огромных средств. Ему удалось собрать 804 тысячи крон. Все это были, как говорит Антс, приношения. Очень разные люди, из Эстонии, из России, зачастую даже незнакомые между собой, поверили Антсу, им достаточно было имени этого человека, ведь всем известны его честность, порядочность, его чистое сердце. Простите, если кому-то это покажется банальностью, но это правда, это так и есть.

Хотя только денег было все-таки недостаточно, требовались огромные организационные усилия. И выйдя из больницы, еще не окрепший, еще мучимый болями, Антс, как он сам выражается, «загнал себе в задницу шило».

13 июня, в тот самый день, когда Эстония голосовала за депутатов Европарламента, в Пылтсамаа начался этот необыкновенный фестиваль.

8 скульпторов из 6 стран взялись за работу. Каменные глыбы, как рассказывает Антс, были частично найдены в Эстонии, но главным образом привезены из Финляндии. И можно только представить себе, чего это стоило Антсу и его добровольным помощникам.

68 дней работали скульпторы, а 20 августа, в очередную годовщину обретения Эстонией независимости результаты их работы были показаны многочисленным зрителям, среди которых были и послы разных стран. Скульпторам, а также послам были преподнесены кожаные передники. И это тоже старая, замечательная традиция каменщиков…

О скульптурах рассказывать трудно, лучше, конечно, их видеть. Скажу лишь, что литовец представил свой замысел в камне под названием «Миг и вечность», латыш — «Открытое сердце». «Путь к Олимпу» воплотил в камне эстонец Тауно Кангро. В память о тех, кто погиб на пароме «Эстония», сработал молодой эстонский скульптор Арт Альмяги, на которого, как говорит Антс, возлагаются большие надежды.

Богатейшая, сложная история Пылтсамаа тоже нашла отражение в этой каменной симфонии.

…Представляю, как ходит Антс Паю среди этих скульптур в этом удивительном парке, который он начал создавать 30 лет назад и за который, не будучи официальным лицом, не занимая никаких постов и не получая зарплаты, отвечает по сей день. Парк так прекрасен, что на него приезжают посмотреть иностранные гости, дипломаты, деятели культуры, самые разные люди, те, которым дорога природа. За несколько дней до Нового года сюда приезжал премьер-министр Эстонии, ходил по парку, о чем-то тихо разговаривал с Антсом. О чем они говорили, какие новые замыслы обсуждали, мы, наверное, скоро узнаем…